ы, задергал ручку двери, а когда она открылась, свесился лицом к выезжавшей снизу дороге, пойманный прыгнувшими на него одновременно Игорем Васильевичем и Молодым – и его несколько раз вывернуло желчью.
Фил неторопливо свернул к обочине и плавно затормозил.
– Давайте хоть газировки купим, – предложил Игорь Васильевич, успокаивающе похлопывая Игоря по спине.
Игорь отрицательно помотал головой, а Молодой сказал:
– Я сбегаю, тут недалеко, – перепрыгнул через голову Игоря и ускакал.
– Сына своего представил в таком положении? – догадался Игорь Васильевич.
Игорь покивал дороге и стал подниматься. Он не просто представил, это было как наяву. Он даже видел, во что сын одет – бабушка подарила ему связанные из разных цветных ниток носки, – и он полюбил скользить в этих пестрых носках по ламинату, как на коньках. Дома сын носил майку – или с пижамными штанами, или с трусами с героями «Тачек». Вот в этих трусах, в этих носках, которые были почти как гольфы, и в майке сын возник в его видении. Игорь вспомнил, как выходил воздух из расслабленных смертью легких мужичка, и его снова начало выворачивать.
– В следующий раз, если будет тянуть поблевать, – не стесняйся, блюй прямо здесь, – сказал Игорь Васильевич. – Не хило было бы, если бы тебя пришлось с дороги соскребать, а потом твоей родне объяснять, как ты коньки отбросил. О семье думай.
– Да может, просто укачало, – попробовал оправдаться Игорь, утирая слезы и отдыхиваясь. – Так совпало просто.
– Все равно, давай без каскадерства, подыши пока поглубже.
Как бы забыв о запретах Молодого, Игорь и Игорь Васильевич поставили ноги на валявшийся агрегат и закурили переданные Филом в салон сигареты.
– Ни хрена ты соску купил, – сказал Игорь Васильевич подбежавшему с двухлитровой бутылью Молодому, а когда он, поскользнувшись на ступеньке, едва не упал головой об пол, добавил: – Давай, еще ты башку разбей.
– Лапы убрали, – приказал Молодой, отряхнувшись, и они безропотно поджали ноги под сиденья, сам же Молодой, вспомнив о своих непосредственных обязанностях, передал бутыль Игорю Васильевичу и принялся накрывать полиэтиленом бандуру в проходе.
– Мне дайте хлебнуть, – попросил Фил.
– Ага, – сказал Игорь Васильевич, и пена из бутылки полилась на полиэтилен.
Молодой громко заматерился на смех Игоря Васильевича и Фила.
– Если бы вы знали, сколько эта штука стоит, – вы бы два раза поседели, если бы вас просто рядом с этой хреновиной стоять попросили, – сказал Молодой.
– Ну и сколько она стоит? – спросил Игорь Васильевич, ожидая, когда Фил передаст бутылку обратно. – Может, загоним ее на цветмет, а перед Ренатом будем пустую коробку таскать, корячиться, чтобы он чувствовал удовлетворение.
– А это мысль, кстати, – сказал Молодой, принимая бутылку от Игоря Васильевича, отхлебывая из нее и тоже роняя газировку на полиэтилен. – Педофилия, кстати, через слюну не передается, нет?
– Лишь бы ты девственностью своей никого не заразил, – тут же сказал на это Игорь Васильевич так, что Молодой подавился.
– Давайте, закрывайте уже двери, выстудили все вконец, – по-хозяйски скомандовал Фил, – залили тоже. Пить аккуратнее нельзя разве?
Игорь Васильевич перешагнул через ноги Игоря и закрыл двери.
– Полегчало? – спросил он.
Проветрившейся голове Игоря и правда стало полегче, а спазмы в желудке улеглись, он оторвался от бутылки, из которой пил мелкими глотками вязнущую на зубах и отдающую углекислотой в нос жидкость, и кивнул.
– Погнали, давай, дальше, – скомандовал Игорь Васильевич, впрочем, Фил и без его команды, как только хлопнули двери, начал трогаться с места.
– Тебя не поменять? – спросил Игорь Васильевич Фила. – А то ты вялый какой-то был, когда Игорек отходную читал.
– Да не, нормально всё, – ответил Фил, блеснув глазами в салон.
– Я тогда покемарю малясь, – сказал Игорь Васильевич.
– Да тут недалеко уже, ты не успеешь, – сказал Фил.
Молодой незаметно забрал газировку из рук Игоря и вытянул в одну морду почти половину бутылки. Игорь смотрел в заднее окно, он поймал себя на мысли, что желтое мигание светофоров его успокаивает. В некоторых многоквартирных домах, мимо которых они проезжали, горели одно-два окошка, и это тоже действовало на Игоря успокаивающе, хотя в квартирах с включенным светом, как уже Игорь убедился, могло происходить все что угодно. Он загляделся на небоскреб, отстроенный в центре совсем недавно, – во всем здании было темно, и только этаже на пятнадцатом, на лестничной площадке, горела одинокая лампочка. Там же, освещенный ее чахлым светом, похожим на аварийный, стоял маленький человек и, кажется, курил.
– Что ты говоришь, недалеко, мы вон через центр едем, – предъявил Игорь Васильевич Филу.
– Мы через край центра, – объяснился Фил.
– Тебе бы таксистом работать, – сказал Игорь Васильевич.
– Счетчики отменили, смысла нет, – снова отбился Фил ровным своим голосом.
– Через тракт выехал бы сразу, – не сдался Игорь Васильевич. – Там по объездной вчистил бы.
– Не знаю, че-то накатило.
Игорь Васильевич смирился и замолк. Сначала Фил окунул их в переулки, становившиеся все мельче, но увешанные светящимися вывесками и рекламами, почти каждое дерево по пути было оплетено мигающими гирляндами. Из-за сумрака и движения не было видно грязи и легшего там и сям снега, проулки казались этакими европейскими предновогодними улочками. Потом вывесок стало меньше, но они не исчезли совсем, а стали попроще, оплетенные гирляндами деревья попадались все реже. Наконец, выехали на улицу, которую Игорь хорошо знал и по которой сам каждое утро ездил на работу, – это была широкая улица с тополями и высокими фонарями по бокам. За деревьями стояли высоченные новостройки, но сейчас их было не видно – фонари хоть и освещали асфальт под собой, сгущали мрак за пределами пятна света и образовывали целую стену темноты. Затем был мост, с которого, когда они по нему ехали, Игорь увидел пассажирский поезд, бесшумно двигавшийся, освещенный изнутри плацкартным ночным светом.
Через несколько минут дорога перестала быть ровной, сначала их кидало на ямах, пробитых в асфальте грузовой техникой, потом и вовсе пошла грунтовка. Молодой принялся придерживать агрегат и шипеть на Фила, чтобы тот ехал осторожнее.
– Ты туда ехал нормально же, – сказал Молодой.
– Так то – туда, – как бы объяснил Фил, но Игорь не понял этого объяснения; когда их особенно тряхануло и внутри аппарата что-то зазвенело, как на пружинах, Молодой взъелся на Фила одним только нечленораздельным возгласом.
Возле шлагбаума их уже поджидал Ринат Иосифович.
– И давно ты тут сторожа изображаешь? – сунув голову к Филу, метясь, видимо, в приоткрытое водительское окошко, крикнул Игорь Васильевич.
Игорь не услышал, что ответил Ринат Иосифович, потому что мерзлая земля как-то особенно загрохотала под холодной резиной колес, когда Фил сбавил скорость, а Игорь Васильевич, видимо расслышал, потому что понимающе сказал:
– А-а, – и добавил, скорее всего, отвечая на вопрос: – Да нормально. Гладко, в принципе.
Они приехали, Игорь спрыгнул на бетонный пол гаража, и по тому, как тяжело толкнулся бетон в подошвы, понял, как устал, как затекли ноги во время поездки.
– Одну таблетку я тебе сэкономил, – сказал Игорь Васильевич подошедшему к ним Ринату Иосифовичу и потряс бутыльком, вынутым из кармана.
Ринат Иосифович недовольно поморщился и потер висок, Игорь Васильевич толкнул локтем стоящего рядом, потягивающегося, как после сна, Фила, и они оба – Игорь Васильевич и Фил – заулыбались. Игорь не удержался и тоже улыбнулся. В свете гаражных лампочек, похожих на лампочки в какой-нибудь подсобке или за кулисами (ребенком Игорь играл новогодние спектакли в местном клубе и знал, какой свет бывает за кулисами), все произошедшее казалось глупой мистерией, а усталость, накладываясь на декорации гаража, где началась поездка, создавала впечатление, что вообще ничего не было. Казалось, они пришли в гараж, простояли несколько часов и теперь должны были повторить все свои действия – выдачу табельного оружия, погрузку агрегата в «Газель» – в обратном порядке.
Все они, гуськом, как утята, двинулись за Ринатом Иосифовичем в его подсобку и повторили спектакль – Ринат Иосифович придирчиво изучал оружие и считал патроны, а они расписывались. За потраченную пилюлю Игорю Васильевичу пришлось заполнять объяснительную, все остальные стояли полукругом возле столика, где он это делал. Игорь готов был молиться, чтобы Игорь Васильевич заполнил бумагу с первого раза.
– Диктофон не потеряли? – спросил Ринат Иосифович, и у Игоря екнуло сердце, но Игорь Васильевич сунул руку в карман штанов и хлопнул диктофоном о столик, как доминошкой, и, хитро оглянувшись, полюбовался бледностью Игоря.
– Осторожнее, пожалуйста, – попросил Ринат Иосифович. – Передайте Игорю Петровичу и распишитесь.
– Ринат, блин, – сказал Игорь Васильевич, – ну сколько просить, давай по-человечески, можно же утром или послезавтра.
– Послезавтра уже концов видно не будет, – резонно заметил Ринат Иосифович.
Пока загрузили обратно в каморку Молодого его бандуру, пока Фил прибирал в машине, а все стояли и смотрели, как он это делает, пока Игорь принимал диктофон на свой баланс, наступило раннее утро. Где-то за забором один за другим загрохотали первые трамваи. Игорь не знал, хочет он спать или уже не уснет, настолько его усталость уже перешагнула через сонливость. Когда Игорь, Фил, Молодой и Игорь Васильевич собрались в курилке, Игорь чувствовал себя так, словно выпил десять чашек кофе подряд. За окном курилки начинал синеть демисезонный рассвет.
– Ох, и зрачки у тебя, Петрович, – заметил Игорь Васильевич. – Руки вон подрагивают. Ты меня как подбрасывать до дома будешь?
– Когда тебе уже твою таратайку починят? – возмутился Молодой. – Хватит тебя, может, уже катать.
– Да все обещают, обещают, – уклончиво сказал Игорь Васильевич.