темно-русого цвета и голос приобрел чужую хрипотцу, словно сын в его отсутствие тем только и занимался, что орал во всю глотку. С Молодым сын еще стукнулся кулаками, да и то после уговоров, но когда Игорь попытался обнять его, вежливо выскользнул по направлению к велосипеду и тут же, отпросившись у матери, укатил на улицу.
– Что-то вы оба какие-то не такие, – подколол Игорь жену – она, в отличие от сына, была бледнее обычного.
– Так я беременная просто, – огорошила Игоря жена и продолжила как ни в чем не бывало: – Ты ему еще бассейн надуй, а то будешь видеть его только по утрам и вечерам, он тут быстро друзей найдет.
– Да вряд ли, – неуверенно сказал Игорь, – тут пенсионеры одни.
– Где пенсионеры, там и внуки.
– Ну да, так-то, – засмеялся Игорь.
– Еще есть шанс в дождливую погоду его дома застать, – сказала жена и опять резко сменила тему: – Ну, как командировка?
– Как будто ты не знаешь, – вздохнул Игорь. – Слава до сих пор впереди меня идет. Сходу пытались подмазать.
В глазах жены не мелькнуло веселье.
– У тебя никого не появилось? – спросила она. – Могу познакомить с кем-нибудь. Есть на примете парочка свободных, у одной даже тараканов в голове не особо.
Игорь хотел что-нибудь соврать, но затем сказал, что никого нет пока на примете, а потом неожиданно для себя мрачно ляпнул:
– Разве что несколько сайтов с порнухой, – и невесело хмыкнул в ответ на смех жены.
– Стыдно в таком-то возрасте, – укоризненно заметила она.
– Я весь навык подрастерял за годы женитьбы, хоть как-то надо наверстать, – сказал Игорь, – оказывается, много всякого нового появилось с тех пор, как я из подросткового возраста вышел.
– Еще бы, – подтвердила жена, как показалось Игорю, со знанием дела, – может, покажешь что-нибудь?
– Да ну тебя, – уныло скривился Игорь, – еще я беременных не трахал.
– Ну-у, – протянула она, – как раз таки это ты делал вполне успешно в свое время.
При этом жена сделала руками такое движение, словно преподносила в руках Игорю что-то готовое, и как-то по-особому двинула бровями.
– Тьфу, блин, точно, – понял Игорь. – Как-то забылось уже, что мы отжигали с тобой. Ты когда усвистала, я сразу вычеркнул тебя, будто и не было.
– Нет, Игорь, – сказала жена тоном, не терпящим возражений и при этом слегка мстительным, – я была. Еще как была.
Она обозначила в воздухе некое полотно, которое, видимо, не скоро должно было стереться из памяти Игоря, хотела еще что-то добавить, но заметила интерес стоящего тут же Молодого.
– Ну, ты понял, короче, – сказала жена.
– Понял, понял, – ответил Игорь, морщась.
– Ты, короче… – все же начала она, сотрясаясь от смеха.
– Господи, что же ты такая озабоченная-то? – с отвращением спросил Игорь. – Тебе плохо с новым твоим женихом, что ли? Хуже, чем со мной?
– Ну, моя мама считает, что хуже, – призналась жена. – Толик ее совсем не впечатлил. У нее же знаешь, какие критерии? Если она сама не хочет с парнем переспать – то парень никакой. Говорит, что он молодой слишком, что мне должно быть совестно. Но почему мне должно быть совестно? Ему уже тридцать с лишком лет. Его мама считает, что я слишком старая для него и внука нового не принимает совсем. Считает, что я села ее сы́ночке на шею. Хорошо, что мы живем достаточно далеко и от одной сумасшедшей бабы, и от другой. Жили бы в коммуналке, была бы, конечно, драма та еще. И даже немного Босха было бы в этом всём.
– Я, кстати, художника твоего видел позапрошлой зимой, – вспомнил Игорь через несложную ассоциацию. – Не желаешь бросить своего нового ради своего старого?
– Да? – как будто встрепенулась жена. – Ну и как он?
– Ты у Саши спроси, он твоего художника на работу взял.
– Нормальный он, – сказал Молодой. – Просто жизнь его потаскала не по тем дорожкам, а сейчас все нормально до поры до времени, пока нас минкульт вперед ногами не вынес из нашего здания, или пока граждане от очередной выставки не взбугуртят и не прибегут с вилами и факелами.
– Он все те же мельницы рисует, – сказал Игорь, – только формат увеличил до почти монументального. Знаешь, как в кино про колледж искусств, где еще убийства происходили, и художник один, Малкович, всю жизнь треугольники рисовал.
– Глупый, кстати, фильм, – заметила жена.
– Да нет, забавный фильм, – заметил Игорь.
– Нет, а вообще, как? – спросила жена.
– Я тебе и сказал вообще. Я у него картину купил на свои. Завезу тебе ее как-нибудь, поставишь ее куда-нибудь к стене. Будешь своего Толика травить. Ее и с балкона не так просто выбросить.
Последние слова он уже договаривал, слегка задыхаясь от того, что жена обняла его и ее волосы лезли ему в нос. Сам он почему-то не решался обнять ее в ответ. Молодой смущенно закряхтел, но не стал делать вид, что у него какие-то дела, а стоял тут же и даже не отворачивался.
– Ты меня хоть немного простил? – спросила жена тонким голосом. – И за то, что ушла вот так. И за то, что ну вот это вот все. Мама с первого дня мне мозг моет, что я должна обратно на коленях приползти.
Игорь беззвучно рассмеялся, руки его по-прежнему висели вдоль туловища.
– Прямо так и говорит?
– Ну, еще говорит, что я стерва.
– Тут я как бы слегка с ней согласен, – сказал Игорь в макушку жены. – Но тогда, что ты ушла и сына увела, я как бы даже… Мне даже легче немного стало. Мне и сейчас легче. Спокойнее, что вы будто спрятались.
Они постояли так какое-то время, словно проверяя, стоит ли начинать заново то, что забросили полтора года назад. Потом Игорь обратил внимание, что жена надела на встречу с ним светло-голубое платье, какое носила уже не первое лето, но не на людях, а в семейных обстоятельствах, так что и тут не изменила традиции. Жена, в свою очередь, обратила внимание Игоря на то, что сквозь плитки во дворе проросла трава, но с этим лучше ничего не делать, потому что так даже уютнее.
– У меня маман с двумя какими-то лысыми козлами мутила и выстроила себе дачку, ты бы видел, – сказала жена, видимо, стараясь похвалить уют Игоревой дачи. – По какому-то кинообразцу, что ли. Знаешь, с такими панорамными окнами, на чердаке, типа, студия со стеклянной крышей. Все белое и стеклянное. Все уже по нескольку раз себе головы расшибли об эти прозрачные перегородки. Бассейн возле дома. Причем настоящий бассейн, даже с подсветкой. Туда соседская собака ходит пить. Мишка от этого бассейна два раза пострадал. Один раз навернулся туда, в пустой. Я думала, костей не соберет, но ничего, даже не поцарапался. Второй раз – чуть в нем не утонул. Но выплыл, мы даже подбежать не успели.
Они еще долго прощались, выйдя к машине жены, на самый солнцепек, и говорили о каких-то глупостях, которые улетучивались из памяти Игоря сразу же, как тема разговора менялась. Жена не столько хотела разговаривать с Игорем, сколько просто поджидала, когда появится сын, чтобы с ним попрощаться. В разговор успел вклиниться и Молодой, он поведал, что на картинах художника вовсе не мельницы и солнца, а кофемолки и лимоны, «такая сложная метафора жизни, которая нас перемалывает и подсовывает что-то яркое и кислое одновременно, а сами мы твердые и горькие, как кофейные зерна».
– Да никакая это не метафора, – сказала на это жена. – Ему просто однажды в одной из комнат общежития перепало, а у дамы не было ничего из еды, кроме кофе и лимонов, даже сахара не было.
– Но она его впечатлила, очевидно, раз его до сих пор так прет, – сказал Молодой.
Игорь пошел искать сына по садовым улицам, один раз поймал за плечо совершенно чужого мальчика, проезжавшего мимо на таком же велосипеде, перепутав его с сыном, а когда сын проехал следом за этим мальчиком, почему-то не сразу узнал его.
Когда сыну сказали, что будут накачивать надувной бассейн, он решил остаться дома. Уже заранее и не раз на самом деле предупрежденный, Игорь купил бассейн побольше, но жена, не очень-то доверяя памяти Игоря, вытащила из багажника и оставила им еще один. Игорь и его сын некоторое время решали, какой из них заполнять воздухом. Разложенные по двору, как прозрачные и в то же время цветные коврики, бассейны были вроде бы совершенно одинакового размера, только от одного пахло свежим, только что распакованным пластиком, а от второго резиновой автомобильной запаской. В итоге решили проверить первый, новый, а если он окажется дырявым, попробовать накачать второй.
Пока гудел автомобильный насос, а бассейн неторопливо принимал форму небольшой арены, покрытой толстым полиэтиленом, Игорь и Молодой уселись на крыльцо и стали хлебать пиво из банок, а сын сел в середину бассейна и стал щупать стенки, проверяя, насколько они хорошо накачались. Молодого как-то стремительно развезло или от жары, или от усталости, накопившейся возле родственников, что крутились у него дома по вечерам и делали вид, что помогают ему и его беременной жене. По этой причине Молодой быстро растерял остатки довезенной до дачи игривости, только пару раз дотянулся до Игорева сына, покрутил за руки и за ноги, с трудом подбросил, с еще большим трудом поймал и спросил, где уже можно прилечь и поспать. Его провели на освобожденный от хлама чердак и бросили на раскладушке. Затем Игорь предложил сыну поесть, но тот отказался, потому что хотел пить. Игорь принес колу из холодильника, сын увидел красную банку, сморщился и сказал, что бабушка не разрешает это пить, что это можно использовать как моющее средство и что в газировке кусок мяса растворяется за сутки. Игорь поморщился в ответ.
– Это от тех телеканалов, что бабушка смотрит, и от тех статей, что она читает, мозг растворяется за сутки, – съязвил Игорь, – но вообще я могу сок принести или воду.
– Нет уж, давай газировку, – сказал сын.
Все то время, что Игорь прощался с женой и выбирал с сыном бассейн, сосед за рабицей шумно говорил «до свидания» своей жене, которая уезжала в город по делам и обещала ему всяческие неприятности, если он напьется в ее отсутствие. Как только ее голос утих, сосед нарисовался за забором и польстил, не скрывая, ради чего льстит: