– Вы с ним виделись недавно? – спросил Ульф.
Бим помотала головой:
– Нет. Мы с ним расстались.
Ульф подождал еще несколько секунд, а потом опять задал вопрос:
– А где он тогда сейчас?
– Уехал на север. На Северный полюс. Там есть исследовательская станция. От правительства.
Ульф кивнул:
– Да, знаем.
– И вы с тех пор ничего от него не слышали? – спросила Анна.
– Нет. Я же сказала: мы расстались.
– Не по-хорошему? – спросил Ульф.
– Было дело. Понимаете, он со мной это даже не обсудил. Просто взял и объявил, что уезжает на Северный полюс.
«И зачем я только вру? Это просто смешно. Нужно немедленно прекратить – сейчас же».
– Не слишком мило с его стороны, – заметила Анна. – Я бы на вашем месте, наверное, сильно обиделась.
– Я и обиделась. Да, обиделась.
– Вы рассердились? – быстро спросил Ульф.
– Скорее, обиделась, чем рассердилась. Но в любом случае мне он уже надоел. Так бывает, с человеком просто становится скучно.
Тут Ульф спросил, знает ли она, как с ним связаться в случае чего. Он оставил ей номер своего мобильного?
Бим улыбнулась:
– Не думаю, что на Северном полюсе ловят мобильники.
– Если он, конечно, там, – вновь вступила в разговор Анна.
– Да, конечно, он мог просто все это выдумать. Я уже об этом думала – это мог быть просто предлог.
Ульф задумчиво постучал по столу карандашом.
– Очень может быть. На самом деле, это очень даже вероятно. Понимаете, тут один человек проверил – и оказалось, что на полярной станции санитаров не держат. Доктор там есть, но санитаров не бывает.
Бим отвела взгляд.
– Так, значит, он говорил неправду.
– Похоже на то, – сказала Анна.
– Вы точно не знаете, где он? – спросил опять Ульф.
– Нет, не знаю. Я его не видела с тех пор, как мы расстались.
Ульф попробовал зайти с другой стороны:
– А где он жил? Вы когда-нибудь бывали у него дома?
Бим помотала головой.
– Нет, никогда. – Она помолчала. – Он не говорил мне, где живет.
– Так где вы тогда встречались?
Признаваться было уже поздно. Она лгала – лгала необъяснимо; мало того – вдавалась в подробности. Ей придется продолжать этот фарс до конца. В конце концов – ничего плохого она не сделала. По крайней мере, с точки зрения закона.
– Мы ходили в кафе, – ответила она. – А по вечерам – в ночные клубы. В ресторанах бывали. В таком роде.
Ульф сделал себе пометку.
– Но никогда – у него дома?
– Нет, никогда. Я же вам сказала. Я не знаю, где он живет.
– А что это было за место? – гнул свое Ульф. – Он снимал комнату? Или жил с родителями?
– Я просто не знаю. Мы никогда не говорили о… О подобных вещах. И он все время был занят по работе. Он на «Скорой» работал, да к тому же еще и учился.
Ульф открыл лежавшую перед ним папку и достал оттуда фотографию, которую дала ему Сигне. Передал ее через стол Бим.
– Это Сикстен? – спросил он.
Бим не могла скрыть удивления и шока:
– Откуда это у вас?
– Это нам передали, – сказал Ульф. – Каким образом, я сказать не могу. Просто эта фотография оказалась у нас. Так это он?
Бим смотрела на фотографию. Она ничего не понимала.
Телефон лежал у нее в кармане – он всегда был у нее при себе. Никто не мог скачать оттуда фотографию. Это было невозможно.
– Да. Это он.
– Давайте на всякий случай еще раз, – сказал Ульф. – Вы расстались с Сикстеном. Он сказал, что уезжает на Северный полюс. Похоже на то, что он туда не уехал. С тех пор вы его не видели. И никто его не видел. Понимаете, мы связались со службой экстренной медицинской помощи, и там утверждают, будто ничего о нем не слышали. Может, он и про это солгал?
– Да, наверняка, – быстро ответила Бим. – Может, он вовсе никакой и не санитар. Может, он просто так мне сказал, уж не знаю почему. Наверное, хотел произвести на меня впечатление.
Некоторое время они сидели молча. Потом Ульф очень медленно проговорил:
– Так, значит, вы точно его не видели? И у вас нет его номера?
– Нет. И нет, у меня нет его номера.
Анна улыбнулась:
– Вы хотите сказать, что никогда ему не звонили? И сообщений не слали?
Бим вспыхнула:
– Нет, звонила, конечно, звонила. Но… но когда он сказал, что уезжает на Северный полюс, я его стерла.
Ульф резко поднял на нее взгляд:
– Вы его стерли?
– Его номер, – сказала Бим.
Потом, когда Бим уже ушла, Ульф молча посмотрел на Анну: он ждал, что она скажет.
– Эта девушка лжет, – произнесла наконец она.
– Да, – ответил Ульф. – Это очевидно.
– Думаешь, она действительно его «стерла»? То есть в фатальном смысле?
Ульф замялся.
– Это возможно, – сказал он.
– Конечно, он ей тоже лгал, верно?
Ульф был с ней согласен.
– Вся эта история насчет Северного полюса. Явная ложь.
– Как ты думаешь, он действительно ей это сказал?
Ульф на секунду задумался.
– Это, по крайней мере, правда, – ответил он. – Думаю, так оно и было.
Анна была в замешательстве:
– И как нам теперь действовать? Объявим его в розыск – пропавшим без вести?
– Придется, наверное, – сказал Ульф. – Если тело не найдется. – Он помолчал. – Она ведь с матерью живет, верно?
– Да.
– Тогда можно взять ордер на обыск их квартиры. И машины тоже. Кроме этого… Будем надеяться, кто-то из его друзей решит что-то рассказать.
Анна спросила, не думает ли Ульф, что молодого человека могли звать вовсе и не Сикстен.
– Если он лгал насчет своей работы, мог с тем же успехом солгать и насчет имени.
– Сколько лжи, – отметил Ульф. – Так много, что и не знаешь, что из этого стоит расследовать.
– В точности мои ощущения от этого дела, – сказала Анна. – Есть во всем этом что-то исключительно странное, но что именно, понять не могу.
Ульф пожал плечами:
– Думаешь, она это сделала?
– Не знаю, – ответила Анна. – Если, конечно, это не другая девушка – Сигне. Что, если он и ее водил за нос? Может, наш юный Сикстен гулял на стороне?
– То есть ты думаешь, что он встречался и с Сигне тоже, а потом ее бросил? Поэтому она его убила, а теперь пытается сделать так, чтобы мы заподозрили Бим?
Анна принялась развивать свою теорию дальше:
– Другими словами, Сигне пытается повесить на Бим преступление, которое совершила сама.
– Что-то это становится слишком сложно, – сказал Ульф.
– Жизнь – сложная штука, Ульф. В этом-то и проблема.
– А мы существуем для того, чтобы сделать ее проще?
Анна улыбнулась:
– Да. Приятно знать, зачем существуешь, правда?
Бим кипела от злости. Но злилась она вовсе не на полицейских – мужчина оказался добрым и явно ей сочувствовал; женщина тоже вела себя достаточно вежливо; нет, дело было не столько в них, сколько в том факте, что у них была фотография Сикстена. И пока она ехала домой на автобусе, перебирала в уме все возможные объяснения тому, что фотография оказалась в полиции. Она совершенно точно никогда ее не распечатывала и не вывешивала в социальных сетях. Насколько Бим помнила, она не показывала фотографию никому, кроме Линнеа Эк, Сигне Магнуссон и Матильды Фросберг. Кроме них, ее не видел никто – то есть вообще никто. Ну, кроме мамы, само собой, и этого парня – он посмотрел фотографию после того, как она ее сделала, но тут же отдал ей телефон обратно. И его друзья, конечно, – тот, со стрижкой под церковного хориста, и второй, который отпускал ехидные замечания – по крайней мере, ей показалось, что ехидные, потому что собственно слов она не разобрала. Это были все, кто когда-либо видел фотографию. И все же изображение каким-то образом попало в руки полиции – в Отдел деликатных расследований, или как там они себя называют.
Ей пришло в голову, что, может быть, ее телефон заражен каким-то вирусом. Компьютерные вирусы способны на удивительные вещи, и вполне возможно, решила Бим, что вирус может заставить телефон передавать информацию – изображения – без ведома владельца. Очень даже вероятно, учитывая коварство и хитроумие людей, которые создавали подобные вещи. И вот в результате некоего загадочного процесса невинное селфи, сделанное на улице, может очутиться в Детройте, на жестком диске у какого-нибудь хакера-одиночки, или на столе у агента секретной службы в Москве, или даже гораздо ближе – в Отделе деликатных расследований города Мальмё.
Но Бим быстро отбросила эти нелепые идеи. Единственное правдоподобное объяснение было гораздо прозаичнее: кто-то каким-то образом завладел ее телефоном и… И тут ее озарило. Кто-то одолжил у нее телефон и потихоньку переслал изображение себе. Нет, вдруг с ужасом осознала она. Не «переслал», а «переслала». Это была Сигне. Она была единственным, кроме самой Бим, человеком, который что-то делал у нее в телефоне: тогда, в университетской кафешке, Сигне одолжила телефон у Бим, и он находился в полном ее распоряжении минут десять, не меньше. И тут Бим вспомнила еще кое-что: в эти несколько минут она отходила к стойке, купить себе слойку по-датски. Тогда-то оно и случилось; тогда-то Сигне и отослала себе фотографию с телефона Бим. Нужно-то было всего ничего: пара кликов – и дело сделано. И со стороны незаметно, если, конечно, специально не приглядываться. Линнеа и Матильда были рядом, но они были слишком поглощены своими собственными телефонами и не заметили, как изменнические пальцы Сигне ловко воруют у Бим информацию.
Изменнические пальцы… Вот уж действительно, подумала Бим. У женщины, которая встречается одновременно с двоими – причем ни один из этих двоих и не подозревает, что у него отношения с патологически неверным человеком, – конечно, будут изменнические пальцы – и сердце, и лицо… Да у такого человека будет изменническим абсолютно все. Сигне была изменницей; Бим давно следовало бы это заметить и понять, что никакая она ей не подруга.
Но тут у Бим начались сложности. Зачем Сигне передавать фотографию Сикстена полиции? Вероятно, затем, что ей хотелось доставить Бим неприятности – и она своего добилась, потому что полиция явно убеждена, будто Бим как-то связана с исчезновением Сикстена. Но он же никогда не существовал, и поэтому было непонятно, как он мог исчезнуть. Как бы то ни было, Сигне явно хотела ей навредить: оставался только вопр