– Вы знаете, что у собак тоже бывает депрессия, господин Варг? – спросил он.
– Да, я слыхал об этом, – задумчиво ответил Ульф. Он немного помолчал; Мартен предстал перед ним в новом свете. – Вы думаете, дело в этом?
Доктор Хоканссон кивнул.
– Такая вероятность есть. У нас в Швеции немало собак страдают так называемым сезонным аффективным расстройством. Но проявляется оно, как правило, зимой – причина в нехватке солнечного света.
– И витамина D? – спросил Ульф. – Это ведь связано с витамином D.
– Свидетельства этому есть, – согласился доктор Хоканссон. – Было одно датское исследование, которое показало неплохие результаты при приеме витамина D.
– Так, значит, ему не хватает витамина D.
– Возможно. Мы можем это проверить. Но не забывайте, сейчас лето. САР – это сезонное заболевание. Не думаю, что состояние Мартена носит сезонный характер.
Ветеринар потрепал своего пациента за ушами, но Мартен только коротко посмотрел на него и опять опустил взгляд.
– А больше вы никаких симптомов не наблюдали, господин Варг?
– Это его состояние заметила моя соседка, – объяснил Ульф. – Она сказала, что Мартен перестал чем-либо интересоваться. Не хочет даже ходить на улицу, хотя это совсем на него не похоже. Вообще-то он очень любит прогулки.
– Может, еще гиперфагия?
– Боюсь, я не совсем…
– Это значит – переедание, – пояснил доктор Хоканссон. – Во время депрессии люди склонны переедать.
Ульф ответил, что собаки вообще любят поесть.
– Собаки вечно хотят есть, разве нет? От еды никогда не отказываются.
– Возможно, – сказал ветеринар. – А как насчет летаргии? И снижения либидо?
Ульф поднял бровь:
– Снижение либидо? Да вы же сами его кастрировали, доктор Хоканссон. Я думал, на этом с его либидо было покончено.
Доктор Хоканссон несколько смутился:
– Да, действительно. Но снижение уровня тестостерона не означает, что не осталось тестостероновой памяти.
Ульф некоторое время смаковал эту фразу. Тестостероновая память. Хорошее название для книги – например, для мемуаров знаменитого повесы, который, будучи уже немощным старцем, оглядывается на свою жизнь, исполненную любовных побед.
– Здесь я никаких перемен не заметил, – ответил он. – Мартен никогда не был склонен сбегать или драться с другими собаками, как это свойственно некастрированным псам – насколько я понимаю.
Ветеринар подошел к шкафу и достал оттуда картонную коробочку.
– Думаю, мы можем попробовать давать ему антидепрессанты, – сказал он.
– Прозак? Собакам дают прозак?
– Не совсем прозак, – ответил доктор Хоканссон. – Прозак не предназначен для животных. Есть одно средство против общих поведенческих расстройств, называется кломипрамин. Давайте попробуем.
Ульф встревожился.
– Нельзя ли обойтись без лекарств? Есть ведь и другие возможности?
– А, психотерапия? – спросил доктор Хоканссон. – Если хотите, могу порекомендовать ветеринарную психотерапевтическую клинику, которая специализируется на подобных случаях. Они работают над улучшением настроения. – Он помолчал. – Но честно говоря, мне кажется, нам нужно сделать что-то немедленно. Психотерапия может занять немало времени.
Ульфу это уже было известно. Сам он вот уже два года ходил к психотерапевту, пускай у него и было ощущение, что, может, ему не так уже это нужно. Но если Мартен тоже начнет посещать психолога, это значит, что ему придется платить в два раза больше, чем он уже платил доктору Свенссону.
– Кломипрамин, – сказал он. – Думаю, мы начнем с этого.
Доктор Хоканссон явно был этому рад.
– Препарат дает неплохие результаты, господин Варг.
Первую дозу ветеринар дал Мартену тут же, на месте, и пес проглотил таблетку с отсутствующим видом, будто ему было безразлично, что с ним произойдет. Потом взглянул на Ульфа и медленно поднялся на ноги.
– Надо же, сразу подействовало, – заметил Ульф.
Доктор Хоканссон рассмеялся.
– Посмотрим. Но, по крайней мере, вам не придется нести его на руках.
Они вышли из кабинета в общую приемную. И здесь-то, среди глубоко несчастливых представителей кошачьих и псовых семейств, а также их – по большей части встревоженных – хозяев, он столкнулся нос к носу с Блумквистом.
Блумквист явно ничем встревожен не был.
– Господин Варг! – воскликнул он. – Каким ветром вас сюда занесло?
Этот вопрос, подумал Ульф, и есть причина, по которой Блумквист никогда не дорастет до Следственного управления.
– Моя собака, – сказал он, делая жест в сторону Мартена, который стоял рядом с ним с безутешным видом.
– А, – произнес Блумквист. – Какое симпатичное животное.
– А вы? – спросил Ульф. – Я так понимаю, это ваша кошка?
Блумквист указал на маленькую сумку-переноску, откуда на Мартена с ужасом и презрением взирал тучный рыжий кот.
– Это моей дочери, – сказал он. – Она всегда хотела кошку, и вот недавно мы сделали ей подарок на день рождения – ей исполнилось шесть. Я принес его сюда на прививки. Кошачий грипп, кошачий СПИД – и все такое. В этом мире непросто быть котом.
– С этим не поспоришь, – согласился Ульф. – А мне сказали, что моя собака страдает депрессией.
Блумквист ничуть не удивился.
– Собаки не слишком-то любят большие города, – сказал он. – Страдают по сельскому простору. – Вид у него стал глубокомысленный. – А чем вы его кормите?
– Кормом для собак, – ответил Ульф.
– А, – сказал Блумквист. – Может, вам стоит об этом задуматься. Должно быть, он потребляет слишком много углеводов.
Тут в разговор вмешался еще один посетитель – тощий мужчина в неприметном сером костюме, баюкавший на коленях таксу.
– Вот что я скажу, если не возражаете: это очень важный момент. Многие люди, которые едят слишком много углеводов, страдают депрессией. Понятное дело, это мы о людях, но животных это тоже очень и очень касается.
Блумквист явно обрадовался поддержке.
– Конечно! – воскликнул он. – Углеводы, конечно, хороши в умеренных количествах…
– Это вряд ли, – прервал его владелец таксы. – Вот они советуют есть по триста грамм углеводов в день, но это полная чепуха, если хотите знать мое мнение. Я лично ограничиваюсь шестьюдесятью – самое большее.
Блумквист с энтузиазмом кивнул.
– Это очень хорошо. Я сижу на восьмидесяти, но иногда обхожусь и двадцатью. И никаких макарон. Никакого хлеба.
Человек с таксой был полностью с ним согласен:
– И никакой картошки и сладостей тоже. И, конечно, без шоколада.
– Шоколад – это непросто, – заметил Блумквист, заводя глаза к небу, точно падкий на искушения грешник. – Моя проблема в том, что я его обожаю. К тому же существуют исследования, что если постоянно есть шоколад, то существенно снижается риск инсульта.
– Да, я об этом слыхал, – ответил тот. – И сердечных заболеваний тоже. Шоколад теперь даже признан суперфудом.
– Кроме как для собак, – с тревогой предупредил Блумквист. – Для собак шоколад – это яд.
Он повернулся к Ульфу:
– А вы это знаете, господин Варг? Вы, надеюсь, не даете своей собаке шоколад?
Ульфу вопрос совершенно не понравился. Не Блумквистово это было дело, что он там дает Мартену. И он сомневался, что младшему по званию пристало намекать на то, что он, Ульф, склонен баловать свою собаку.
– Нет, никогда, – твердо ответил он.
– Хорошо, – одобрил Блумквист.
– В любом случае, у него железный желудок, – продолжал Ульф. – Подозреваю, что шоколад не составил бы для него проблему.
У Блумквиста на лице было написано сомнение.
– Какой бы крепкий у него ни был желудок, все же…
Фразы он не закончил, дав ей повиснуть в воздухе.
– Как-то он сожрал мои наушники, – сказал Ульф. – Они не причиняли ему ни малейшего неудобства, и мы с тем же успехом могли бы оставить все как есть, но доктор Хоканссон решил, что все же лучше его прооперировать.
– Очень разумно, – заметил Блумквист.
Мужчина в костюме тем временем обратился к Блумквисту.
– И как вам низкоуглеводный подход – работает? – спросил он.
– Определенно да, – ответил Блумквист. – Я сбросил четыре кило.
– А голода вы не чувствуете?
Блумквист потряс головой.
– В этом-то и весь смысл низкоуглеводной диеты, – сказал он. – Можно есть сколько угодно белков и жиров, и голода просто не ощущаешь.
– Именно, – сказал владелец таксы. – Жиры очень насыщают. Я ем необезжиренный йогурт, бекон, сливочное масло – да что угодно. Никогда не чувствую голода.
Ульф глянул на часы.
– Ну что ж, – сказал он, сунул руку в карман, чтобы достать ключи от машины, и внезапно нащупал сложенный клочок бумаги: это был распечатанный Сигне портрет Сикстена. Он вытащил бумажку и развернул ее. Потом показал Блумквисту. Вряд ли из этого что-нибудь выйдет, но попробовать стоило.
– Это всплыло в одном деле, которое мы сейчас расследуем, – сказал он. – Мы допрашивали одну девушку относительно этого молодого человека.
Он указал на Сикстена.
Блумквист несколько секунд разглядывал фотографию, потом поднял на Ульфа глаза:
– Да, я знаю, кто это, – сказал он. – То есть молодой человек, а не девушка. Понятия не имею, кто она такая, но парня зовут Бо. Он ходит со мной в один тренажерный зал.
Ульф затаил дыхание. Такого он не ожидал.
– Вы с ним знакомы? – недоверчиво спросил он.
– Да, конечно, – ответил Блумквист. – Бо… Как же там его фамилия. Я обязательно вспомню. Вы же знаете, как оно бывает – пытаешься что-то вспомнить, а оно всплывает в памяти уже потом, гораздо позже, когда уже и не нужно.
Он поглядел в потолок, и это явно сработало.
– Полссон, – выпалил он. – Бо Полссон.
Ульф постарался взять себя в руки.
– Вы можете его найти?
– Это будет несложно, – ответил Блумквист. – Он бывает в тренажерном зале три или четыре раза в неделю, по вечерам. Понятия не имею, зачем он проводит там столько времени. И вечно он принимает душ. Я иногда сталкиваюсь с ним в душе.