Когда они уселись, полковник продемонстрировал Ульфу отпечатанное на карточке меню, озаглавленное «Офицерская столовая». Под заголовком было написано: «Обед, среда: Potage d’Asperges[13]; каре ягненка под соусом из розмарина и красного вина; тирамису; кофе и Petits Fours[14]».
Полковник кивнул на меню.
– Видите? – спросил он. – Я же говорил, что у нас неплохо кормят. – Он взял стоявший посередине стола колокольчик и позвонил. – Это чтобы вызвать стюарда, – сказал он. – Он принесет нам бутылочку вина. Что вы предпочитаете?
Ульф, который никогда не пил за обедом, заколебался.
– Мне всего полбокала, пожалуйста, – ответил он. – На ваш выбор. Мне еще до дома добираться – на машине.
– Что ж, мне больше достанется, – бодро сказал полковник. – Мне придется добираться только на другую сторону плаца. Большого труда не составит. Ха!
Тут появился стюард, и полковник заказал бутылку медока.
– Превосходно идет под баранину, что скажете?
– Да, – согласился Ульф. – С медоком ошибиться невозможно.
– Да, – подтвердил полковник. – Бордо, toujours[15] Бордо. Никогда не устану это повторять.
Когда стюард появился снова, с бутылкой вина, полковник жестом указал ему, чтобы тот первым обслужил Ульфа, а потом забрал у стюарда бутылку и собственноручно наполнил свой бокал до краев. Был произнесен тост, и обед начался.
Не успели они доесть суп, как полковник уже осушил свой первый бокал. Налив себе второй, он выпил и этот, залпом, еще до того, как принесли седло барашка. Последнее потребовало отдельного, третьего бокала, но, учитывая объемистость хрустальных бокалов из офицерской столовой, бутылка к тому времени совершенно опустела.
– Прошу вас, не стесняйтесь, – вежливо сказал Ульф. – Не позволите ли вы мне заплатить за вторую бутылку?
– Это исключено, – ответил полковник. – Это против правил офицерской столовой. Все будет записано на мой счет.
Снова был вызван стюард, и на столе появилась еще одна бутылка медока. К этому времени лицо полковника сменило цвет с поросячье-розового на кирпично-красный. Его речь оставалась все такой же четкой, но он явно расслабился. Теперь он рассказывал Ульфу о силах стран – участниц НАТО, давая каждой краткую характеристику.
– Французы очень неплохи, – говорил он. – А некоторые подразделения даже просто хороши. Но как солдатами ими командовать очень сложно. Просто кошмар. Они постоянно жалуются и издают всякие странные недовольные звуки – «боф», «пуф» и так далее, – стоит только отдать им приказ. А еще они постоянно жестикулируют. Только посмотрите, как они маршируют. Жестикулируют даже на марше. Исключительно странные типы.
– Есть у них, конечно, этот Иностранный легион. Я как-то бывал у них на Корсике – лагерь Рафалли, совсем рядом с этим местечком, как его, – Калви. Сплошь бандиты и прочие десперадос – со всего мира. Когда они записываются, им дают фальшивые имена. Но они довольно эффективны. Берешь взвод легионеров, отправляешь, куда тебе надо, и – пшик – все трудности испарились, оппозиция подавлена. Раз, и готово. Очень эффективно. Немного похоже на гуркхов, которых используют британцы. Стоит им вытащить эти их кукри, и противник уже наложил в штаны.
Полковник отпил еще глоток.
– Ну а итальянцы… Господи, совершенно очаровательные люди по большей части – то есть помимо тех тридцати пяти процентов, которые у них так или иначе заняты организованной преступностью. Сколько стиля, а какая у них форма – вот где настоящая элегантность. Эти их карабинеры одеваются элегантнее, чем наши генералы. Чудесные ребята, на параде незаменимы – но когда доходит до дела, на них сложно положиться. Понимаете, у них просто к этому сердце не лежит. Итальянская армия обожает сидеть на месте и пить капучино. Но, конечно, у их альпини есть эти чудесные шляпы с перышками. Вот в этом я им завидую. Русским тут есть над чем призадуматься – вот что я вам скажу.
Так оно и продолжалось некоторое время. Когда они уже управились с каре ягненка и ждали, когда им им подадут тирамису, Ульф решил, что настало подходящее время, чтобы продолжить расспросы.
– Эти люди, которых к вам направляют на общественные работы, – сказал он, – эти…
– Эта шваль, – уточнил полковник, язык у которого поворачивался уже с некоторым трудом. – Да, что там насчет них?
– Вы упомянули человека, который ударил кого-то ножом под колено.
– Да, – ответил полковник. – Исключительно низкорослый малый. Об него споткнуться можно, если под ноги не смотреть. Просто смешно. – Он помолчал. – Эх, хотелось бы мне вам рассказать, что я для него припас.
– Знаете, а вы ведь можете рассказать, – сказал Ульф.
Полковник помотал головой, а потом прижал палец к губам, напоминая о секретности.
– Прошу прощения. Никак нельзя.
– Но я – офицер, служащий Отдела деликатных расследований, – тихо сказал Ульф. – Секретность, знаете ли, нам знакома.
Полковник призадумался.
– Полагаю, вы – сочувствующий, – сказал он.
– Естественно, – ответил Ульф, гадая, чему именно он должен сочувствовать.
– Вы же понимаете, нам пора перестать нянчиться с этими людьми, – продолжал полковник.
– Совершенно с вами согласен, – сказал Ульф.
Полковник подался вперед. Ульф заметил, что его нос практически светится; на ноздрях проступили отдельные мелкие сосуды. И все же он колебался. Ульф решил налить ему еще бокал.
– Это просто превосходный медок, – одобрительно заметил полковник.
– Человек с общественных работ, – напомнил ему Ульф.
– А, он. Нда, что ж, у меня для него имеется небольшой сюрприз, – сказал полковник и рассмеялся. – Его служба будет проходить, так сказать, с огоньком. Ха!
Ульф ждал.
Полковник отпил еще глоток.
– Обезвреживать бомбы, – шепотом сообщил он. – Вот куда я его назначил. Как вам это? Пусть это его научит, как пырять людей ножом в лодыжку.
– Под колено, – поправил его Ульф.
– Да, под колено – да какая разница. Штука в том, что пара деньков в компании бомб приведут его в чувство. – Полковник опять потянулся за бокалом. – У меня на этой работе был превосходный человек, но у него сдали нервы, и он подал рапорт о переводе. Я ему не отказал, потому что, как мне кажется, он это заслужил. Но когда я принялся искать кого-то на его место, добровольцев что-то не нашлось. Ни души, и это, боюсь, доказывает, до чего дошла страна. Тут-то я и вспомнил об этом фрукте с его подлой манерой бить людей под колено – он же подойдет идеально! Туда он и отправится. Ха!
– Но он же ничему не обучен, – указал Ульф. – Обезвреживание бомб – это ведь работа, которая требует квалификации, верно?
– Есть немного, – ответил полковник. – Но у нас имеются превосходные инструкции, знаете ли. Он может их почитать – прежде чем попытать удачу.
Ульф откинулся на спинку стула.
– Не думаю, что вам стоит это делать, – сказал он. – Не можете же вы назначать невинных гражданских лиц на работу, которую делают саперы.
– Невинных? – переспросил полковник.
– Или виновных, – ровным тоном отозвался Ульф. – Все равно они остаются гражданскими.
– Чепуха, – ответил полковник. – Это пойдет ему только на пользу. И, если начистоту, какая разница, если он подорвется. Поделом ему.
– Нет, полковник, вам не стоит этого делать, – продолжал настаивать Ульф.
Полковник воззрился на Ульфа. Атмосфера добродушного веселья, царившая до той поры за обедом, казалось, начала испаряться.
– Прошу прощения, господин Варг, но здесь командуете не вы. А я. А теперь как насчет тирамису?
– Нет, спасибо, – ответил Ульф. – Но что касается этого человека, вы не будете подвергать его никакой опасности. Дайте ему работу на кухне, чистить картошку. Или покрасить чего-нибудь. А если вы этого не сделаете, я подам на вас рапорт за преступную халатность по отношению к человеческой жизни. Вы же сами это сказали. Ваши собственные слова: что вы будете рады, если он подорвется.
– Подадите на меня рапорт? – переспросил полковник, повысив голос и чуть не дав при этом петуха. – Я – офицер на службе Его Величества – да кто поверит вашему слову против моего?
Ульф улыбнулся.
– В этом может помочь запись нашего с вами разговора, – сказал он, извлекая из переднего кармана ручку-микрофон. – Неплохое качество звука, – продолжил он. – Как это глупо с моей стороны – я забыл ее выключить. Голова стала совсем дырявая.
Полковник разглядывал его с минуту, а потом расхохотался.
– Достаточно справедливо, – сказал он. – Отправлю его на кухню.
– Спасибо, – ответил Ульф.
– Не за что, – отозвался полковник. – А теперь – я вам уже рассказывал о том, как меня откомандировали на месяц в северную Индию? Офицерские столовые у них просто высшего разряда, скажу я вам. Тигриные головы на стенах. Фантастические карри; кеджери[16] на завтрак и прочее в этом роде. Приятнейшее общество, отличные всадники. Выглядят просто отменно, с этими их длинными копьями, украшенными флажками. Превосходно, просто превосходно.
Выехав с базы, Ульф позвонил с дороги Анне и предложил встретиться в кафе так, чтобы его приход на работу более или менее совпал с их утренним перерывом на кофе. Она согласилась: Ульф оставил ей сообщение насчет того, что ему рассказал Блумквист, и ей не терпелось все это с ним обсудить.
– Что-то это дело проще не становится, – сказала она ему по телефону. – Мне хотелось бы услышать твое мнение.
– Иногда самые сложные дела на деле оказываются самыми простыми, – обронил Ульф.
Наступило краткое молчание.
– Самые сложные… – начала она, а потом: – Ульф, что именно ты имеешь в виду?
Ульф и сам не был в этом уверен.
– В этом-то весь смысл и есть, – ответил он. – Что он не всегда очевиден.