- То есть с заявителем у вас стойкие личные неприязненные отношения?
- Как ты сказал? – дед, про себя, погонял мои слова в уме: - Да, наверное, так и запиши – стойкие неприязненные отношения.
- Он вам просил передать, что если вы ему полтора миллиона заплатите, то он заявление заберет… И не надо на меня так смотреть, я заявителю не друг и не приятель мне до него дела нет. Он попросил, я передал, может быть у вас есть виденье, что вам проще денег ему дать.
- Вот скажи, командир, он что – оху… обалдел? Он откуда такие суммы берет?
- Я не знаю, но меня он уверял, что вы очень богатенький Буратино, имеете машину, дачу, квартиру, а он все это тоже очень хочет.
- Да пусть выкусит. Правильно говоришь, имею и машину, и дачу, только все это в прошлом. До «Мишки-меченного», не спорю, жил хорошо. Пенсия полковника, да плюс доплаты за наградные, позволяла ни в чем себе не отказывать, а теперь все – финиш. Иногда не знаешь, что купить – колбасы двести грамм, себя с женой побаловать или лекарства. Раньше мы детям помогали, а теперь, когда мы обнищали, дети нам даже помочь не могут – оба бюджетники.
- Это дело безусловно ваше, но у нас суды больше нескольких тысяч за клевету не присуждают, моральный ущерб у нас в стране мало котируется. И, если вас наличие записи о судимости в каком-то архиве не пугает…
- А что мне до этого архива? Мне жизни этой на пару раз вздохнуть осталась. Может быть, я даже до конца суда не доживу. Так что передай этому хмырю…
- Но тут, уважаемый Пал Палыч, для вас есть еще одна опасность – ваш оппонент может заключить договор на судебное представительство с дорогой юридической фирмой, и если вы дело проиграете, а судя по всему, вы его проиграете, вас обяжут оплатить Воронкову затраты на юриста, а там очень много можно накрутить. И адвокатам хватит, и Воронкову, и купленным свидетелям.
- А он что, еще и свидетелям денег дал?
- Пока, я думаю, не дал, но пообещал, уверен в этом. Так что идите, хорошенько подумайте, как дальше поступать. Если что-то надумаете – позвоните мне. Только обязательно, сами не в какие авантюры не влезьте.
В это время зазвонил телефон на моем столе.
- Да, Громов.
- Через двадцать минут, Союзпечать. – голос в трубке звучал глухо, обезличено, после этих слов мой собеседник на противоположном конце провода положил трубку.
- Все, Пал Палыч, прочитали, все верно написано? Тогда ставьте вашу подпись и до свидания, и еще раз прошу вас – сами ничего не предпринимайте, позвоните, не сочтите за труд, а я вам, глядишь, что-то посоветую. – я выпроводил озадаченного ветерана из кабинета и начал собираться.
Локация – Город, Спокойный центр
Бросив машину на соседней улице, я, прихватив с собой чехол с удочками, быстро дошел до «замороженной» стройки предприятия Союзпечати, что десять лет уродовала улицу Социалистическую своим пятиэтажным остовом, пролез через прутья ржавых ворот на огороженную территорию и двинулся к лестнице, идущей наверх недостроенного здания.
На втором этаже, на куче кирпичей, накрытых чистой газеткой, сидел Руслан Конев, в серой футболке, обтягивающей литые плечи и «вареных» джинсах, серо-голубого цвета, приживая к животу темный целлофановый пакет.
- Здорово. Что в пакете? – я оптимизмом относительно морального облика бывшего приятеля не страдал, поэтому направил на здоровяка чехол с удочками, положив палец в специальный вырез в брезенте, откуда виднелся спусковой крючок карабина, закреплённого в чехле, среди тонких бамбуковых удилищ.
- Да ничего такого. – Руслан, опасливо глядя на меня, медленно вытянул из пакета ярко-красную ветровку, с американским флагом на спине: - Жарко стало, вот и снял.
Руслан врал, как дышал. Ну сказал бы, что прочитал в учебнике для средней школы милиции, что в использование ярких элементов в облике фигуранта помогает последнему уходить от слежки или вводит в заблуждение очевидцев, но Конев предпочел соврать.
- Прости, братан… - я вскинул чехол с оружием на плечо, впрочем не отводя ни на секунду взгляда от своего визави и не убирая палец со спускового крючка: - Нервы ни к черту, от каждого шороха шарахаюсь. Все-таки, ты с корефанами из «тяжких» душегубы со стажем и с творческим подходом к делу, из каждой подворотни выстрела жду. Ладно, все это лирика. Что у тебя нового?
- Да что нового? Все по-старому – парни бухают. Раньше шлюх заказывали, потом деньги кончились, стали просто бухать с местными девками. Ну и планы строят, как тебя кончить.
- И в чем проблема? Взяли бы и кончили…
- Я не знаю. Мне кажется они чего-то ждут. Тебя лично кончать не хотят, им надо, чтобы на этот момент у них у всех алиби было. Меня хотели на это дело подписать, но я отказался. Сказал, что просто так на «мокрое» дело подписываться не буду, тем более, что на грехов поменьше, чем у них.
- Так может быть их сейчас брать? Шефу скажешь адрес, и пусть их там спеленают. Зачем тянуть? – меня этот вариант вполне устраивал: - Скажи адрес и завтра их на рассвете повяжут.
- Сообщай, только я точного адреса не знаю. – Руслан моего оптимизма не разделял: - Я то не с ними живу, они мне только звонят. Там, на выезде из города пять бараков, комнат по сорок в каждом. Они меня всегда на остановке автобуса встречают, я даже не знаю, в каком доме они обитают. И звонят хрен знает откуда – у меня определитель одни девятки показывает. Если считаешь, что их вычислят, то тогда конечно, сообщай полковнику, только если они уйдут – ко мне чтобы никаких претензий.
Я представил бараки железнодорожников, что строились вдоль Транссиба и его отростков во всех глухих углах, где проходили рельсы и было железнодорожное хозяйство. Зажатые между железной дорогой и промышленной зоной, эти гетто, откуда уже давно уехали те, кто мог куда-то уехать, жили своей, простой и насквозь криминальной жизнью. Милицию там видят раз в год, когда кого-то «пришьют» в пьяной и безумной «бытовухе», и каждый вечер веселые компании с девками, разной степени потасканности, громко бухают в каждой второй комнате бараков. Будешь пытаться кого-то расспрашивать – «засветишься» по полной и уже следующим утром все местное население будет знать, что менты кого-то ищут. А можно вообще нарваться на неприятности, и не факт, что выберешься оттуда целым и невредимым. Так что, без точной наводки, в какой комнате вечером пили опера туда лучше не соваться.
- Что Руслан? Извини, я прослушал. - я задумался и пропустил последнюю фразу собеседника.
- Денег дай, тысяч несколько. Они меня вообще-то за деньгами послали.
- На хрен?
- Что на хрен?
- На хрена я буду давать тебе деньги? Чтобы вы еще пару дней за мой счет «пробухали», а потом ты опять ко мне придешь денег просить? Нет… - я помотал головой: - Мне это на хрен не надо.
- Что, совсем денег не дашь? –с недоверием спросил Руслан.
- Нет, не дам. И вообще, пора заканчивать с ними. Короче, скажешь парням, что денег не нашел, а вот новый кабак, что на пересечении улицы Основоположника и Коммунарского проспекта, под себя «подтянул», и что послезавтра, в восемь часов вечера, когда там будет «живая» музыка ты пацанам выставляешь «поляну». Типа, денег нет, в вот «хавчик и бухло» найдется, ну а там и девочек посвежее можно снять, а там, как пойдет. Я завтра с утра туда зайду, вам столик закажу, и предоплату сделаю. Скажешь, заранее по сумме определился, поэтому, пусть едят и пьют, что принесут.
- И зачем так сложно? Ты просто денег дай…
- Руслан, ты меня что – не слышишь? Я говорю – заканчивать пора. Сядете, выпьете, закусите, а потом, ближе к закрытию вас теплыми и задержат.
- И меня тоже? – загрустил Руслан.
- Нет, тебе лучше не попадаться, стремно это как-то будет. Все же одинаково обучались – все сразу все поймут. Если тебя вместе с ними взяли, а потом их закрыли, а тебя отпустили, то кто всех сдал? Они потом втроем начнут на тебя показания давать, чтобы тебя тоже «закрыли». Нет. Давай лучше, ты побег какой-нибудь дерзкий совершишь на глазах у всех, типа из окошка туалета, или через витрину, чтобы осколки стекла во все стороны... Только надо, чтобы ты одет был ярко, да вот, хотя бы в эту ветровку. Чтобы тебя опера или спецы, кто пацанов брать будет, не подстрелили случайно.
Глава 8
Глава седьмая.
Август 1993 года.
Дело о растрате.
Локация – Дорожный РОВД.
- Держи дело, вечером доложишь. – красивый капитан милиции шлепнула мне на стол несколько скрепленных между собой листочков: - У нас обычно этими делами Лемешев занимается, но он опять заболел, а «материал» в дежурке уже третьи сутки лежит.
- У Якова Рувимовича опять организм алкоголь вырабатывает? – полным сочувствия голосом уточнил я.
- А ты что, доктор? – подозрительно спросила Ольга Борисовна Супрунец, моя нынешняя начальница.
- Нет… -я громко чихнул, еле успев прикрыться ладонями: - Просто, я с сегодняшнего утра всем больным очень сочувствую.
- Ты что, заболел, что ли? – прохладная рука легла на мой лоб: - Тебе жена что-то давала из лекарств сегодня?
- У меня нет жены…- всхлипнул я. Наташа с удовольствием бы мне что-то утром дала, но, к сожалению, в дачном домике пока не было никаких лекарств, а в машине я, к своему стыду, аптечки не нашел. Поэтому, кроме двух кружек очень горячего чаю, утром я ничем не лечился. Правда, я обещал Наташе с утра зайти в аптеку и купить лекарства по списку, и начать их принимать, но пока не зашел. Время же терпит, и кто сказал, что одиннадцать часов – уже не утро?
- Я сейчас кого- нибудь из девчонок пришлю с лекарствами, только ты их пей, а не выплевывай, и водой запивай, не то, желудок испортишь. И давай лечись, работ – непочатый край. – прекрасное мгновение тактильных взаимоотношений с красивой женщиной закончился, меня ободряюще погладили по погону, после чего, сильные ноги, обтянутые узкой юбкой цвета маренго, понесли стройное тело молодой женщины наверх, подальше, из душного подвала, под сопровождением моего внимательного взгляда.