Не спуская немигающего взгляда со всё шире распахивающихся глаз, он склонился над ней и ядовито прошипел:
— Меня не интересует ни твоя вонючая промежность, ни грязная кровь, — после чего круто развернулся и, прихватив Вэл за запястье, вышел из магазина.
— Я уже и забыла, каким ты можешь быть, — она вырвала руку из его прохладных пальцев. Кожа словно горела в тех местах, где он её касался — и это было лишено всякого смысла.
— Такое случается, если долго терпеть, — Марсель беспечно пожал плечами. — А ей не помешает немного похандрить. Не ко всем вампирам стоит так приставать. Можно и на неприятности нарваться.
Вэл понимала, что он имел в виду, потому как в Саларуне выпитые досуха женщины встречались до пугающего часто. Найти вампира не составляло большого труда, а вот доказать его виновность в преступлении — задачка не из простых. Поэтому они в какой-то степени чувствовали свою безнаказанность. Переставали осторожничать и тогда их удавалось поймать на горячем.
Тем не менее ему было вовсе не обязательно так грубо с ней себя вести.
— Ты чудной.
— Почему?
— Мы долго работаем вместе. Но ты никогда с девушкой не был.
Он посмотрел на неё каким-то особенно непонятным взглядом. И чем дольше Марсель молчал, тем сильнее накатывало смущение. Не хотелось, чтобы он подумал, что Вэл целенаправленно следила за его личной жизнью, поэтому она сцепила пальцы в замок и неловко попыталась объяснить:
— Запахи долго держатся! Духи, косметика!.. Ну и в целом ты малоактивный… Не показываешь свой интерес. Рикки больше недели выдержать не может. Постоянно за девушками бегает! А ты как-то… поэтому… вот, — промямлила под конец Вэл и прикусила нижнюю губу.
— В девяносто процентов случаев, когда ты спишь с девушкой — она этого захотела. Иногда может тебе подыграть, сделать вид, что ты её добился. Девушкам свойственно притворяться недоступными, чтобы не выглядеть потаскушками. Либо для того, чтобы ты почувствовал себя более уверенно и привлекательно после того, как завоюешь недотрогу. Но по факту: мужчины — потаскушки женщин. Именно они бегут по первому намёку. Если красивая девушка подойдёт к десяти свободным, незнакомым парням и предложит с ней уединиться для одноразового секса, то девять из них с радостью и воодушевлением откликнуться на предложение. Если представить обратную ситуацию с красивым парнем, то в лучшем случае одна-две девушки заинтересуются, но далеко не факт, что согласятся. Так кто после этого потаскушки?..
— Не понимаю, что ты пытаешься сказать…
— Я не потаскушка, чтобы бегать за каждой второй юбкой. Ещё есть такая вещь, как самоуважение. И вот это самоуважение у меня присутствует, поэтому я жду, а не размениваюсь на разовые увлечения.
— Но чего именно ты ждёшь?
— … достойную девушку.
— А достойная это какая? — никак не могла взять в толк Вэл. Вечно у него всё не как у нормальных вампиров или оборотней. Вон, даже какие-то замудрённые концепции с потаскушками выдумал. — Я достойная?
Он бросил на неё не то испуганный, не то недоумевающий — в общем, очередной непонятный взгляд.
— Что? Недостойная?.. — окончательно растерялась она.
Из него вырвался нервный смешок, задержавшийся в уголках приподнятых губ, а красные глаза приобрели столь ослепительный и живой блеск, что Вэл на мгновение залюбовалась его улыбкой. А потом на неё подобно лавине обрушился смысл их разговора. В частности, чего именно она допытывалась у него узнать. И ей стало до дурноты стыдно.
— Достойная, — на грани слышимого произнёс Марсель и отвернулся, разглядывая верхушку столба, у которого они стояли. — Тут больше нет камер.
— Да, кончились, — сконфуженно подтвердила Вэл, перебирая пальцами. Её лицо так полыхало, что возникло почти непреодолимое желание прижать его прохладные пальцы к своим щекам. И от этой безумной мысли ей стало лишь хуже — окончательно берега попутала.
— Ты не хочешь есть?.. — он, не поворачиваясь, указал ладонью на домашний ресторанчик дальше по улице. — Можем туда зайти. Заодно там проверим камеры.
— Да, я бы покушала.
— Тогда идём?
— Да… да, идём! — она рванула к дороге, но не успела и шага сделать, как Марсель дёрнул её за локоть в обратную сторону и впечатал лицом в свою грудь.
За спиной по гладкому асфальту с тихим шелестом пролетела машина. И поэтому вопросов, зачем он её схватил и прижал к себе, у Вэл не возникло. Шумно втянула приятный аромат и зажмурилась от удовольствия.
Как же обалденно от него пахло — парфюм раскрывался тонкими, натуральными нотами и совершенно не бил спиртовой отдушкой по носу. Раньше она не встречала никого, кто пользовался туалетной водой и не раздражал её чувствительное обоняние резким, навязчивым химическим душком.
Вцепившись пальцами в рубашку на пояснице под пиджаком, Вэл привстала на носки, утыкаясь носом Марселю в шею — источник приятного аромата. Она облизнула губы, случайно задев языком и его кожу, и запах стал во много раз ярче, мускуснее.
— Вэл? — он тихо позвал её бархатистым, низким голосом.
Словно во сне, она проурчала что-то нечленораздельное ему в шею, не желая отвлекаться.
— Мы стоим по центру улицы, потерпи хотя бы до номера в отеле…
Резко распахнув глаза, Вэл отшатнулась от него. Сердце в груди бешено застучало, разгоняя адреналин по жилам. А потом она снова подступила, схватила за грудки и дёрнула на себя, чтобы прорычать в удивлённое лицо:
— Не приближайся ко мне!
Марсель выглядел до того ошарашенным, что мог только хлопать ресницами. А она, боясь снова попасть под чары одурманивающего запаха, отскочила от него метра на три. Её саму жутко пугали стремительные перемены в собственном настроении: то он в её глазах выглядел, как и любой другой обычный мужик, а то вдруг превращался в само совершенство. И это всегда происходило так внезапно!
В ней сейчас полыхал целый костёр неудовлетворённого желания, которое надо было на что-то растратить. И Вэл не придумала ничего лучше, чем начать немедленно приседать. И пока она молча упражнялась, Марсель продолжал стоять подобно гипсовому изваянию и немигающе смотреть на неё.
— Да гормоны это, гормоны! — рявкнула Вэл, не выдержав давления. — Извини!
Он тяжело вздохнул, закрыл лицо ладонями и горестно простонал в них:
— И как меня угораздило…
Уже через двадцать минут она почувствовала себя намного лучше. И если продолжит соблюдать установленную дистанцию, то больше никаких казусов не случится. Всего-то осталось пережить ещё пару или тройку дней, а там её и отпустит.
Вэл откинула со лба прядь волос и выпрямилась, после чего вытащила звонящий телефон из кармана. Широко улыбнулась, увидев имя брата, и радостно воскликнула:
— Привет, потаскушка!
Эпилог
Зайга
Пришлось проехать несколько тысяч километров, пройти таможенный контроль на двух границах и всё для того, чтобы теперь сидеть за столиком в заурядном ресторане маленького приморского городка и любоваться кислым выражением на лице младшей дочери.
— Мама, хватит меня контролировать! — сердито заявила она, откинув ложку, которой ковырялась до этого в растаявшем мороженом.
— Чего? Контролировать? — Зайга, конечно, не ожидала, что дочь придёт в бурный и неописуемый восторг от его приезда. Но её поведение выходило за все приемлемые рамки. — Ты живёшь и учишься на мои деньги в этой глуши! И что я такого сделала? Мне уже и приехать проведать тебя нельзя?!
— Зачем ты заявилась в академию и пошла к куратору расспрашивать обо мне? Ещё и одногруппников допрашивала… стыдоба какая!.. Тебе недостаточно моих слов, что у меня всё нормально? Обязательно всё перепроверять? Что это, если не контроль?!
— Я просто беспокоюсь о тебе. Ты сейчас в таком сложном возрасте и уехала так далеко…
— Я давно не ребёнок! — она ударила ладонями по застиранной скатерти, привлекая к их столику ещё больше внимания. — И не надо меня тыкать деньгами! Со следующего семестра я смогу устроиться на подработку. Тебе больше не придётся меня содержать!
— Нет, я не это хотела сказать… — в примирительном тоне начала Зайга, но дочь уже вскочила со стула, откинула за плечи длинные серебряные пряди волос и устремилась к выходу из ресторана. — Эваска, я не закончила! Не смей так уходить!
Но она всё равно выскочила на улицу, оставив её один на один с бушующими на душе бессильным гневом и горькой обидой. Вот так стараешься, растишь, воспитываешь ребёнка. А он потом тебе заявляет, что ты якобы не имеешь права вмешиваться в его жизнь. И это ей всего лишь двадцать шесть лет. Что будет дальше? Вообще вычеркнет мать из жизни?
— Неблагодарная, — Зайга промокнула салфеткой уголки глаз, в которых собрались злые слёзы, и продолжила есть овощной салат.
Из четырёх её детей Эваска обладала самым гадким характером. Притом с детства. Упрямая как ослица, ещё и за языком совершенно не следит. Если что-то надумала, то наизнанку вывернется, но своего достигнет, и плевать, что по дороге все руки и ноги себе переломает. В этом она была ужасно похожа на своего покойного деда. Мало ей было унаследовать его цвет волос и тяжёлый взгляд, так ещё дурной нрав переняла.
Жили они себе спокойно в восточной части Нувуа. Нет, надо было ей придумать уехать учиться на западную окраину Ксоры — на другой конец саларунского континента. Как будто у них в стране недостаточно мест, где можно получить приличное магическое образование. Естественно, Зайга поначалу не очень радостно восприняла эту новость, но потом всё же услышала её и дала своё согласие на отъезд. И вот теперь получила такой славный приём.
Колокольчик на входной двери звякнул, и она тут же обернулась, впившись взглядом в лицо симпатичной девушки с густой копной рыжих кудрей, упруго подпрыгивающих в такт её энергичным шагам.
— Держи дистанцию! — рыкнула она с сильным ирашским акцентом кому-то позади себя.
Расстроенная тем, что это не дочь вернулась, Зайга отвернулась, не увидев того, кто в раздражении зашипел на девушку: