- Молодежная субкультура, поклонники готик-рока, типа «The Cure», - ответил Краснов, удостоившись уважительного взгляда Первухина. – Эстетика смерти, черная одежда, анхи, кельтские кресты, прогулки по кладбищам. Довольно безвредные типы.
- В целом-то да, - согласился Первухин. – У нас тут их довольно много. Полина Красильникова была, как это они называют, «готессой» - в четырнадцать лет это кажется невероятно крутым, особенно в нашей дыре. Но среди этих «довольно безвредных» готов есть несколько совсем даже вредных – идейные они, понимаете ли, сатанисты. Что самое обидное – талантливые парни, играют в рок-группе, пишут какие-то свои рассказы, целые форумы у них в интернете… Они, может, и не устраивают оргий на кладбищах, но очень хорошо морочат мозги таким вот молоденьким «готессам». Так что я еще удивляюсь, что у нас только один суицид на этом фоне.
- То есть вы их всех знаете, получается? – спросила Лена.
- Поименно, - кивнул Первухин. – Заводилой у них Макс Баламушин, по прозвищу Баламут. Остальные вертятся вокруг него. Дать координаты?
- Давайте, - согласилась Лена.
Пока Первухин писал на листочке координаты Макса-Баламута, Скрипка наклонился к Лене и что-то прошептал на ухо. Лена удивленно подняла брови, но кивнула.
- Вот, - протянул листок следователь. – Мобильный-домашний, и адрес тоже, хотя дома он редко бывает.
- Спасибо, - приняла бумажку Марченко. – А вот еще просьба: можно взглянуть на дело? Я понимаю, вы отсылали Николаю Васильевичу по электронке, но мне бы первичный бумажный вариант.
Тут произошло странное. «Свой парень» Первухин мгновенно и бесповоротно закрылся, Краснов чуть ли не услышал хлопанье створок раковины.
- Дело в архиве, - сухо сообщил он, глядя куда-то между ними. – Где ж ему еще быть, оно уже год как закрыто. У меня есть электронная копия на компьютере, если вам нужны материалы.
- А копировали вы его как? – невинно спросил Скрипка.
- Взял из архива, скопировал, вернул в архив, - пожал плечами Первухин, с неприязнью глядя на молодого экстрасенса. – А отчего такой интерес, собственно?
- О, я же экстрасенс, - сделал серьезное лицо Скрипка. – Информационные поля гораздо удобнее считывать с реального объекта, чем с файла на компьютере.
- М-да? – с подозрением спросил Первухин. – Ну, запросите наш архив и считывайте на здоровье.
- Да бог с ним, - поднялся Скрипка. – Вы лучше покажите нам, где живут Красильниковы, там всяко будет проще.
- Вот это можно без всяких проблем, - встал Первухин, разом превращаясь обратно в дружелюбного говоруна. – Тут, в общем-то, пешком дойти всего ничего, только внутрь я с вами заходить не буду – мы с ними, э-э, не в ладах уже некоторое время, папаша в суд подает… ну да вы в курсе.
- Мы в курсе, - кивнула Лена, пытаясь вернуть инициативу после неожиданного «скрипичного соло». – Показывайте дорогу…
…Красильниковы жили в стандартной панельной девятиэтажке, из которых состоял практически весь город. Первухин (которого, как выяснилось, звали Константином) довел их до подъезда, сообщил номер квартиры, этаж и хотел было уже откланяться, но не тут-то было.
- Витя, смотри, это же тот мент! – произнес женский голос с истеричным надломом. Первухин оборвал фразу на полуслове, и лицо у него сделалось такое, словно он жует лимон – голос явно был ему знаком.
К подъезду подходила немолодая семейная пара с собакой – высокий, как жердь, мужчина с интеллигентной бородкой, сейчас грозно топорщившейся, и маленькая женщина, похожая на рассерженного колобка. Впрочем, из них троих меньше всего понравилась Краснову собака – здоровенный дог на поводке, такой же нервный, как его хозяева. А нервная собака – первая и главная составляющая всех рассказов-страшилок про искусанных.
- И вы еще смеете приходить к нам домой? – хриплым голосом, дрожащим от ярости, спросил мужчина. – Как в суд подали, совесть прорезалась? Впрочем, какая у вас совесть. Пришли о сделке договариваться, наверняка. Да только хрен вам, поняли?!
- И вам здравствуйте, - желчно усмехнулся Первухин. – Я передаю ваше дело на доследование представителям Следственного Комитета, прошу любить и жаловать. А мы с вами уже больше не увидимся, надеюсь. Всего хорошего.
- Убийцу ты покрываешь, мразь, - надломленным тихим голосом произнесла женщина. – Максика своего ненаглядного. Джерри, взять его!
Дальше всё случилось как-то очень быстро. Одним движением женщина отстегнула карабин от ошейника дога, и собака, глухо зарычав и оскалив пасть, рванулась с места к Первухину. Не ожидавший этого следователь отступил на шаг, дог присел перед прыжком, готовый вцепиться ему в горло…
…Рука Скрипки словно сама собой оказалась на голове собаки. Оскаленный рычащий пес замер и замолчал, а потом вдруг заскулил и вообще лег.
- Не надо, мама, – тихим, каким-то непохожим на свою обычную речь голосом сказал Скрипка. – Когда вы ссоритесь, вы такие некрасивые…
Женщина непроизвольно прикрыла рот руками, мужчина отступил на несколько шагов. Первухин шумно выдохнул и вынул руку из-под пиджака.
- Вы… вы кто такой? – растерянно спросил мужчина, подходя обратно. – Так Полина говорила… откуда вам…
- Это Сергей Скрипка, экстрасенс-консультант, - сказала Лена как можно более официальным тоном. – Это Ярослав Краснов, старший консультант. Я Елена Марченко, старший следователь по особо важным делам, Следственный Комитет Российской Федерации, отдел "Т.О.Р.". Мы хотели бы забрать расследование вашего дела себе.
- Я же вас по телевизору видела! – узнала Скрипку женщина. – А я-то, дура, думала, это всё подстава…
- Экстрасенсы? – забормотал, приходя в себя, отец Полины. – Это что за новости в нынешних расследованиях? Нет, мы не против, конечно, если дело заберут себе более компетентные специалисты… Особенно с такими способностями…
- Пойдемте в дом, - решительно сказал Скрипка. – В квартире всё обсудим, да и в поисках обстановка поможет.
Красильниковы закивали, двинулись к подъезду. Лена за их спинами кивнула Первухину, а следователь ответил поднятым большим пальцем. Развернувшись, Первухин пошел обратно – наверное, к зданию РОВД.
…- Да врал он всё вам, убийство это чистой воды! – горячо доказывала Лене Светлана Федоровна, мама погибшей Поли. – И дело небось не показывал, да? Нам тоже не показал, отчего мы суд-то и затеяли. Там ведь такие подробности, в деле-то отражены, которые могут запросто версию самоубийства развалить. Например, что тело висело на трехметровой высоте, привязанное к балке. Это нужно еще добраться до той балки, чтобы веревку привязать! Не каждый мужчина сможет! А тут – подросток четырнадцатилетний…
Они разделились. Краснову, как специалисту по текстовой информации, достались странички Поли в социальных сетях (в интересах следствия их не удаляли), Скрипка в каком-то полусне бродил по квартире, натыкаясь на стены и мебель, а родители Поли, что называется, «сели на уши» Лене. Накопилось. На шум и разговоры заглянули родственники – оказывается, подъезд был почти полностью заселен разнокалиберной красильниковской родней – но все были выгнаны за дверь с формулировкой «не мешайте, тут работают».
- Первухин ведь выгораживает своего Макса, - горячо объяснял Лене Виктор Петрович, топорща свою бородку. – Макса Баламушина, он же ему дальняя родня. Троюродный племянник… или что-то в этом роде, не суть. У нас здесь за семью крепко держатся всегда, сами видите. И «самоубийство» он нарисовал потому, что всё ведь на Макса этого указывает. Они с Полей дружили, влияние он на нее имел огромное, конечно. Она его фанатка была, группы этой…
- Расскажите о Максе, - попросила Лена.
- Парень умный, несмотря на все свои задвиги, - неохотно признала Светлана Федоровна. – Спокойный и вдумчивый, что для их возраста не совсем характерно. В армии служил. Мы всё шутили – вот какой зять у нас намечается, как Полька подрастет! Он и в гости к нам заходил не раз, всегда вежливо здоровался… Хотя говорят, что все маньяки такие.
Возле них остановился Скрипка. Глаза у молодого экстрасенса были полуприкрыты, белки неестественно и страшно выделялись на лице. Он явно находился в трансе.
- Это убийство, - сказал он тихо и без интонаций. – Без сомнений. Убийца здесь бывал раньше, убийца отсюда увел девочку куда-то. Она его знала, она ему доверяла, сама с ним пошла…
- Куда пошла? – спросил Краснов, поднимаясь.
Вместо ответа Скрипка развернулся и всё так же, не открывая глаз, двинулся по направлению к выходу. Все потянулись за ним.
На площадке и лестнице толпились и негромко толковали между собой человек десять родственников-соседей. Скрипка остановился прямо перед ними, не открывая глаз, поводил головой из стороны в сторону.
- Они сели в лифт, - сказал он. – Между ними уже что-то к тому моменту произошло: она была напугана, а он прикидывал какие-то варианты. Уже думал про эту стройку.
- Порвать ублюдка! - с ненавистью прохрипел очень похожий на Виктора Петровича мужчина, сжимая немалые кулаки. – Мы его за нашу Польку… Айда со мной, мужики!
Никто особенно и не спорил. Идея пойти и «порвать» Баламута имела немалый успех, и, кажется, была давно обдумана - началась какая-то деловая суета, мужчины собирались и прикидывали, что им потребуется, женщины особо не препятствовали.
- Тихо, Степа, не надо никого рвать, - сказал Виктор Петрович, выходя на площадку. – Профессионалы работают, не видишь? Они его сами возьмут. Возьмете ведь?
- Думаю, убийцу мы найдем, - кивнул Краснов. - Никуда не денется.
Лена меж тем достала телефон и набрала номер. Судя по всему, звонила она Первухину.
- Константин, нам нужен Максим Баламушин. На допрос в качестве свидетеля. Можно еще пару приятелей, например, из его рок-группы. Нету? А куда делись? А-а, вот оно что. Ну, тогда его самого. Часам к десяти…да, давайте. Устроит. Спасибо и до связи.
Она убрала телефон в карман и сообщила всем собравшимся: