Девушка сидела напротив Карлеса и разглядывала его так, что паладину кусок в горло не лез, а штаны чем дальше, тем всё теснее становились. Впрочем, довольно быстро Карлес спохватился и сообразил, что этакая его реакция вызвана не только красотой Ниньи, но и ее альвскими чарами, которые она, вполне возможно, даже не может контролировать. Потому он уставился в тарелку, прочитал про себя вдумчиво пару молитв, достал из кармана четки и намотал их на запястье. Нинья это увидела, покраснела, ойкнула тихонько. А тут еще сеньор Мануэло строго на нее посмотрел, и она, совсем смутившись, взяла тарелку и пересела так, чтобы Карлес ее не видел. От дона Мендосы всё это, конечно, не ускользнуло, он погрозил дочери пальцем и пожаловался:
– И вот так всегда. Прямо уж не знаю, что делать. Месяц назад шалопай Диего Жауме ее на сеновал свел… Ну, я Диего кнутом хорошенько попотчевал, штраф пришлось потом в триста реалов в его пользу заплатить за побои, и еще пятьдесят – в казну… Теперь думаю – это не он ее туда свел, а она ему голову закрутила. Свербит у нее и кровь ее альвская покоя не дает. А сегодня утром с конюхом ее застукал, вломил парню сходу. Прощения потом просил и полста реалов дал. Вот скажите, сеньор Мануэло, вот что мне с ней такой делать? В монастырь – так жалко же, зачахнет она там. А замуж – тоже за кого попало не хочу. Может, ваш Джорхе на ней женится, а?
Сеньор Мануэло от такой откровенности аж икнул и чуть не поперхнулся. Отдышавшись, он глотнул сангрии и сказал:
– Жозе, ты б прежде чем такое говорить, думал бы, а. Джорхе же маг, куда ему жена-полуальва из Клаэх. Ты что, парня раньше времени в могилу свести хочешь? Ей надо обычного найти, с, м-м, корешком покрепче, и без всяких магических талантов. И чтоб тебя слушался. Ты бы об этом прежде всего бы подумал, а не о том, чтоб ей выгодную партию устроить. Диего Жауме, между прочим, не самый плохой вариант. Особенно если он ей понравился. Парень он крепкий, раз после твоих побоев на своих двоих убегал и еще первым делом к судье побежал, а не отлеживаться. К тому же твой кабальеро, не со стороны человек. Чем не кандидат?
Нинья украдкой вздохнула, ее младший братец ухмыльнулся, но отец на него сурово глянул, и мальчишка тут же сделал вид, будто занят рыбным пирогом. А дон Жозе ответил:
– Вот мудрый вы человек, сеньор Мануэло. Всё по местам расставили… Правы вы, пожалуй. А что. И выдам за Жауме, назло всем соседям, особенно Азуриасам. Точно. Пусть дон Камильо побесится! Он, сволочь, еще за моих черных свиней должен, которых его сыновья-идиоты на прошлой охоте постреляли! Уж я тогда им за свинок люлей навешал знатных… Камильо потом жаловался судье, да судья мою сторону взял. Нет, ну вы только подумайте, сеньор Мануэло! Эти засранцы зверинец себе завели, а корм для своих зверей норовят у соседей добывать! И, сдается мне, что этим они заниматься не перестали, потому как буквально вчера свинопасы двух не досчитались, и всё в том же, черти его побери, персиковом саду проклятом, что к владениям Азуриасов примыкает! Гадят, сволочи, исподтишка…
– А скажите, дон Жозе, означенный дон на вас, хм, за побои сильно обиделся? – подал голос Карлес. В конце концов, надо же и самому что-то делать, не всё ж на дона Мануэло полагаться.
– Да уж неслабо, – ухмыльнулся дон, сжав и разжав кулак. – Джордано, сынку его старшему, я два зуба выбил, да так, что даже зубная фея не справилась, пришлось вставные делать. А сам Камильо меня вообще пристрелить хотел, да я самопал у него отобрал и прикладом ему ребра пересчитал. Две недели Камильо потом отлеживался… Ничего, за моих свинок это еще малая плата.
Карлес тут же припомнил, что во владениях дона Камильо Азуриаса имеется старое кладбище с пятью склепами, причем склепами древними, один даже дофартальский еще. Но Карлес там тоже побывал в прошлый раз и наложил очищающие знаки.
После обеда, поблагодарив дона Мендосу за гостеприимство, паладины двинулись дальше – хоть дон и настаивал на том, чтобы они отдохнули на асотее и вообще переночевали.
Выехав за ворота усадьбы, Карлес сказал:
– Я был на кладбище в Вилла Азуриас, ничего не нашел. Даже и близко ничего похожего на носферату.
– Не сомневаюсь, – сеньор Мануэло съехал с дороги на проселочную грунтовку и Карлес двинулся за ним. – Если Камильо не совсем идиот, то он не стал бы на собственном кладбище таким заниматься. А насколько я знаю его, он не идиот. Не разумник, но и не идиот. Так что мы сейчас сначала на тот сад посмотрим, где экономку нашли и где незадачливых охотников вампир порвал. Сдается мне, если где этот, гм, вампир и прячется, так где-то там.
Карлес мысленно обругал себя нехорошими словами: ведь и сам мог бы догадаться, что если он с местными священниками освятил кладбища, то вампир туда не вернется, не сможет просто. А значит, придется ему прятаться где-то еще.
– Вы думаете, свиней дона Мендосы вампир сожрал? – Карлес и сам так подумал, как только сообразил, что вампир мог устроить логово и вне кладбища.
– Вполне, – кивнул сеньор Мануэло. – Скажем, убив того несчастного кабальеро и покалечив его товарищей, вампир – назовем его пока так – залег в спячку. С тех пор прошло две недели. И вот он вылез опять и убил свиней. Потому как я сомневаюсь, что пропавшие свиньи – это дело рук самого дона Камильо или его людей. Камильо бы придумал что посерьезнее и побольнее.
Тут вдруг Карлес кое-что сообразил: похоже, что сеньор Мануэло, пообщавшись с доном Мендосой и его семьей, засомневался в том, что бесчинствовал здесь именно вампир, какой бы то ни было.
– А… Вы ведь, сдается мне, считаете, что это не вампир, – прямо брякнул Карлес. – А что тогда? Ни на какую здешнюю бестию не похоже ведь.
– Не похоже, – согласился старший паладин. – Но и на вампира тоже.
– Но почему на вампира не похоже? Кровь жрал, шеи людям рвал, по мутным описаниям того кабальеро, которому он глаза вырвал – похоже на носферату…
– Ну вот точно письмо отпишу Джулиани, что ему самому пора вместе с младшими поучиться, – проворчал сеньор Мануэло. – Потому как непонятно вообще, чему он тебя учил. Мы же только что были у дона Мендосы дома. Что мы там видели? Точнее, кого?
– М-м… ну, самого дона, сына его, челядь… дочку, – старательно перечислил Карлес, всё еще не понимая, к чему клонит Мануэло.
– Вот! – поднял палец старший паладин. – Дочка – это важно. Ну, давай же, голову включи.
И тут наконец до Карлеса дошло:
– А-а, точно! Как я не сообразил! Она же наполовину альва Клаэх. А на женщин Клаэх, пока они ребенка не родят, магия не действует – никакая, потому что они ману вытягивают из всего, к чему прикасаются, даже заклятия разрушают. И еще Клаэх нежить чуют, она бы такой спокойной не была, если бы в окрестностях вампир прятался. Даже, может, сама бы его нашла и упокоила, и не посчитала бы нужным отцу об этом сказать.
– Вот именно, – сеньор Мануэло усмехнулся. – Теперь понимаешь, почему так важно знать всё о тех, кто живет в твоем округе? Ладно, мы уже возле этого сада злополучного.
Сад был большим и довольно старым: персиковые и абрикосовые деревья уже покручены временем, кое-где вообще торчат засохшие стволы. Но за ним хорошо смотрели, и деревья до сих пор обильно плодоносили: трава под ними была усыпана паданками и растоптана свиными следами. Видимо, чтоб добро зря не пропадало, пастухи загоняли сюда черных свиней полакомиться, пока паданки не сгнили. Место, где нашли несчастную экономку, до сих пор было отмечено вешками с красными лоскутками. Сеньор Мануэло его бегло осмотрел, вздохнул:
– Вот если бы ты место внимательнее оглядел, то сразу бы засомневался, что это вампир. Уж сколько времени прошло – а кровью тут до сих пор пахнет. Вампир бы столько добра не упустил, выжрал бы все и землю вылизал. Это, Карлес, бестия. Вот только какая – пока не знаю. Но мы ее сейчас выманить попробуем.
Мануэло создал целую стайку поисковых огоньков и запустил их в глубину сада. Карлес сделал то же самое, разве что стайка у него вышла поменьше. А потом оба паладина разошлись в стороны, и медленно пошли за огоньками, прислушиваясь к ощущениям.
Было пока тихо, в саду никого, только одинокая свинья где-то в глубине жрала персики, сладострастно похрюкивая. Карлес уже было разочаровался и решил, что ничего и никого здесь нет, как вдруг почувствовал всплеск страха, и тут же раздался свиной визг. Он рванул туда, созывая к тому месту все свои огоньки и сплетая их в сеть силы. Но когда добежал, оказалось, что старый паладин успел раньше: тяжело дыша, он стоял в трех шагах от компостной ямы, на краю которой валялась оглушенная свинья с несколькими глубокими царапинами на боках, а в яме под мерцающей сетью силы барахталась тварь, здорово похожая на носферату: лысая башка с оттопыренными здоровенными ушами, безносая морда с торчащими из пасти клыками-иглами, горбатое тело, перепончатые крылья… но на этом сходство и заканчивалось. Была эта тварь меньше, чем носферату, раза в два, помимо крыльев еще имела пару рук и ног с длиннющими когтями, и глаза с козлиными зрачками.
– Охренеть, да это же чупакабра! – вспомнил Карлес иллюстрацию из Большого Бестиария в разделе «Мартиниканские бестии». – Откуда она у нас-то?
Сеньор Мануэло достал платок, вытер взопревший лоб:
– Полагаю, кое-кто здесь завел себе зверинец с бестиями, и, обидевшись на соседа, выпустил погулять чупакабру. Или, может быть, злого умысла не было и она сбежала сама. Все-таки не настолько Камильо дурак, чтоб такую бестию выпускать. Разве что сыновья его, те еще долбни… В любом случае ты ее сейчас аккуратненько мечом ткни куда следует, а потом наведаемся к дону Азуриасу. Давно болтают о его удивительном зверинце, который он никому не показывает. Вот и посмотрим.
Сеньор Мануэло оказался прав. Увидав труп чупакабры, дон Камильо Азуриас сначала разразился черной бранью, потом позвал старшего сына Джордано и, не переставая ругаться, врезал ему по зубам, выбив и вставные, и еще остававшиеся родные. Тут и выяснилось, что чупакабра действительно из зверинца Азуриасов, и выпустил ее оттуда Джордано, желая отомстить соседу. А когда вместо свиней погибла экономка, а потом еще один кабальеро, а двое покалечились, Джордано перепугался и покаялся отцу в содеянной глупости. Дон Азуриас как раз думал, что же ему делать, когда к нему явились паладины с трупом бестии.