– Ну, прилетел, – неохотно согласился Веклемишев. – А тут ты, гнида! Почему ты меня обманывал? Я не люблю, когда мне врут!
Последнюю фразу он произнес театрально-загробным голосом.
Выдав реплику, Вадим нагнулся и попытался поджечь зажигалкой ящик, на котором стоял Никитин. Естественно, тот не загорелся, а лишь полыхнула и затлела паутина, густо его облепляющая. Запах горелого, смешиваясь с застоялой вонью хлева, быстро наполнил небольшое помещение.
– Не надо меня жечь! – истерически закричал Гарольд. – Я вам все расскажу о Мадаеве!
– Точно все? – недоверчиво спросил Веклемишев, поднося горящую зажигалку к глазам Никитина. Треск опаленных бровей поторопил пленника.
– Да! Да! – завопил бывший подполковник. – Без меня вы ничего не узнаете. Мадаев приезжал в Йоханнесбург делать пластическую операцию. Но я был только посредником. Меня попросили, точнее я предложил…
«А вот и „другое лицо“ Халифа, о котором говорил Муса Дагаев. Догадки подтвердились. Только какое оно, это новое лицо? Понятно, почему Никитин засуетился и попытался мне дезу подсунуть».
– А зачем Халифу понадобился посредник? – удивился Вадим. – Тем более такой, как ты, козел кастрированный… Неужели он без твоего участия не мог договориться, чтобы ему сделали такую операцию. И нужно ему было тащиться через полмира?
– Понимаете, Викинг, я три года назад сделал в клинике подтяжку лица. Видите ли, разница с женой в возрасте…
– Задолбал ты меня, плейбой хренов, своей женой! Говори по делу! – рявкнул на Никитина Вадим и дернул за шнур так, что голова пленника дернулась и он захрипел. – В какой клинике подтягивал харю?
– Из той, откуда вы меня… ну, в общем, забрали.
– Понятно, валяй дальше, – милостиво разрешил Вадим и ослабил шнур.
– Хирург, который делал операцию…
– Фамилия доктора?
– Вальдингер Гуго. Он прекрасный хирург, приехал в ЮАР восемь лет назад из Австрии.
– Сделал этот коновал тебе операцию, подмолодил лицо, и что дальше?
– У меня с Гуго наладились прекрасные отношения как в личном плане, так и в деловом.
– В деловом – это как?
– Я стал его компаньоном в бизнесе.
– Легальном?
– Ну, не совсем…
– Точнее!
– Зная о моих хороших отношениях с доктором Вальдингером, однажды ко мне обратились с просьбой решить с ним вопрос о проведении операции по изменению внешности. Строго конфиденциальной операции…
– Кто обратился?
– Это не имеет никакого отношения…
– Я задал вопрос! – Веклемишев повысил голос.
– Партнеры по бизнесу из Доминиканской Республики. Мы поставляли туда горное оборудование…
– И просто так взяли и обратились? Мол, нам надо преступнику изменить внешность, помоги, торговый партнер.
– Дело в том, что торговая операция частично прошла по «черной» схеме в части таможенных платежей, и у меня с доминиканцами наладились весьма доверительные отношения.
– Допустим, – буркнул Вадим. – И что дальше?
– Они предложили весьма впечатляющую сумму за пластическую операцию человеку, находящемуся в международном розыске.
– И ты согласился.
– Согласился доктор Вальдингер. Поначалу он сомневался, но слишком серьезные деньги были на кону. Но и это не все. Я предложил доминиканцам заплатить в полтора раза больше за дополнительные услуги, – в голосе Никитина неожиданно зазвучали горделивые нотки.
– Это что за услуги?
– Гарантия, что человек бесследно исчезнет и его никогда не разыщет ни своя полиция, ни Интерпол.
– Обухом по голове и в прорубь? – предположил Веклемишев.
– Ну что вы, Викинг, – почти снисходительно произнес Никитин. – Никакой проруби. Паспорт, адрес и ничего не значащая фраза.
– А подробнее?
– Гуго Вальдингер делал пластическую операцию клиенту и за полную конфиденциальность получал крупную сумму с пятью нулями в долларовом исчислении. А я после реабилитации передавал клиента по конвейеру в руки людей, которые оформляли ему фальшивый паспорт и переправляли по безопасным каналам в Европу. Добравшись до Австрии, человек обращался в клинику к доктору Вальдингеру…
– Какая Австрия? Какой Вальдингер? У него же клиника в Йоханнесбурге!
– Клиника доктора Эдуарда Вальдингера, брата Гуго, такого же, как и он, пластического хирурга, – торжественно объявил Никитин. – Человек называл доктору кодовую фразу, и ему делалась повторная операция изменения уже измененной внешности. Больной расплачивался с доктором Вальдингером так же, как и здесь, в Йоханнесбурге, наличными. В истории болезни, которая заводилась на время нахождения его в клинике, клиент проходил под вымышленным именем. После выписки все данные о нем уничтожались.
– А здесь, в клинике Гуго?
– Также не осталось никаких следов пребывания Мадаева.
– Проследить все-таки можно, – неуверенно сказал Вадим.
– Практически нет. Я, например, не знаю, под каким именем, когда и каким транспортом Мадаев покинул пределы ЮАР. Вероятнее всего, он убыл из ЮАР нелегально и задействовал новые документы уже где-нибудь в Мозамбике или Ботсване.
– Кто делал ему фальшивый паспорт? Как можно выйти на них?
– Это очень серьезные люди. Даже вам они не по зубам. И я очень боюсь, что те, с кем я контактировал, не более чем посредники в длинной цепи.
Веклемишев задумался. Как ни крути, а с Никитиным следовало согласиться. Вадим в достаточной степени был осведомлен о сложной технологии изготовления и сбыта фальшивых документов и прекрасно понимал, что раскрутить, тем более в одиночку, эту цепочку практически невозможно. А тут, по словам Никитина, еще и задействованы каналы нелегальной переправки людей за границу…
Беседа по душам с бывшим подполковником КГБ оптимизма Вадиму не прибавила. Не верить ему оснований не было. Не та обстановка для вранья, да и слишком опытен Веклемишев, чтобы не разобраться, что его пленник морально сломался.
Итак, что он имеет в дебете? Ноль или минус? Хотя не все так плохо. Если еще сутки назад он понятия не имел, каким ветром и с какими мыслями занесло Мадаева в Южно-Африканскую Республику, то сейчас уже кое-что прояснилось. Халиф сделал в Йоханнесбурге пластическую операцию, точнее – провел ее первый этап и под чужим именем убыл в Австрию.
– И сколько через твои загребущие лапы прошло желающих бесследно скрыться от правоохранительных органов?
– Ч-четверо, – после короткой паузы выдавил из себя Никитин.
– Немного, однако, за три года, – качнул головой Вадим. – Каким по счету был Мадаев?
– Четвертым и был. И, кажется, последним…
– И сколько ты, ублюдок, заработал на этих четверых, поменявших лицо?
– Двести с-сорок тысяч долларов, – потерянно сообщил Гарольд.
– Неплохо для пожилого плейбоя! На тряпки жене достаточно, – с уважением произнес Веклемишев и тут же свирепо рявкнул в ухо пленнику: – Адрес клиники доктора Эдуарда Вальдингера в Австрии? Быстро!
– В-Вольфурт, – стуча зубами, ответил Никитин.
– Что за Вольфурт? Где это?
– В Альпах, на стыке г-границы Австрии со Ш-швейцарией и Италией. Небольшой городок. Т-тихое местечко, мечта…
– На кладбище для тебя самое тихое местечко, – мрачно уточнил Веклемишев. – Что, болезный, колбасит? На том свете согреешься, когда тебя черти угольками подогревать будут.
Похоже, Никитин окончательно сломался. Вадиму было слышно, как стучат его зубы. Похмелье по всем параметрам, по науке – абстинентный синдром: и хмель выветрился, и совесть грешную облегчил…
– Вы, В-викинг, м-меня убьете? – обреченно вопросил Никитин.
– Сволочь ты приличная, но брать грех на душу из-за такой мрази резона нет. Если до утра сам не сдохнешь, как-нибудь до города дотащишься. Это если на последний вопрос ответишь! За правильный ответ получишь виски для сугрева. А соврешь – спалю вместе с этой хибарой.
Веклемишев поднял с пола предусмотрительно захваченную из клиники бутылку и тряхнул ее. Никитин жадно облизнул сухие губы. Похоже, и трезвенником он не был, да и психика требовала снять нагрузку. По мнению Вадима, это было очень даже положительным фактором.
– Какую кодовую фразу должен был произнести посланец брата Эдуарду Вальдингеру? Отвечай сразу, не раздумывай! Иначе ответ не засчитывается.
– Он должен передать привет от Гуго и упомянуть в сравнении красоту Альп и Драконовых гор. Вот и все, – почти выкрикнул Никитин.
– А Драконовы горы… это же здесь, в ЮАР, – припомнил Вадим. – В принципе, неплохая придумка. Почти «славянский шкаф…». И, похоже, ты, парень, не врешь. С ходу такое не придумаешь. Ладно, живи! Только осторожно…
Веклемишев открутил пробку с бутылки «Белой лошади» и сунул ее горлышко в рот Никитина.
– Пей, эмигрант, и не останавливайся, пока я не скажу.
Пленник стал испуганно глотать виски.
– Еще пей, гаденыш! – рявкнул на него Вадим, когда тот поперхнулся и замотал головой. – Проспишься, двигай домой. И не вздумай про меня хоть кому-то полслова шепнуть, даже собственной подушке. Усек, гад?!
Дождавшись, когда уровень виски понизится до минимума, на палец покрывающего дно, Веклемишев отнял бутылку от губ Гарольда и сунул ее в замотанные скотчем руки бедолаги. Двести пятьдесят граммов в организм, измученный абстиненцией и чистосердечным признанием, должны были погрузить Никитина в крепкий сон до самого рассвета. А что антисанитария вокруг, так это ничего, иногда из князи в грязи бывает полезно погрузиться. И опять же с состраданием отнесся Викинг к пленнику, оставив на утро пару глотков виски в бутылке…
Он отвязал от стрехи шелковый шнур, сдернул петлю с шеи Никитина и разрезал перочинным ножом скотч на его запястьях. Подхватив под локоть едва стоящего на ватных ногах Гарольда, Вадим помог ему сойти с ящика и уложил на хрустящий пол у стены хлева. Он едва успел покинуть сарайчик и затворить за собой болтающуюся на остатках полуистлевшей веревки дверь, как Никитин уже вовсю храпел.
– Поехали! – скомандовал Веклемишев Джонни, усевшись в машину.
– А этот? – махнув головой в темноту, поинтересовался черный секьюрити Дануна. – Может, его закопать?