Лишь отдаленные звуки просыпающегося города, доносившиеся со стороны Сент-Чарльз-авеню, нарушали тишину и покой вокруг дома Прейскоттов.
Пройдя лужайку по извилистой дорожке, выложенной битым кирпичом, Питер поднялся на ступеньки террасы и постучал молоточком в тяжелые резные двери.
Дверь отворил Бен, слуга, который подавал им с Маршей ужин в среду.
– Доброе утро, сэр, – сердечно приветствовал он Питера. – Входите, пожалуйста. – И в холле объявил: – Мисс Марша просила проводить вас на галерею. Она выйдет через несколько минут.
Вслед за Беном Питер поднялся по широкой, изящно закруглявшейся лестнице и пошел по просторному, расписанному фресками коридору, по которому они шли с Маршей в среду в полутьме. «Неужели это было всего два дня назад?» – подумал Питер.
При дневном свете галерея выглядела столь же элегантно обставленной и уютной, как и вечером. Здесь стояли глубокие кресла и кадки с растениями и цветами. У балюстрады, откуда открывался вид на сад, стоял накрытый к завтраку стол. Сервирован он был на двоих.
– Все в доме так рано встали из-за меня? – спросил Питер.
– Что вы, сэр, – успокоил его слуга. – Мы здесь рано встаем. Мистер Прейскотт, когда бывает дома, любит начинать дела спозаранку. Он все повторяет: день и без того короток, так зачем же его еще укорачивать?
– Вот видите! Я же говорила, что мой отец похож на вас.
Услышав голос Марши, Питер обернулся. Девушка неслышно появилась у них за спиной. Она внесла с собой аромат роз и свежесть росы, и сама была словно роза, раскрывшая свои лепестки навстречу утреннему солнцу.
– Доброе утро! – с улыбкой приветствовала их Марша. – Бен, будьте добры, приготовьте мистеру Макдермотту абсент по-швейцарски. – И с этими словами она взяла Питера под руку.
– Смотрите не переусердствуйте, – сказал Питер Бену. – Я знаю, что новоорлеанский завтрак принято начинать с абсента, но имейте в виду: у меня новый босс. И я бы предпочел увидеться с ним в трезвом виде.
– Слушаюсь, сэр! – широко улыбнувшись, ответил слуга.
Они уселись за стол, и Марша спросила:
– Поэтому-то вы так…
– Вы хотите сказать: исчез, как кролик в цилиндре мага? Нет. Тогда было нечто иное.
Глаза Марши раскрывались все шире, по мере того как он рассказывал о том, что дало расследование дорожного инцидента, когда сбили мать с ребенком, – правда, он не упомянул при этом имени Кройдонов. Он твердо решил не поддаваться настойчивым расспросам Марши, добавив лишь:
– Как бы ни разворачивались дальше события, сегодня мы кое-что об этом услышим.
А сам подумал: сейчас Огилви, наверно, уже в Новом Орлеане и его допрашивают. Если его задержат, значит, против него будет выдвинуто обвинение и дело передадут в суд, о чем тотчас узнает пресса. В ходе расследования неизбежно зайдет речь о «ягуаре», и тогда всплывет имя Кройдонов.
Питер попробовал абсент по-швейцарски, который Бен поставил перед ним. Он помнил, из чего состоит коктейль, – недаром ведь он работал когда-то барменом: травы, яичный белок, сливки, оршад и немного анисовой водки. Коктейль был приготовлен на редкость искусно. Марша, сидевшая напротив, пила апельсиновый сок.
Интересно, продолжал раздумывать Питер, удастся ли герцогу и герцогине Кройдонским отстоять свою версию непричастности к преступлению, если Огилви будет признан виновным? Сегодняшний день мог дать ответ и на этот вопрос.
Ясно одно: если записка герцогини и существовала, то теперь она исчезла бесследно. Из отеля новых известий не поступало – во всяком случае, по этому делу, – а Букер Т. Грэхем давно уже ушел с работы.
Бен поставил перед Питером и Маршей тарелки с креольским творогом «евангелина», смешанным с фруктами.
Питер не без удовольствия принялся за еду.
– Вы тут начали что-то рассказывать, – заметила Марша. – Речь шла об отеле.
– Ах да. – И, поглощая творог с фруктами, он рассказал ей об Альберте Уэллсе. – Сегодня будет официально объявлено, что у нас новый владелец. Мне позвонили и сказали об этом, как раз когда я собирался к вам.
Звонок был от Уоррена Трента. Он сообщил Питеру, что мистер Демпстер, представляющий финансовые интересы нового владельца «Сент-Грегори», находится на пути из Монреаля в Новый Орлеан. Он уже прибыл в Нью-Йорк, где должен пересесть на самолет компании «Истерн», прилетающий в Новый Орлеан утром. Питера попросили приготовить для него номер в отеле; вслед за тем состоится встреча старого и нового руководства, ориентировочно намеченная на одиннадцать тридцать. Уоррен Трент просил Питера быть на месте, так как он может понадобиться.
К удивлению Питера, голос у Трента был отнюдь не подавленный, а, напротив, звучал гораздо бодрее, чем в последние дни. Интересно, знает ли У. Т., подумал Питер, что новый владелец «Сент-Грегори» уже находится в отеле? Напомнив себе, что до официального перехода власти в новые руки он должен оставаться верным прежней администрации, Питер пересказал Уоррену Тренту разговор, состоявшийся накануне вечером между Кристиной, Альбертом Уэллсом и им самим. «Да, я знаю об этом, – сказал Уоррен Трент. – Вчера поздно ночью мне звонил Эмиль Дюмер из Торгово-промышленного банка: он вел переговоры за Уэллса. Почему-то они окружили это дело тайной. Но теперь игра идет в открытую».
Питер знал также, что Кэртис О'Киф и остановившаяся с ним мисс Лэш покидают «Сент-Грегори» сегодня утром. Очевидно, их пути расходились, поскольку администрация, в задачи которой входило выполнение такого рода услуг для особо важных постояльцев, заказала билет на самолет до Лос-Анджелеса для мисс Лэш, тогда как Кэртис О'Киф направлялся в Неаполь через Нью-Йорк и Рим.
– Я вижу, вы не перестаете о чем-то думать, – сказала Марша. – Как бы мне хотелось, чтобы вы хоть немного поделились со мной. Моего отца всегда тянуло на разговор за завтраком, но матери это было ни к чему. А меня вот интересует.
Питер улыбнулся. И рассказал девушке, какой предстоит ему день.
Пока они беседовали, остатки «евангелины» были убраны и на столе появилось дымящееся, аппетитно пахнущее блюдо – «сарду». Яйца, сваренные вкрутую, лежали попарно на лепестках артишока, покрытые сверху взбитым шпинатом и залитые голландским соусом. Рядом с тарелкой Питера появилось розовое вино.
– Теперь мне понятно, что вы имеете в виду, говоря, что вам предстоит очень тяжелый день, – заметила Марша.
– А мне понятно, что вы имели в виду, говоря о традиционном новоорлеанском завтраке. – Питер заметил экономку Анну, появившуюся в конце галереи. – Великолепно! – крикнул он ей и увидел, как старая женщина расплылась в улыбке.
Через некоторое время Питер так и ахнул – появились горячее мясное филе с грибами, поджаренный французский хлеб и мармелад.
– Сомневаюсь, что смогу это осилить… – покачав головой, сказал Питер.
– Еще будут crepes Suzette[8], – сообщила, Марша, – а также cafe au lait. Когда здесь были большие плантации, люди просто смеялись над европейскими petits dejeuners[9]. Они из завтрака устраивали пиршество.
– То же сделали и вы, – сказал Питер. – Причем дело не только в пиршестве. Вы сами, уроки истории, которые вы мне дали; часы, проведенные здесь с вами. Я никогда этого не забуду – никогда!
– Вы говорите так, словно прощаетесь со мной.
– Да, Марша. – Питер посмотрел ей прямо в глаза, потом улыбнулся. – Сразу после crepes Suzette.
Воцарилась тишина; наконец Марша сказала:
– А я-то думала…
Питер перегнулся через стол и накрыл рукой руку Марши:
– Наверно, мы оба грезили наяву. Думаю, так оно и было. И для меня это была приятнейшая из грез.
– Но почему же только греза?
– Есть вещи, которые невозможно объяснить, – мягко ответил Питер. – И как бы человек тебе ни нравился, ты должен сделать правильный выбор, решить…
– Так, значит, мое решение не в счет?
– Марша, я должен верить своему суждению. Так будет лучше для нас обоих. – А сам подумал: верно ли? Ведь сколько раз инстинкт подводил его. Быть может, в эти минуты он совершает ошибку, о которой будет сожалеть много лет. Как можно быть в чем-то уверенным, когда правду часто узнаешь слишком поздно?
Питер почувствовал, что Марша вот-вот расплачется.
– Извините, – сказала она глухим голосом. Потом встала и быстро ушла в глубь дома.
А Питер сидел и корил себя за излишнюю прямолинейность – ведь он мог сказать все мягче, теплее, пожалеть эту одинокую девушку. «Вернется ли она?» – подумал он. Прошло несколько минут, и вместо Марши на галерее появилась Анна.
– Похоже, вам придется заканчивать завтрак в одиночестве, сэр. Я думаю, мисс Марша уже не выйдет.
– А где она? – спросил Питер.
– Плачет у себя в комнате. – Анна передернула плечами. – Не в первый ведь раз. Думаю, что и не в последний. С ней всегда так, когда она не получает, чего хочет. – Она убрала тарелки из-под бифштексов. – Бен подаст остальное.
– Нет, спасибо, – покачал головой Питер. – Мне пора.
– Ну хоть чашечку кофе выпейте.
Наливал кофе Бен, но поставила его перед Питером Анна.
– Да не переживайте вы из-за этого, сэр. Я уж постараюсь успокоить ее, когда страсти чуть поулягутся. Все дело в том, что у мисс Марши слишком много свободного времени – вот она и копается в себе. Наверное, все могло бы быть иначе, если бы ее папочка почаще оставался дома. Да только его не дождешься. Совсем нас забыл.
– Хорошо, что вы это понимаете.
Он вспомнил, что Марша рассказывала ему об Анне, как молоденькую девушку заставили выйти замуж за человека, которого она почти не знала; как они потом счастливо прожили больше сорока лет, пока муж Анны не скончался год тому назад.
– Я слышал о вашем муже, – сказал Питер. – Видимо, это был прекрасный человек.
– Мой муж?! – удивленно закудахтала экономка. – Не было у меня никакого мужа. Никогда в жизни замужем не была. Так и осталась в девицах.