Его часы показывали десять минут первого.
Отмычка крепко держал ручку большого чемодана. При одной мысли о том, что ему предстоит пройти через весь вестибюль до дверей на улицу, у него забилось сердце и руки покрылись липким потом.
На площадке восьмого этажа Отмычка вызвал лифт. Послышался шум спускающейся кабины. Лифт остановился этажом выше, потом снова пошел вниз и остановился на восьмом этаже. Перед Отмычкой раскрылись дверцы лифта номер четыре.
И первым, кого он увидел в кабине, был герцог Кройдонский.
Охваченный внезапным приступом страха, Отмычка хотел было пуститься наутек. Но удержался. Здравый смысл тут же подсказал ему, что это всего лишь совпадение. А быстро брошенный взгляд окончательно его в этом убедил. Герцог был один. Он даже не заметил Отмычку. Судя по выражению лица, мысли герцога были далеко.
– Вниз, – сказал пожилой лифтер.
Рядом с лифтером стоял старший посыльный, которого Отмычка видел раньше в вестибюле. Кивнув на чемоданы, старший посыльный спросил:
– Вам помочь, сэр?
Отмычка отрицательно помотал головой.
Когда он вошел в кабину, герцог и красивая молодая блондинка подвинулись к задней стенке, давая ему место.
Дверцы закрылись. Лифтер – Сай Левин – перевел ручку переключателя на «спуск». Не успел он это сделать, как раздался скрежет покореженного металла и кабина лифта номер четыре, потеряв управление, полетела вниз.
Он должен сам посвятить Уоррена Трента в то, что произошло с герцогом и герцогиней Кройдонскими, подумал Питер.
Питер застал бывшего владельца «Сент-Грегори» в его кабинете в бельэтаже. Остальные участники совещания к тому времени уже разошлись. Кроме Уоррена Трента, в кабинете находился еще Алоисиус Ройс, помогавший хозяину собирать свои вещи и укладывавший их в картонные ящики.
– Я решил заняться этим сразу, – сказал Уоррен Трент Питеру. – Мне ведь этот кабинет больше не нужен. Очевидно, вы займете его. – Хотя не прошло и получаса после их перебранки, в голосе старика не было враждебности.
Пока Питер и Уоррен Трент разговаривали, Алоисиус Ройс молча продолжал работать.
Уоррен Трент внимательно выслушал описание всех событий с того момента, когда Питер вчера днем поспешно умчался со старого кладбища, вплоть до его последних телефонных звонков Кройдонам и в новоорлеанскую полицию.
– Если Кройдоны действительно поступили так, как вы рассказываете, – заявил Уоррен Трент, – я им не сочувствую. Вы же правильно себя вели. По крайней мере, – буркнул он, – мы хоть избавимся от их паршивых собак.
– Боюсь, что Огилви тоже крепко влип.
Старик кивнул:
– Да, на этот раз он зашел слишком далеко. Теперь ему придется расплачиваться, и здесь его карьера окончена. – Он помолчал, словно бы взвешивал что-то. Затем после некоторого раздумья сказал: – Вас, наверное, удивляет, почему я был всегда так снисходителен к Огилви?
– Да, – согласился Питер, – удивляет.
– Он приходился племянником моей жене. Я вовсе не горжусь таким родством и могу вас заверить, что моя жена не имела ничего общего с Огилви. Но много лет назад она как-то попросила меня взять его на работу в отель, и я согласился. В другой раз жена проявила беспокойство о нем, и я обещал не увольнять его. И мне не хотелось нарушать это обещание.
Ну как ему объяснить, подумал Уоррен Трент, что, несмотря на свою хрупкость и непрочность, это была единственная ниточка, связывающая его с Эстер.
– Простите, – сказал Питер. – Я не знал…
– Что я был женат? – Старик улыбнулся. – Даже сейчас мало кто знает об этом. Моя жена и я начали совместную жизнь в этом отеле. Оба мы были тогда молоды. Но вскоре она умерла. Это было так давно.
При этих словах Уоррен Трент вспомнил, как одинок он был все эти годы, и подумал, что впереди его ждет еще большее одиночество.
– Если я чем-нибудь могу… – начал было Питер.
Внезапно дверь кабинета распахнулась настежь. В комнату влетела Кристина. Она бежала так быстро, что потеряла туфлю. Волосы ее растрепались, она с трудом переводила дыхание.
– У нас, – еле выговорила она, – страшное несчастье! Один из лифтов… Я была в вестибюле… Это ужасно! Люди кричат… Они не могут выйти.
Она едва успела посторониться, пропуская бросившегося к двери Питера. Алоисиус Ройс устремился следом за ним.
Эти приспособления должны были предотвратить катастрофу.
Одним из них был регулятор скорости, находившийся в кабине лифта. Он должен был сработать, когда скорость кабины превысила установленный предел. А регулятор на лифте номер четыре – чего раньше никто и не замечал – срабатывал с опозданием.
Другое устройство состояло из четырех предохранительных колодок. Как только срабатывал регулятор, колодки блокировали все четыре рельса, по которым двигалась кабина, и она останавливалась. У лифта номер четыре вовремя сработали только две колодки – с одной стороны. А с другой стороны – из-за того, что регулятор сработал с запозданием, а также потому, что механизмы были старые и изношенные, – колодки отказали.
Но и в таком случае своевременное включение аварийного устройства внутри кабины могло предотвратить трагедию. Для этого нужно было лишь нажать красную кнопку на щитке управления. Тогда электроэнергия, питающая механизм, отключалась и кабина останавливалась. В современных лифтах эта кнопка расположена в верхней части щитка, на самом виду. Но в старых лифтах, которыми был оснащен «Сент-Грегори», как, впрочем, и многие другие отели, такие кнопки расположены внизу. Когда кабина сорвалась, Сай Левин наклонился, пытаясь ее нащупать. Он опоздал на секунду.
Поскольку тормозные колодки на одной стороне шахты сработали, а на другой нет, кабина накренилась и застряла. Но под действием инерции и собственного веса, увеличившегося за счет веса пассажиров и багажа, стенки ее не выдержали, и она с грохотом и скрежетом раскололась. Заклепки вылетели, внутренняя деревянная обшивка дала трещины, металлическая облицовка разъехалась. В той стороне кабины, которая оказалась ниже другой, когда лифт накренился под острым углом, образовалась щель между стеной и полом в несколько футов шириной. С криками ужаса, хватаясь друг за друга, пассажиры начали медленно сползать к дыре.
Пожилой лифтер Сай Левин, оказавшийся ближе всех к ней, первым выпал из лифта. Его душераздирающий вопль оборвался, когда он, пролетев все восемь этажей, ударился о цементный пол шахты. За ним последовали, вцепившись друг в друга, пожилые супруги из Солт-Лейк-Сити. Как и Сай Левин, они умерли после удара о дно шахты. Потом, размахивая руками, в дыре исчез герцог Кройдонский. Он ухватился было за железную перекладину в стене шахты и повис на ней, но перекладина обломилась, и он полетел вниз. Умер он еще в воздухе.
Другие пассажиры каким-то чудом держались. Но вскоре обе предохранительные колодки хрустнули, и искореженная кабина рухнула вниз. На полпути, отчаянно хватаясь за стенки кабины, в дыру вылетел моложавый участник конгресса стоматологов.
Он не погиб сразу, но организм его не выдержал серьезных внутренних травм, и он скончался через три дня. Херби Чэндлеру повезло больше. Он выпал из кабины, когда она уже приближалась к дну шахты. Упав на площадку под соседним лифтом, он расшиб голову, но от этого быстро оправился, а кроме того, у него еще оказался сломанным и смещенным позвоночник, а уж от этого он не оправился до конца своих дней, так и оставшись прикованным к креслу калекой.
На полу лифта лежала средних лет женщина из Нового Орлеана со сломанным бедром и раздробленной челюстью.
Последней вылетела Додо, когда кабина уже ударилась о дно шахты. У Додо была сломана рука и треснула черепная кость от удара о рельс. Она лежала без сознания, при смерти; из раны на голове ручьем текла кровь.
Три других пассажира – участник конгресса «Голден-Краун кола» с женой и Отмычка – каким-то чудом не пострадали.
Под обломками кабины, крича, истекая кровью и – что самое ужасное – в полном сознании, лежал ремонтный рабочий Биллибой Нобл, спустившийся в шахту за десять минут до аварии. У него были раздавлены ноги и таз.
Никогда еще Питеру Макдермотту не приходилось бежать так быстро в отеле – он чуть не кубарем скатился по лестнице в вестибюль.
Там было настоящее столпотворение. Из-за дверей лифта неслись вопли, им вторили какие-то женщины в вестибюле. Кто-то что-то выкрикивал. На виду у напиравшей толпы бледный как смерть помощник управляющего и посыльный пытались открыть металлические двери в шахту лифта номер четыре. Кассиры, портье и прочие служащие выскочили из-за своих столов и стоек. Люди, сидевшие в барах и ресторанах, высыпали в вестибюль, а вслед за ними вышли официанты и бармены. В главном ресторанном зале умолк оркестр, и музыканты, побросав инструменты, влились в общий поток. Сквозь служебный выход в вестибюль выбегали работники кухни. Питера засыпали градом вопросов.
– Тихо! – во весь голос крикнул Питер, стараясь перекрыть шум толпы.
На мгновение наступила тишина, и, воспользовавшись ею, он снова крикнул:
– Прошу отойти, дайте нам работать. – Он поймал взгляд стоявшего рядом портье. – В пожарную часть позвонили?
– Не уверен, сэр. Я думаю…
– Немедленно вызвать пожарных! – рявкнул Питер. И, обратившись к другому служащему, велел: – Свяжитесь с полицией. Скажите, нам нужны машины «скорой помощи», врачи, и пусть пришлют кого-нибудь сдерживать толпу.
Оба бегом кинулись выполнять приказания.
Из толпы вышел высокий худощавый мужчина в твидовом пиджаке и брюках военного образца.
– Я офицер морской пехоты. Скажите, что нужно делать.
– Нужно очистить середину вестибюля, – сказал искренне благодарный ему Питер. – Возьмите служащих отеля, устройте кордон. Очистите проход к главному подъезду и держите открытыми двери.
– Есть!
Высокий офицер повернулся к толпе – словно выстрелы, зазвучали слова команды. Люди подчинялись, буд