Коридор производил по-настоящему странное впечатление. Возможно, причина заключалась в цвете стен — это был зеленоватый оттенок, которым славятся непроходимые болота. Возможно, он был ненормальной длины — казалось, что у него нет конца. Странное, противоестественное чувство охватило Джошуа: он снова был в недрах отеля «Аваланш». Он понимал, что спит, но все тут дышало извращенной реальностью, было как бы настоящим. Даже ковролин казался мягким и упругим.
— Привет, парниша, — нагло заявил Шамину в его голове. — Рад тебя снова видеть. Я скучал, знаешь ли.
Джошуа замер в прострации на несколько секунд. Он не знал, что отвечать существу, сопровождавшему его во время снежного плена. Он даже не рассказал о нем доктору Гумберту. Но теперь он привык и мог узнать этот насмешливый тон мгновенно. Вместе с Шамину, к сожалению, к нему приходила дурнота.
— Ну-ну, видали мы и более радостные встречи, — оскорбился Шамину, способный, судя по всему, читать его мысли.
— Привет, — сказал Джошуа вслух, будто обращался к кому-то настоящему.
— И чему мы обязаны визитом? Я знал, что ты вернешься, это было неизбежно. Но какова причина?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду буквально следующее: если ты вдруг очутился в этом коридоре, значит, ты тут что-то ищешь, верно? Иначе зачем ты здесь, придурок? Никто не заходит так далеко по чистой случайности.
Джошуа собирался ответить, но вдруг понял, что не может выдавить ни единого связанного слова.
— Я так и думал, ты дошел до ручки, мой бедный Джош. Предлагаю сделать так. Пошли вперед и посмотрим, что будет дальше.
Делать и вправду было нечего. Коридор простирался вперед. Слева и справа тянулись двери из темного дерева с номерами 57, 59, 61 и так далее. А куда провалились четные числа? Через двадцать метров коридор разделялся на два, ответвление шло под прямым углом. Джошуа наконец увидел зеркало во всю стену, из-за которого складывалось впечатление, что коридор бесконечен. Джошуа оказался одет в черный костюм, безупречного вида ботинки и белую рубашку, как в том кошмаре. На груди у него висело удостоверение, на котором значилось: «Джошуа Оберсон, служба безопасности», а сверху виднелись готические буквы О. Л.
— Наконец-то ты им стал, — сказал Шамину, не уточняя, о чем идет речь.
— Ты про что?
Ты полицейский. Ты ловишь воров, как в тех историях, что мы любили.
— Мы?
Джошуа чувствовал, как каждое обращение со стороны Шамину наполняет его грудь неугомонным жаром. С одной стороны, ему совершенно не хотелось общаться с голосом в голове, с другой — ему было интересно, что еще знает этот скрытый лик его бессознательного.
— Да, мы. Мы вдвоем любили читать истории о ворах и преступниках.
Джошуа свернул в другой коридор и увидел еще один ряд закрытых дверей. Он с осторожностью двинулся вперед. В реальном мире он не стал бы бояться подобного места, но здесь… здесь было возможно все.
— И даже земля может разверзнуться, как пасть, полная зубов, — сказал Шамину очень серьезным голосом.
Джошуа почувствовал, как внутри ворочается первородный ужас. До этого момента страх был запрятан глубоко внутри. Это был детский страх. Его сердце принялось биться чаще. Когда он увидел луч света, пересекающий коридор, пульс стал отдаваться в висках. Чуть подальше он увидел открытую дверь. Номер… какой номер?
— Ты же знаешь ответ. Разве есть другой номер?
На ближайшей двери было написано «73», и ему хватило нескольких мгновений, чтобы понять, что белый свет лился изнутри комнаты 81. Ноги Джошуа будто потяжелели и сильнее утопли в ворсе ковролина. Он бы предпочел челюсти и зубы этим нескольким метрам, отделявшим его от места, где все началось.
— Сейчас уже поздно отступать, — решительно заявил Шамину.
В мозге Джошуа сработал аварийный протокол. Он находился в кошмарном сне, ему нужно было просто сосредоточиться, чтобы проснуться. Джошуа с легкостью мог очутиться в безопасности своей кровати, почувствовать тепло тела Сивиллы, которая, должно быть, вытянулась рядом с ним в полный рост. Стоило сделать небольшое усилие — и все исчезло бы, как по мановению волшебной палочки. Но что-то подталкивало Джошуа вперед. Там скрывалась правда, запутавшаяся в израненном сюжете его памяти, и ему предстояло ее узнать.
— Пацан, горжусь тобой! — проговорил его спутник.
Джошуа сжал пальцы и пошел к свету. Дойдя до комнаты под номером 81, он нежно толкнул дверь. С порога ему открылся вид на небольшую прихожую, кровать и платяной шкаф. С момента первого визита не изменилось ничего. Шторы все так же задернуты, в комнате темно. Свет, проникший даже в коридор, струился из ванной комнаты. В номере царила мертвенная тишина, а еще неприятно пахло — то ли ржавчиной, то ли металлом и влажностью. Джошуа двинулся на свет и наконец зашел в ванную комнату. Все было по-прежнему: зеленые стены, два больших умывальника и ванна. На белом кафеле спиной к Джошуа на корточках сидела женщина, одетая в рубашку. На светлые волосы была натянута кепка. Она склонилась вперед. В руках у нее Джошуа увидел полотенце, которым она вытирала огромную багровую лужу на полу. Лужу крови. Джошуа не сдержал крика ужаса. Странная женщина перестала вытирать кровь и начала поворачивать голову. Сердце в груди дернулось, и стало очень больно.
— Джошуа! — прокричал кто-то за его спиной.
Он бросился бежать прочь из ванной, так и не увидев лица этой женщины, занятой странным делом. Он пересек номер, а потом и коридор так быстро, как только мог.
Когда он проснулся, Сивилла смотрела на него с беспокойством.
— Все в порядке? Ты кричал во сне.
— Да, мне приснился кошмар, — попытался успокоить ее Джошуа, а сам уверенно подумал, что это был не кошмар, а что-то куда более значительное.
— А что я говорил?
— «Мама!» Ты звал маму.
Джошуа перевернулся на бок и почувствовал, что по щекам бегут слезы. Он закрыл глаза и постарался заснуть, чтобы эта бесконечная ночь сменилась утром.
Завтрак проходил в молчании. Никто и словом не упомянул спортивные упражнения, которым они предавались ночью. Им не было стыдно за свое поведение, просто напряжение прошлого вечера никуда не делось, и сейчас они чувствовали себя будто с похмелья. Сивилла даже умудрилась исчезнуть, пока он принимал душ, чтобы прибыть в участок заранее и не вызвать подозрений у коллег. Джошуа шел по офису к своему столу, а она, отвернувшись, смотрела на озеро Леман.
— Привет, — сказал он спокойно, но улыбки не сдержал.
— Привет, — мрачно ответила она.
— Выспалась?
Сивилла бросила на него злой взгляд, и Джошуа резко расхотел умничать по поводу их маленького секрета. Вместо этого он бросил взгляд за стекло. Над Альпами плыли грозные тучи — неделю назад власти предупреждали о надвигающейся буре. Она ходила над горами, но, согласно прогнозу, все-таки собиралась нанести визит в Ривьеру. Взгляд Джошуа устремился влево, и он наконец заметил листочек, приклеенный к экрану компьютера.
ТВОЙ СВИДЕТЕЛЬ ЖДЕТ В ПЕРЕГОВОРНОЙ!
Свидетель? Какой еще свидетель? К нему никто не должен был прийти. Джошуа проверил расписание: никаких встреч. А у Саманты, стажера-администратора, занято на линии. Джошуа решил спуститься этажом ниже и проверить самолично.
Переговорной пользовались разные отделы полицейского участка. Она занимала большую комнату с овальным столом и проектором. Ее использовали как для брифингов, так и для нечасто случавшихся пресс-конференций. Большая часть последних все-таки проходила в штаб-квартире в Лозанне. Джошуа зашел внутрь и обнаружил там высокого мужчину преклонных лет. Он был одет в бархатный костюм родом из восьмидесятых, а его морщинистые руки были непропорционально длинны даже для его роста. Джошуа догадался, кто это, только увидев квадратную челюсть и ярко-голубые глаза.
— Я вас тут уже час жду, — властно сказал мужчина.
— Мы договаривались о встрече? Как мне вас…
— Либер, Сильван Либер. Вы что, не помните?
Он протянул ему руку, точно как в кошмаре.
Сильван Либер, полицейский из отеля «Аваланш», тот, что должен был заниматься пропажей юной Кэт рин Александер! Он был тут, в стенах полицейского участка Веве, он вырвался из небытия, из кошмара.
— Я… мы… мы знакомы? — едва выдавил из себя Джошуа.
— Это вы мне звонили три недели назад. Вы хотели обсудить дело Александер. Вы точно Джошуа Оберсон?
— Да, это я. Но я попал в лавину, и я… я слегка потерял память.
Мужчина нахмурился, будто не поверил ни слову.
— Я был за границей, — наконец сказал он. — Именно вы назначили встречу на сегодня еще перед моим отъездом.
— Прошу прощения, я не записал ее в ежедневник, — ответил Джошуа, чтобы не молчать. — Присаживайтесь, господин Либер. Кажется, именно вы занимались этим делом в…
— В восьмидесятом году, — сухо закончил Либер. — Верно. В то время нас было не так много, да и приходится признать, таких случаев тоже было куда меньше.
Он опустил взгляд, как будто сама мысль о том происшествии все еще была ему неприятна.
— В архиве я нашел несколько папок, но в них нет ничего особенно, так, общие наброски о расследовании. Я знаю одно: тела Кэтрин Александер так и не нашли.
— Этот ублюдок так и не признался в содеянном!
Либер поднял взгляд на Джошуа. Его голубые глаза сверкали яростью.
— Я почти год занимался расследованием, я даже в Данию ездил, чтобы изучить окружение ее родителей, я с ними подружился.
— Так что же случилось?
— Ее похитил работник отеля. Мы полагали, что имело место изнасилование, мы наши нижнее белье бедняжки в его вещах. Его арестовали, но признания мы так и не добились. Даже в зале суда он оставался в прострации.
— Вы помните его имя?
— Да как его забудешь. Кловис Клейборн. Гигантского роста, со странной рожей. От него за версту несло неприятностями.