– Могла бы мне сказать…
– Думаешь, ты умнее нас? – рассмеялся он. – А теперь давай, выкладывай.
Я заговорила, ни секунды не колеблясь. С какой стати ходить вокруг да около?!
– Я растеряна, Шарли. Делаю свою работу, как раньше… Нельзя допустить, чтобы «Дача» развалилась… У меня все так же, как у тебя, мне мучительно недостает Джо, я все время думаю о нем… но… Маши мне тоже не хватает… Я постоянно вижу ее, она по-прежнему занимается русским с Алексом и Роми, приходит на маслобойню поужинать с нами, я встречаюсь с ней на кухне за утренним кофе… но она теперь молчит, блуждает взглядом где-то далеко, здесь только ее тело, но не душа, как если бы она улетела вместе с Джо… Мне кажется, что она…
Невозможно закончить фразу.
– Что ей остается, без ее Джо?
Шарли снова наполнил наши бокалы и откинулся на спинку стула.
– Мы в заднице, – мрачно констатировал он.
А я, напротив, резко выпрямилась. Мне срочно требовалась небольшая доза легкомыслия.
– Как можно, Шарль, – манерно выговорила я. – Это неприемлемо! Столь грубые слова недопустимы в этом доме.
Это стало нашей общей шуткой едва ли не с момента знакомства. Так я насмехалась когда-то над его напыщенной манерой речи. Мы помогли друг другу и в этом тоже: я избавила его от зажатости, а он отучил меня от ругательств, которыми я пересыпала каждую фразу.
Мы немного посмеялись, а потом нас снова придавила печаль.
– Что мы можем сделать, Эрмина?
– Ни малейшей идеи…
– Но ты лучше нас всех ее знаешь…
Спасибо большое, Шарли, ткнул меня носом в мое бессилие…
– Сезон вот-вот начнется… Встречи с людьми, общение с клиентами, с довольными туристами пойдут ей на пользу… Честно говоря, это наш единственный шанс снова вернуть ее к нам…
Глава шестая
Спустя два дня ко мне в кабинет влетела Амели:
– Тебя Маша зовет!
Я тут же вскочила из-за стола, чтобы мчаться к ней.
– Что-то случилось? Где она?
Амели поймала меня за плечи и вонзила в меня взгляд своих хитрых черных бусин.
– Нет, нет, не волнуйся. Она в библиотеке. Вид у нее получше, даже спросила меня, распорядилась ли я постирать шторы из семейного номера!
Мы обменялись улыбками – гора с плеч.
– Не заставляй ее ждать. Похоже, что-то важное, потому что она не велела беспокоить вас ни под каким предлогом.
Я смачно поцеловала Амели в щеку и бегом пересекла холл. Перед двойной дверью я на секунду застыла, размеренно подышала и скрестила пальцы, чтобы надежды не оказались напрасными.
Тихонько постучавшись два раза, я вошла. Маша стояла перед стеной с фотографиями. Я приблизилась к ней, мне почудилось, что я поймала ее улыбку, и я обняла ее, уткнулась носом ей в плечо.
– Ты не заставила себя ждать, – едва слышно произнесла она.
– Ты позвала, я явилась.
– Пойдем сядем на кушетку.
Мы удобно устроились, она взяла мою ладонь и держала, рассеянно поглаживая. Я наслаждалась моментом и не решалась заговорить, чтобы не разрушить магию. Все было так, будто ничего не изменилось, а мы просто болтаем в свободную минутку, как часто делали это, когда Джо еще был с нами. Я и забыла, точнее, запретила себе думать, насколько мне тоскливо без таких минут. Эти перерывы в работе всегда были краткими, но ничто меня так не успокаивало и не помогало собраться, как они.
– Расскажи мне, как начинается сезон, голубка. Как у нас дела?
Я едва удержалась, чтобы не повиснуть у нее на шее. Маша вернулась, взгляд ее больше не был пустым, она слушала меня со всем вниманием. Целый час я ей все описывала: кто отменил бронирование, кто зарезервировал номера, кого наняли на работу, доставку каких заказов мы ждем, когда будут работать бригады Самюэля и когда откроется бассейн, какие музыкальные вечера организуются в ресторане, каким планируется большой летний праздник и какие предприятия арендовали «Дачу» под свои семинары в сентябре. Она часто кивала, соглашаясь, а несколько раз прерывала меня, прося что-нибудь уточнить, и я с готовностью это делала.
– Как ты считаешь, все хорошо? – спросила я, закончив рассказ.
– Все идеально, голубка, как всегда.
Какое счастье! Какое облегчение! Я широко ей улыбнулась, на что не решалась после смерти Джо.
– Какой же путь ты прошла с тех пор, как появилась здесь! Помнишь, как ты впервые убрала комнату?
– Не так уж плохо у меня получилось! – засмеялась я.
– Ну да, ты, конечно, оставила всюду понемногу пыли, зато у нас еще никогда не было номера, который бы так мощно пах моющим средством!
Мы обменялись понимающими улыбками.
– Ты столько работала и столькому научилась. Ты никогда не позволяла себе пасть духом или поддаться унынию. Ты хотела во всем разобраться, тебе все было интересно. Ты была так увлечена работой… Джо очень гордился тем, какой ты стала. Он всегда помнил вашу встречу. Как, впрочем, и я: ты появилась здесь в отчаянном положении, но полная яростного желания выстоять.
Почему она заговорила со мной о том времени? К чему она клонит? По мере того как мой энтузиазм ослабевал, ее глаза заволакивались пеленой. И я вдруг испугалась странного оборота, который принимал наш разговор.
– Он очень тебя любил, и я тебя очень люблю… Ты отлично управишься летом, – добавила она, гладя меня по щеке.
Меня окончательно обуял страх. Я попыталась высвободиться, но она не отпустила.
– Ты о чем, Маша? Мы же летом вместе будем заниматься «Дачей». Мы воздадим должное памяти Джо все вместе, с тобой. А ты как будто…
– Голубка… Я уеду на некоторое время к Василию.
– Нет! Как это на некоторое время? Но не сейчас же! Поедешь к нему в конце сезона, как каждый год.
Она покачала головой:
– Я улетаю через четыре дня.
– Да ты что? Это невозможно!
Я выдернула ладонь, наверное, излишне резко и вскочила:
– Ты не можешь нас бросить! Ты не можешь меня…
Мой голос надломился. Я отшатнулась, не в состоянии смотреть на нее.
– Пожалуйста, голубка… вернись ко мне.
Она протянула ко мне руку. Я как можно шире распахнула глаза, чтобы помешать рвущимся наружу слезам. Меня пронзила боль, прятавшаяся где-то глубоко-глубоко внутри. Животная боль. Та боль, которая определила всю мою жизнь. Но я все же покорно села рядом с Машей, ведь она была еще здесь. Меня знобило, я дрожала, ломала пальцы.
– Посмотри на меня, – настойчиво попросила она.
Я снова подчинилась. Ее лицо было грустным, но спокойным. Она приняла окончательное решение.
– Но почему? – прошептала я.
– Мне необходимо повидаться с сыном.
– Это ясно, но разве он не может приехать?
– Если я попрошу, он приедет, наплевав на все сложности. Уверяю тебя.
– Тогда попроси его… пожалуйста… умоляю…
– Нет. Слишком трудно оставаться здесь без Джо. Ты беспокоишься обо мне, я знаю. Все беспокоятся, но я никогда не была бесполезным грузом и отказываюсь им становиться.
– Не говори так! И потом, у меня без тебя не получится, Маша, ты мне нужна здесь.
– Нет, голубка, ты ошибаешься. Ты много лет все делаешь сама, без нашей помощи. Мы с Джо давно уже только статисты, и тебе это известно, как и всем остальным.
– Но вы были здесь!
– «Дача» – это мы, не забывай. И ты здесь у себя дома.
Четыре дня пролетели, а я так ничего и не придумала. Похоже, время вело со мной нечестную игру. Маша подолгу разговаривала с каждым, объясняя причины своего отъезда, убеждая, что все пройдет хорошо, что я буду рядом, что они могут на меня рассчитывать, а она гордится ими и уверена, что «Дача» в хороших руках, в руках всех, кто в ней трудится. Когда очередной работник выходил после встречи с ней в библиотеке, он врывался ко мне в кабинет, чтобы спросить, нельзя ли что-нибудь сделать или хотя бы попробовать, но мое молчание означало ответ, и, поникнув, каждый неизменно произносил: «Ты прекрасно со всем справишься, мы верим в тебя».
Накануне отъезда Маша вышла в холл и взяла ключи от «мехари».
– Не волнуйся, голубка, – остановила она меня, не дав раскрыть рот. – Я заеду к Эмме и Джо и через час буду обратно.
Я оставалась за стойкой и смотрела, как она уходит. Сумочка элегантно висела у нее на запястье, а шаг был на удивление уверенным. Она окончательно определилась, и для нее все стало ясно. Она готовила свой отъезд тщательно, не забыв побывать на кладбище и попрощаться.
Тем же вечером Шарли распорядился накрыть стол в ресторане на всех, включая своих и моих детей и Самюэля, который тоже был приглашен. Я подозревала, что наш шеф-повар аннулировал все заказы столиков и настоятельно советовал гостям отеля поужинать сегодня в другом месте. Вечером в ресторане были только мы. Мы сами подавали блюда, а Шарли курсировал между своей кухней и ресторанным залом. Маша сидела во главе большого и красивого стола. Вопреки скрытой грусти, слышался смех, звучали забавные истории и шутки, Джо незримо присутствовал среди нас, воспоминания о нем витали в воздухе. Я была, наверное, самой молчаливой и не отрывала глаз от Маши. Я видела только ее, продолжая отыскивать хоть какой-нибудь способ ее удержать, не отпустить к этому блудному сыну, который не появлялся здесь уже двадцать лет, тогда как я… Мое дыхание ускорилось, набежали слезы, кулаки сжались сами собой. Сидевший рядом Самюэль взял меня за запястье, погладил большим пальцем, и я изо всех сил постаралась переключиться на него, на его шершавую руку. Он наклонился ко мне и проговорил на ухо:
– Тсс, Эрмина… все уладится…
Я кивнула. Самюэлю были знакомы все мои демоны, все мои слабости. Я с усилием сглотнула, заставляя себя держаться, повернулась к нему и молча поблагодарила. Как часто я цеплялась за него, словно утопающая. Его поддержка была моим спасательным кругом. Я улыбнулась и снова присоединилась к разговорам за столом:
– А помните, как я вломилась в номер к гостям, считая, что они уже уехали, и застала их в постели в самый разгар?
Все разразились хохотом, а я встретила печальный Машин взгляд.