У меня не было причин интересоваться, как идут дела в сарае, и было чем заняться. И все же время от времени я выходила на крыльцо и перегибалась через перила, пытаясь угадать, что там происходит. Заметив какое-то шевеление, я тут же скрывалась за дверью. Шарли пообещал держать меня в курсе. До и после обеда он забегал в холл, чтобы сообщить мне, что Василий быстро продвигается, что он сделал очень короткий перерыв на обед, а на жару ему, похоже, наплевать.
Ближе к вечеру нас ждал сюрприз в облике Габи. Тарахтение его дряхлого фургончика я бы узнала среди тысячи. Он с грохотом припарковался во дворе «Дачи», и я тут же выбежала ему навстречу. После Машиного отъезда он прекратил неожиданные визиты к Шарли, у него слишком саднило сердце, как он объяснил, когда мы общались по телефону. Наверное, Шарли сообщил ему о приезде Василия. Другого повода для его появления я не могла вообразить.
– Мелкая! – загремел он.
Я ошибалась. Судя по всему, он не в курсе и нагрянул по мою душу. Что я натворила, чтобы привести его в такое состояние? Я быстро спустилась с крыльца, чтобы клиенты не начали интересоваться, что происходит. Габи всегда шумно выражал горе и возмущение. Он с трудом выбрался из машины и похромал ко мне, сверля меня сердитым взглядом. Он тоже очень постарел.
– Я прямо с кладбища! – продолжал он вопить. – Там гробовщики ворошат могилу Джо, они утверждают, что там и Маша! Что это за бред?
Его глаза в обрамлении морщин были полны слез, он вытащил из кармана большой носовой платок и громко высморкался.
– Приплыли! Ты забыла своего Габи? Я теперь пустое место для тебя?
– Конечно нет! Просто все произошло так быстро, прости меня, но…
– Эрмина ни при чем.
Габи побледнел, услышав за моей спиной голос Василия. Он затрясся от волнения, а я шагнула в сторону, чтобы пропустить его. Я рискнула бросить на Василия мимолетный взгляд, и мое сердце пропустило удар. К его потемневшему от солнца лицу прилипла стружка, волосы разлохматились, и это опять был он, сын Джо, как если бы за эти несколько часов он заново пустил корни здесь, в «Даче». Они пошли навстречу друг другу. Очутившись рядом с Василием, Габи грубовато и нежно хлопнул его по спине:
– Скверный мальчишка! Ты вернулся.
Они трогательно обнялись и долго так простояли. Габи стискивал Василия изо всех сил, как будто опасался, что тот исчезнет так же стремительно, как появился. Василий напрягся, на его лице было написано страдание.
– Габи, ты здесь, ты все еще здесь, – пробормотал он.
– Не думай, что я не хочу присоединиться к твоим родителям!
– Догадываюсь.
Габи оторвался от него и схватил за плечи, наградив шутливым подзатыльником:
– Ты все такой же красавец, даже красивее своего отца!
Василий улыбнулся, разглядывая Габи. Тот внимательно оценил его вид, после чего зыркнул на меня:
– Ну что, мелкая уже припахала тебя? Она похлеще твоей матери, если речь идет о «Даче».
Василий искренне рассмеялся, как будто не находил в этом ничего странного.
– Кстати, мне пора, пойдешь со мной?
– Еще бы! Нам надо поговорить.
До того как последовать за Василием, Габи подошел ко мне и обнял:
– Не сердишься, что я набросился на тебя? Но эта история перевернула мне душу.
Я с любовью поцеловала его в щеку:
– Не переживай, Габи. И представь себе, Василий сейчас работает как раз для ресторана. Он сам тебе все объяснит, это его идея.
Они пошли к служебному проходу. Полуобернувшись, Василий бросил на меня благодарный и в то же время извиняющийся взгляд. Они ушли, а я осталась стоять столбом посреди двора. Через какое-то время я услышала, что Шарли вполголоса зовет меня из ресторана. Он наблюдал за этой сценой, притаившись за окном. Я, не раздумывая, направилась к нему, вошла и закрыла за собой дверь:
– Мог бы подойти.
– Побоялся.
– Ну ты и трус!
Я свихнулась, но это было сильнее меня. Пройдя через ресторан, потом через кухню, я добралась до приоткрытой двери, выходившей к дровяному сараю, и прилипла к стене. Шарли, последовавший за мной, сделал большие глаза, а я прижала палец к губам, веля ему молчать. Я сосредоточилась, чтобы поймать обрывки разговора, подозревая, что узнаю что-нибудь о нашем будущем и о Василии. Деликатность – не главное достоинство Габи, его голос будет слышен издалека. Пока Василий тянул время, растолковывая причины и суть того, чем он сейчас занят, Габи быстро потерял терпение и потребовал объяснить, почему Машу так хоронили.
– Видел бы ты, что устроили, когда ушел твой отец, это были поминки, достойные его. Как печально, что он на них не присутствовал, а про то, что тебя не было, не хочу даже говорить! Было так красиво. В тот вечер к «Даче» вернулось ее величие… И все это мелкая организовала…
Габи шумно высморкался, и у меня защемило сердце – из-за него и его невыносимого горя. Я прислушалась, ожидая реакции его собеседника.
– Мать мне рассказывала… И в этом все дело: по ее представлениям, она умерла тогда, это были и ее похороны. Так что я просто выполнил ее последнюю волю. Она согласилась с присутствием единственного человека, Эрмины, и я все так и сделал, Эрмина была со мной, когда мама воссоединилась с папой и Эммой.
Тут он яростно стукнул со всего размаху по какой-то поверхности в сарае. Может, дверь не поддавалась и он пытался справиться с ней?
– Бедный мой мальчик…
– Я не хочу об этом говорить! – прервал его Василий, повысив голос.
Я переглянулась с Шарли, безмолвно спрашивая, известно ли ему, о чем они. Он пожал плечами. За дверью все надолго смолкло, слышались только удары кирки, наверное, он вырывал дикий виноград по ту сторону стены.
– Ты приехал надолго? – спросил наш бывший шеф-повар.
Шарли подался вперед, чтобы лучше слышать. Его это волновало так же, как меня.
– Представления не имею. Все сложно. Меня уже вызывают обратно в Сингапур, но…
– А «Дача»?
Я напряглась, а Шарли взял меня за руку.
– Тебе придется принять решение, – настаивал Габи. – Они все беспокоятся, особенно мелкая… Она выкладывается ради «Дачи». Не забудь ее.
Спасибо, Габи…
– Я и не собираюсь. Я сделаю все, что смогу.
Что он подразумевает? Какой-то уклончивый ответ.
– Твои родители…
– Мои родители ничего не подготовили! – занервничал он. – Они считали, что у них полно времени. И вот результат! А свалилось все на меня!
Мы с Шарли обменялись взглядами, полными паники и отчаяния. После паузы – нескончаемой, надо заметить, – Габи, к моему изумлению, разразился хохотом, причем таким мощным, что стены затряслись. Что тут забавного? Похоже, я что-то пропустила.
– Вот так Джо и Маша! Ну они сильны! Ты заблуждаешься, сынок, твои родители все подготовили, как я раньше не допер…
– Тебе что-то известно?
Голос Василия не оставлял сомнений: он предельно насторожен и сбит с толку.
– Ты так и не догадался? И чему только тебя учили в твоей школе… Они знали, что это единственный способ заставить тебя приехать сюда и взять на себя ответственность. Их не волновало, как ты поступишь, они тебе всегда доверяли и не сомневались, что ты все сделаешь правильно. Но по-моему, главное, чего они хотели, – это чтобы ты смог наконец похоронить все остальное раз и навсегда.
– Они меня обыграли, – помолчав, севшим голосом произнес Василий. – Но я не могу, Габи, не могу, и тебе это известно…
Их обмен репликами не принес нам ничего нового, скорее наоборот, в нем было что-то мутное, обескураживающее, тревожное. Он совершенно не представлял себе, что делать с «Дачей» и с нами со всеми… Более того, возникло много новых вопросов. Почему Джо и Маша сознательно поставили нас в такое положение? Они забыли о нас… Но это всегда казалось мне невозможным. И даже ужасным.
– А как твоя семья, Габи? Как у них дела? – сменил тему Василий.
Разговор окончен. Они больше ничего нам не скажут. Я отпустила ладонь Шарли, которую до сих пор крутила и мяла, не отдавая себе в этом отчета, бросила на него извиняющийся взгляд и на цыпочках вышла из ресторана.
Я укрылась в кабинете, не в силах собраться с мыслями и отчаянно пытаясь проанализировать услышанное, разгадать недомолвки и прояснить темные зоны. Ответов на мои вопросы почти ни у кого нет, а те, кто мог бы ответить, умерли или хранят тайну. Зачем? Ради кого? Ради чего? Загадка. Да и плевать. Мне прекрасно жилось без этой тайны, о которой Василий не желал говорить и которую, как я поняла, ему следовало забыть. Это меня не касалось и не интересовало. Мне это было безразлично, я лишь хотела, очень хотела узнать, смогу ли работать в гостинице и останется ли «Дача» «Дачей». А еще, сумею ли я выполнить обещание, данное Маше. Вот только как смириться с тем, что Джо и Маша ничего не предусмотрели для нас, для меня? Я, конечно, никогда не заговаривала о будущем. Но ведь и они тоже. Ни разу они не затронули эту тему, не сделали ни малейшего намека на то, как все будет после них. Почему? Почему они бросили нас на произвол судьбы? Передали во власть сына, которому, понятное дело, доверяли, но могу ли доверять ему я? Я вскочила, прошлась туда-сюда по кабинету, застыла перед окном, обхватив себя руками – для объятий у меня теперь были только собственные руки, – и заставила себя размеренно подышать. Ни за что нельзя позволить моим страхам наброситься на меня и взять верх. Я должна быть сильной и не показывать свои эмоции, иначе все перестанут на меня полагаться.
– Не помешал?
Я отвернулась от окна и увидела стоящего в дверях Василия.
– Что-то не так? – задал он следующий вопрос, не дожидаясь ответа на первый.
Соберись, Эрмина. Соберись.
Последний глубокий вдох. Прикрыть глаза на пару секунд. И вернуться к исполнению своей роли.
– Вовсе нет, немного задумалась, вот и все.
Он усомнился в моей искренности, но не настаивал.
– Просто хотел тебе сообщить, что сегодня вечером тебе не придется помогать официантам.