— Это меня совершенно удовлетворяет, — сказал мистер Самсон Леви после паузы. — Я всего лишь хотел объяснений, и я получил их. Некоторые мои приятели из Сити говорили мне, что я могу по этому делу прямо обратиться к мистеру Теодору Рэксоулу, и я рад, что они оказались правы. Что же до этого негодяя Жюля, то теперь я займусь своим собственным расследованием. Могу я узнать, почему вы рассчитали его?
— Я сам не знаю, почему я его уволил.
— Вы не знаете? О, простите! Я спросил только потому, что подумал, это может помочь выяснить, зачем он без приглашения затесался на моем балу. Извините, если я был слишком любопытным.
— Не стоит извинений, мистер Леви. Но я и в самом деле не знаю. Я просто чувствовал, что он подозрительный тип. Я уволил его по подсказке инстинкта. Понимаете?
Не уточняя этого заявления, мистер Леви задал один вопрос:
— Если этот Жюль — такая широко известная личность, — сказал он, — то как он мог надеяться остаться на моем балу неузнанным?
— Сдаюсь! — развел руками Рэксоул. — Я не знаю.
— Ну, мне надо трогаться, — заявил вслед за этим мистер Самсон Леви. — До свидания — и спасибо. Я полагаю, у вас нет никаких дел в «Каффире»?
Мистер Рэксоул молча улыбнулся.
— Я так и думал, что нет, — сказал Леви. — Ну а я не имею касательства к американским железным дорогам, так что, полагаю, вряд ли наши дорожки пересекутся. До свидания.
— До свидания, — любезно ответил Рэксоул, провожая мистера Самсона Леви до двери. Однако, взявшись уже за дверную ручку, мистер Леви внезапно остановился и, глядя на Теодора Рэксоула насмешливым проницательным взглядом, заметил:
— Странные вещи происходят здесь в последнее время, да?
Двое мужчин пристально смотрели друг на друга несколько секунд.
— Да, — согласился Рэксоул. — Знаете что-нибудь о них?
— Ну… нет… достоверно ничего не знаю, — сказал мистер Леви. — Но мне представляется, что мы могли бы быть полезны друг другу, у меня есть кое-какие соображения на этот счет.
— Вернитесь и присядьте, мистер Леви, — сказал Рэксоул, привлеченный прямотой его тона. — Ну-с, как мы можем послужить друг другу? Льщу себя надеждой, что я знаток характеров, в особенности характеров финансистов, и скажу вам, что если вы выложите на стол свои карты, то я сделаю то же со своими.
— Согласен, — сказал мистер Самсон Леви. — Начну с того, что объясню свой интерес к вашему отелю. Я ожидал получить уведомление от некоего, князя Эугена Позенского о его прибытии сюда, но это уведомление так и не пришло. Оказалось, что князь Эуген вообще не приехал в Лондон. Теперь я могу клятвенно утверждать, что он должен был быть здесь по крайней мере вчера.
— Почему вы в этом так уверены?
— Вопрос на вопрос, — усмехнулся Леви. — Давайте выяснять все с самого начала. Почему вы купили этот отель? Многие из наших приятелей в Сити до сих пор этим озадачены. Почему вы купили «Гранд Вавилон»? И каков будет ваш следующий шаг?
— Никаких следующих шагов не будет, — сказал Рэксоул. — А почему купил отель, я сейчас вам расскажу. Здесь нет никакого секрета. Я купил его из прихоти.
И затем Теодор Рэксоул дал этому маленькому еврею, который внушал ему уважение, полное описание сделки с мистером Феликсом Вавилоном.
— Думаю, — прибавил он, — вам будет трудновато высоко оценить состояние моего ума в момент, когда я заключал эту сделку.
— Ничуть, — сказал мистер Леви. — Я однажды таким же самым образом купил электрический катер на Темзе, и это оказалась одна из самых удачных покупок, какие я когда-либо делал. Стало быть, это чистая случайность, что вы стали владельцем этого отеля именно в данный момент?
— Простой случай — все из-за бифштекса и бутылки пива.
— У-гм! — пробурчал мистер Самсон Леви, поглаживая свою тройную цепочку.
— Вернемся к князю Эугену, — продолжал Рэксоул. — Я ожидал его высочество здесь. Он должен был прибыть в тот самый день, когда умер молодой Диммок.
Но он так и не приехал, и я ничего не слышал о том, почему не состоялся приезд, ни разу не встречал его имя в газетах. Что у него за дело здесь, в Лондоне, я не знаю.
— Я расскажу вам, — сказал Мистер Самсон Леви. — Он должен был приехать, чтобы взять заем.
— Государственный заем?
— Нет, частный.
— У кого?
— У меня, Самсона Леви. Вы удивлены? Если бы вы жили в Лондоне немного дольше, вы знали бы, что я именно тот человек, к которому должен был приехать князь. Возможно, вам неизвестно, что на Фрогмотн-стрит[5] меня прозвали Придворным ростовщиком, потому что я ссужаю в долг незначительным, второклассным князьям и принцам Европы. Я ростовщик, но мой настоящий бизнес — это финансирование некоторых маленьких европейских дворов. Теперь я могу сказать вам, что наследственный князь Позенский чрезвычайно нуждался в миллионе, и нуждался в нем к определенной дате, и он знал, что если дело не будет завершено к назначенному сроку, то деньги к этой дате он получить не сумеет. Вот почему меня удивляет, что его нет в Лондоне.
— Зачем ему нужен миллион?
— Долги, — лаконично ответил Самсон Леви.
— Его собственные?
— Разумеется.
— Но ведь ему только тридцать лет.
— Ну и что из того? Он не единственный европейский князь, который приобретает долгов на миллион за дюжину лет. Для князя это легче, чем съесть сэндвич.
— А почему ему потребовалось столь срочно их ликвидировать?
— Потому, что император и родители его невесты не разрешают ему жениться до тех пор, пока у него есть долги. И это очень верно. Он должен показать «чистый лист» или же принцесса Анна Экштайн-Шварцбургская никогда не станет княгиней Позенской. Даже император не знает, сколько долгов у князя Эугена. Если бы знал…
— А знает ли император о предстоящем займе?
— Сейчас в этом нет необходимости. Это сильно все усложнило бы, понимаете? — Мистер Самсон Леви рассмеялся. — Иное дело — после женитьбы, тогда можно будет не скрывать сумму. А вы знаете, состояние принцессы Анны очень велико! Так что, мистер Рэксоул, — добавил он, внезапно сменив тон, — куда, по-вашему, исчез князь Эуген? Если он не приедет к сроку, миллиона ему не видать. Сегодня — последний день. Завтра деньги будут пристроены в другом месте.
— Вы спросили, куда, по-моему, исчез князь Эуген?
— Да, спросил.
— Значит, вы думаете, что это исчезновение?
Самсон Леви кивнул.
— Просто, как дважды два, — сказал он. — Занятия Диммока были очень своеобразными. Диммок был рожден от незаконной связи одного из членов Позенской фамилии, понимаете? Об этом мало кто знает. Должность секретаря и компаньона князя Эриберта — это лишь затем, чтобы держать его в семейном кругу. Его мать была ирландкой, чье несчастье состояло в том, что она была слишком красивой. Понимаете? Я убежден, что смерть Диммока как-то связана с исчезновением князя Эугена. И я не понимаю только одного: зачем кому-то понадобилось, чтобы князь Эуген исчез? У бедного маленького князя во всем мире не было ни единого врага. Это не было нужно никому.
— Так-таки никому?! — повторил Рэксоул с внезапным блеском в глазах.
— Что вы имеете в виду? — спросил мистер Леви.
— А вот что: представьте, что некий другой европейский бедный князь желает жениться на принцессе Анне и на ее состоянии… Разве не будет этот князь заинтересован в том, чтобы остановить ваш заем князю Эугену? Разве не будет он заинтересован в том, чтобы князь Эуген исчез, — по крайней мере на некоторое время?
Самсон Леви на несколько минут сильно задумался.
— Мистер Теодор Рэксоул, — сказал он наконец, — я уверен, что вы кое-что угадали.
Глава XIIРокко и комната номер 111
В тот же день после полудня — описанная выше беседа происходила утром — Рэксоула посетила другая идея, и он сказал себе, что должен был подумать об этом раньше. Беседа с мистером Самсоном Леви продолжалась довольно долго, оба обменялись различными соображениями и договорились встретиться опять, но так и не обсудили подробно предположение, что Реджинальд Диммок в своей семье был изменником и что его раскаяние и стало причиной смерти… Разговор свернул на континентальную политику и на то, что княжеские фамилии могут быть заинтересованы во временном исчезновении князя Эугена.
Теперь же, когда Рэксоул обдумывал детали, связанные с делом Реджинальда Диммока, одна из них показалась ему особенно важной: почему в эту первую ночь Диммок и Жюль потратили столько усилий, чтобы выселить Неллу Рэксоул из номера 111? И то, что они так старались, и то, что окно было разбито, — вовсе не случайность, в этом Рэксоул был совершенно уверен. Правда, уверен в этом он был с самого начала, но смысла до сих пор не понимал. Теперь же ему стало ясно, что с самой этой комнатой связано нечто очень важное и необычное.
После ланча он тихо поднялся по лестнице и осмотрел номер 111-й, вернее сказать, оглядел его снаружи — случилось так, что номер был занят, но постоялец вечером уезжал. Однако, когда он бесцельно глядел на дверь, в голову ему пришла одна мысль. Он быстро спустился этажом ниже, прошел по коридору, остановился и невольно топнул ногой.
— Боже великий! — воскликнул он. — Я был уверен, что обнаружу что-нибудь в этом роде…
Номер 111-й находился как раз над королевскими покоями.
Он прошел в бюро и отдал распоряжение: номер 111-й без его приказа не сдавать никому. В бюро ему дали записку от Неллы:
«Дражайший папочка! Я уезжаю надень или два, чтобы раздобыть ключи к разгадке. Если я не вернусь через три дня, начинай разузнавать обо мне в Остенде. До тех пор позволь мне остаться одной.
Твоя проницательная дочь Нелла».
Эти несколько слов, набросанных крупным Неллиным почерком, занимали одну сторону листа. Внизу было приписано: «см. об.». Он перевернул лист и прочитал:
«P.S. Пригляди за Рокко».
— Хотел бы я знать, что задумало это маленькое создание, — пробормотал он, скомкав записку и бросив ее в корзину для бумаг. Затем без промедления спустился в подвальные помещения с целью провести предварительную инспекцию Рокко в его логове. Он с трудом мог заставить себя поверить, что сей учтивый и величавый джентльмен, сей энтузиаст гастрономии замешан в махинациях Жюля и прочих неизвестных негодяев. Тем не менее он по привычке послушался свою дочь, дав ей в свое время кредит на немалую сумму прозорливости и ума.