Это был маленький человечек с большим крючковатым носом, похожий на итальянца. По документам он был американским гражданином и всего три недели назад прибыл из Чикаго. Остальные задержанные также были американцами, прибывшими в Лондон в тот же день одним и тем же пароходом. У одного из них также оказался револьвер.
— Надеюсь, здесь не запрещено ношение оружия? — спросил последний, когда револьвер отобрали.
— Об этом вы узнаете в суде, — ответил Джон.
По чьей инициативе все эти личности прибыли в Лондон? Из Скотленд-Ярда инспектор отправил срочный запрос в Америку и через два часа получил ответ:
«Все трое — известные преступники. Всегда носят при себе огнестрельное оружие. Риччини и Орлович дважды судимы за убийство. По нашим сведениям, за последние два месяца в Лондон прибыли несколько опасных преступников».
— Вы ничего не выяснили о прошлом Голли Эйкса? — спросил Джон у Элька.
— В 1915 году он был осужден за воровство. Потом против него было возбуждено дело — его обвиняли в скупке краденого, но дело закрыли за недостаточностью улик. Потом ходили слухи, что он перебрался в Бирмингем, где ограбил нескольких ювелиров.
— Похоже, вы правы, — сказал Джон. — Я начинаю видеть нашего друга Голли в новом свете.
В ПЛЕНУ НА СУДНЕ
После похищения из дома Теппита Лилу доставили на пароход; она не знала — на какой, лишь видела, что ее комната совершенно не похожа на обычные судовые каюты. Убранная с необычной роскошью, она имела всего одно окно. К стене была приделана койка. Помимо того, в каюте находился изящный письменный стол, а стены украшали произведения старинных мастеров. Каюта отапливалась камином.
Единственный человек, которого Лила видела, был слуга-китаец, приносивший ей пищу и приготовлявший для нее ванну. Еще никто и никогда так о ней не заботился. Она была польщена вниманием своих неизвестных хозяев. Ванная комната также поразила Лилу роскошью убранства. Над головой Лила слышала чьи-то шаги, судно медленно плыло, но, должно быть, все еще находилось на реке, потому что до ее слуха доносились завывания сирен, а порой и бой часов на берегу.
Как-то ночью ее разбудил отчаянный женский вопль. Потом все стихло, вопль больше не повторился, и Лила снова уснула, приняв это за игру воображения. Несколько успокаивало ее то обстоятельство, что она могла запереть дверь своей каюты. Но в то же время дверь запирали и с наружной стороны, лишая пленницу возможности выйти на палубу.
Лила была убеждена в том, что миссис Эйкс также находится на пароходе и что Джон Вэд сумеет их разыскать. Ее вера в него была непоколебима.
Событием последних дней для Лилы явилось появление Голли. Этот маленький человек не внушал ей страха. Хотя она и догадывалась, что мистер Эйкс причастен ко всякого рода темным делам, но полагала, что он играет в них незначительную роль. Он пришел к ней во время завтрака. Обычно неряшливо одетый, на этот раз Голли выглядел очень элегантно.
— Мистер Эйкс! — вырвалось у девушки, и она поднялась ему навстречу.
— Прошу тебя, не беспокойся, милое дитя. Я охотно выпью с тобой чаю, — сказал он, и Лила только сейчас обратила внимание на то, что на подносе стояла не одна, а две чашки.
— Ну и жизнь! Сократ говорил… — начал Голли.
То, что последовало дальше, осталось для Лилы загадкой: она и не предполагала, что мистер Эйкс способен цитировать греческих авторов. Также она не знала, что ее опекун свободно владеет несколькими языками.
— Как ты себя чувствуешь, Лила? — спросил он.
— Благодарю вас, мистер Эйкс. Но куда, собственно, мы держим путь?
Он оглянулся на дверь и прошептал:
— Одному Богу это известно. Кто знает, где нам суждено быть завтра… Я, например, был сегодня в «Мекке»…
— Миссис Эйкс также плывет с нами?
— К сожалению, она занята и не смогла с нами поехать. Она очень толковая женщина и старается помогать своему мужу.
Поведение Голли казалось Лиле странным.
— Не думай ни о чем, дитя мое, — добавил тот. — Теперь ты будешь жить в довольстве и роскоши. Бриллианты, автомобили, наряды — все к твоим услугам.
— Но откуда?..
— Потерпи, малютка.
И он с удовлетворением оглядел каюту. Лила все больше поражалась поведению Голли.
— Вот это — подлинный Тинторетто, — сказал он, указывая на картину. — Одна из его поздних работ. Надо тебе сказать, что большинство полотен, которые выдаются за работы Тинторетто, на самом деле написаны его учениками. Рисунок над роялем — кисти Сансовино. А вот та картина — кисти Беллини…
Лила решительно не узнавала этого маленького человечка, казавшегося ей в «Мекке» козлом отпущения. А он с видом знатока продолжал перечислять находившиеся в каюте произведения.
— Бенвенуто — вот это был человек! Когда я читал его книгу, хохотал до слез! Он был замечательным скульптором. Имеешь ли ты представление о его медузе? Я специально поехал во Флоренцию, чтобы ее увидеть…
— Но мистер Эйкс… Я и не предполагала, что вы знаток искусства.
Он самодовольно улыбнулся.
— Я кое-что смыслю в живописи, но основные мои интересы — в области музыки. Слышала ли ты когда-нибудь «Соловья» в исполнении Патти? Это изумительно. Говорят, мой голос напоминает голос Карузо. — Он сказал это совершенно серьезно, и внутреннее чутье подсказало Лиле, что не следует возражать или иронизировать.
— Я… я никогда не слышала, как вы поете, мистер Эйкс…
— Можешь называть меня «дядя Голли», — поправил он. — Неужели ты никогда не слышала моего пения?
Девушка поспешила сменить тему и поинтересовалась, где они находятся.
— Мы сейчас поблизости от Грейвсенда и дожидаемся лоцмана.
— Лоцмана? Разве нам предстоит морское путешествие? И почему меня держат взаперти?
— Это в твоих же интересах, Лила. Ведь тебя ищет множество людей. Вэд, например. — И Голли покачал головой. — Какой негодяй! Знаешь ли ты, что это самый большой плут во всем Уэппинге? Его следовало бы повесить. Он связан с «резиновыми братьями» и получает от них тысячи фунтов.
Она не верила своим ушам.
— Знаешь ли ты, на что он способен? Я бы не удивился, если бы узнал, что он член банды. Полиция способна на все. Сколько он получает жалованья? Каких-то жалких пять фунтов в неделю! Неужели ты думаешь, что он живет на них? Нет, дорогая, он живет на деньги, которые ему платят за молчание. Он берет взятки от содержателей притонов и скупщиков краденого. И он охотился за твоими деньгами.
— За моими деньгами?
Голли понял, что сболтнул лишнее.
— Я хочу сказать, что он охотился за тобой, потому что думал, что ты сможешь стать для него своего рода прислугой, будешь готовить и чинить белье.
С этими словами, приветливо помахав рукой, мистер Эйкс удалился.
«БЕТСИ И ДЖЕЙН»
Ей было над чем поразмыслить. Мистер Эйкс стал совсем иным человеком, прежнего больше не существовало. Новый Голли, игравший на рояле и толковавший об искусстве, внушал ей подспудный страх.
Ночью Лилу разбудили необычный шорох и шум — она услышала мычание коровы. Сперва это ее не удивило — она решила, что на судне перевозят скот. Но потом, когда мычание повторилось, а на башенных часах пробило четыре, в ней пробудились сомнения. Ведь Голли утверждал, что они находятся в устье Темзы. Она решила попросить у мистера Эйкса разрешения выйти на палубу.
Утром ее навестил капитан Айкнесс. Вместо капитанской формы на нем был элегантный костюм. Лила впервые присмотрелась к этому человеку — ему, похоже, было уже около шестидесяти. Загорелое лицо, огромные руки, поросшие, как у обезьяны, густыми волосами. В общем, он производил отталкивающее впечатление.
— Скучаешь, милая? — спросил капитан Айкнесс и похлопал Лилу по плечу. — Ничего, через два дня снова будешь на берегу.
Затем он осведомился, заходил ли к ней утром Голли, и, по-видимому, обрадовался, услышав, что не заходил.
— Лорд Синнифорд тоже плывет с нами? — спросила Лила.
— Нет, его нет здесь, — сказал капитан, и лицо его исказилось, словно упоминание о лорде было ему неприятно. — Не стоит думать о нем, он не достоин тебя, Лила.
Эти слова принесли Лиле облегчение. Поведение капитана по отношению к ней в корне изменилось. Раньше он был резок и повелителен, теперь проявлял почтение. Одновременно с этим в нем чувствовалась какая-то нерешительность. Он несколько раз начинал говорить о чем-то и всякий раз умолкал.
— Сколько, ты полагаешь, мне лет? — спросил он наконец.
— Пятьдесят восемь.
— Мне пятьдесят два, — заметил он резко. — Это Эйкс считает, что мне пятьдесят восемь. Я еще не стар и собираюсь прожить не менее двух десятков лет.
Лила молчала.
— Если ты когда-нибудь надумаешь выйти замуж, то непременно выбери мужа старше себя. — Он подошел к двери и боязливо выглянул в коридор. Потом зашептал: — Выходи замуж за человека, который смог бы защитить тебя.
Девушку охватил страх. Капитан же продолжал:
— Помни, что всегда найдется достаточно охотников заполучить миллион. Не теряй головы и помни, что я рядом с тобой. Если хочешь, я увезу тебя отсюда. Вернувшись из последнего плавания, я заметил, что ты больше не ребенок. Ты всегда мне нравилась, а теперь я начинаю тебя любить. — И он ударил себя в грудь кулаком. — Я готов ради тебя на все… И мне безразлично, будет у тебя миллион или нет.
— О каком миллионе вы говорите, мистер Айкнесс?
Он смущенно закашлялся:
— Я думал, Голли тебе уже обо всем рассказал…
Лила неуверенно улыбнулась. Капитан направился к выходу. Остановившись в дверях, он добавил:
— Когда ты захочешь уйти отсюда, просто скажи мне. Но… ни слова Голли.
И, прежде чем она успела ответить ему, он захлопнул за собой дверь. Поднявшись по трапу наверх, он очутился не на палубе океанского парохода, как можно было предположить, а на простой барже. Баржа эта носила название «Бетси и Джейн».
На палубе находился только Голли, он читал газету. Теперь на нем были засаленные штаны, полосатая майка и большая фуражка, которую он натянул до ушей, а на носу — нелепые очки в металлической оправе.