Прошло еще минут пятнадцать.
— Кажется, подходит, — сказал вдруг Альберт, сосредоточенно ковыряя замок. — Сейчас… Нужно только зацепить пружину…
От нетерпения Ева подалась вперед. Сердце ее билось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди.
— Ну?!
— Сейчас… Еще несколько секунд…
Внезапно что-то взревело за спиной у Альберта, и в следующую секунду Балога — голый, тощий, несуразный — прыгнул ему на спину и повалил его на пол. От сильного толчка кейс вырвался из разжавшихся пальцев Альберта и вылетел в открытое окно.
Ева вскрикнула и отскочила к стене, с ужасом глядя на копошащихся на полу мужчин.
— У-убью! — рычал Балога. — Хотел… мое… У-убью, вор…
Альберт был крепким парнем и умел драться, но гнев и жадность придали бухгалтеру нечеловеческую силу. Он вцепился Альберту в горло судорожно скрюченными пальцами. Альберт силился оторвать эти страшные пальцы от своей шеи и не мог.
— Помоги… — простонал он. — Е… ва… По… мне…
Глаза Альберта выкатились из орбит, из горла вырвался хрип. Силы стремительно покидали его.
Вдруг пальцы бухгалтера разжались Альберт рывком сбросил его с себя и, судорожно загребая ногами, в ужасе отполз в сторону. Дышал он хрипло и шумно. Каждый вздох отдавался в его горле режущей болью. Альберт поднял взгляд на Еву. Она стояла над обмякшим телом бухгалтера, сжимая в правой руке железный подсвечник, который за минуту до этого украшал каминную полку.
— Я его убила, — пробормотала Ева, с ужасом глядя на распростертое на полу тело. Подсвечник выпал из ее разжавшихся пальцев и стукнулся об пол. — Я убила его! — повторила Ева.
Альберт на коленях подполз к Балоге и потрогал пальцами его шею. Пульс не прощупывался.
— Готов, — хрипло сказал танцор и сел рядом с телом. — Ты… — Он поморщился и осторожно помассировал пальцами горло. — Ты сделала как надо.
— Я его убила, — повторила Ева и закрыла лицо ладонями.
— Если бы не ты, он бы… меня… — Альберт кашлянул, и лицо его исказила гримаса боли. — Помоги мне встать, — попросил он.
Ева протянула Альберту руку. Он тяжело поднялся с пола и завертел головой.
— Где кейс?
— А? — Ева, не отрываясь, смотрела на Балогу.
— Где кейс? — повторил Альберт, чуть повысив голос.
Ева с трудом оторвала взгляд от тела Балоги, подняла руку и показала пальцем на раскрытое окно.
— Там, — сказала она.
— Он выпал в окно? — Щека Альберта судорожно дернулась. — Оставайся здесь. Я принесу кейс.
Он двинулся к окну, но Ева у него за спиной, словно пробудившись от спячки, тихо воскликнула:
— Нет! Кто-нибудь может увидеть, как ты выбираешься в окно!
— Ты права, — согласился Альберт, остановившись. — Я выйду на улицу. А ты поглядывай, чтобы никто не крутился под окнами.
— На дворе ночь, — сказала Ева. — И дождь. Там никого нет.
— Надеюсь, что так.
Альберт внимательно вгляделся в ее лицо.
— Ты в порядке?
Ева покачала головой:
— Нет.
— Главное, не смотри на него. Хорошо?
Ева кивнула:
— Да.
Альберт наклонился и поцеловал Еву в холодные губы. Затем быстро пересек комнату, приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Удостоверившись, что в коридоре никого нет, он выскользнул из номера и тихо притворил за собою дверь.
Ева осталась наедине с Балогой. Мертвец лежал ничком, подобрав под себя руки и уткнув лицо в пол. Еве был виден только его костлявый затылок, покрытый редкими волосами песочного цвета. Она впервые в жизни так близко видела перед собой мертвеца, но, как ни странно, ничего, кроме омерзения, не чувствовала.
Минута тянулась за минутой, но Альберт не возвращался. Прошло, наверное, полчаса, прежде чем дверь снова тихо открылась.
Альберт был бледен, его темные глаза лихорадочно блестели. Он закрыл дверь на замок и подошел к Еве.
— Что? — быстро спросила она. — Где кейс?
— Кейса нет, — ответил Альберт.
— Как нет? — изумленно пробормотала Ева.
Альберт сел на край кровати и достал из кармана серебряный портсигар.
— Я все обыскал. Кейса нигде нет.
Он сунул в рот черную сигарету и щелкнул зажигалкой. Несколько секунд Ева смотрела на Альберта, пытаясь переварить услышанное. Затем пальцы ее сжались в кулаки, рот судорожно скривился, а губы произнесли:
— Он не мог пропасть! Ты хорошо смотрел?
Альберт выпустил изо рта струю сизого дыма и взглянул сквозь него на Еву.
— Я ползал по земле на коленях. Осмотрел каждый клочок травы. Каждый куст. Кейса нигде нет.
Ева открыла рот, чтобы что-то сказать, но вдруг в глазах ее засветилась страшная догадка.
— Это ты его забрал, — выпалила она. — Ты забрал кейс!
Альберт глянул на нее исподлобья и тихо проговорил:
— Не дури.
Ева нахмурилась, повернула голову и посмотрела на труп Балоги, затем перевела взгляд на Альберта и хрипло произнесла:
— Если кейса нет, значит, мы убили человека просто так?
Альберт не ответил.
Раздался шорох, и костлявый затылок бухгалтера слегка шевельнулся. Балога застонал — тихо и жалобно.
— Он жив! — воскликнул Альберт и вскочил с кровати. — Ева, он жив!
— Я вижу. — Голос Евы прозвучал глухо и бесстрастно. — Мы должны его добить.
— Что? — с изумлением пробормотал Альберт и уставился на Еву. — Что ты несешь?
— Он все расскажет, — выпалила Ева, с ужасом глядя на бухгалтера и сжимая кулаки. — И мы отправимся в тюрьму! Возьми с кровати подушку и придуши его. Сделай это!
Альберт не шевельнулся. Он словно оцепенел. Балога на полу снова застонал, на этот раз чуть громче, чем прежде.
— Возьми подушку и задуши! — крикнула Ева, вытаращив глаза. — Быстро!
Альберт растерянно посмотрел на подушку.
— Нет… Я не могу. — Он опять сел на кровать и вдруг обмяк, словно из него выпустили воздух. — Я не буду его убивать.
— Но он выдаст нас, и мы отправимся в тюрьму! — Ева схватила Альберта за плечо и хорошенько встряхнула. — Убей его! Задуши, слышишь!
Альберт посмотрел на нее и покачал головой:
— Нет. Я лучше пойду в тюрьму, чем сделаю это.
— Слабак, — презрительно проговорила Ева. — Ты слабак, понял? Ничтожество! Как я могла связаться с тобой?
Бухгалтер на полу зашевелился и попытался встать. Ева вцепилась ногтями в плечо Альберта и изо всех сил сжала его.
— Ну! Ты сделаешь это или нет?
Альберт не ответил. Лишь посмотрел на Еву пустым, ничего не выражающим взглядом и отвел глаза.
— Кто… — хрипло пробормотал бухгалтер, пытаясь сесть и морщась от боли. — Кто… здесь…
Альберт обхватил голову руками и закрыл глаза.
— Тряпка! — рявкнула Ева и быстро отошла от кровати.
Раздался глухой звук удара. Альберт вскинул голову, и в его широко раскрывшихся глазах застыло изумление.
— Что ты сделала? — хрипло проговорил он.
Ева швырнула подсвечник на диван.
— То, что должен был сделать ты, — резко сказала она. — А теперь подумай, как нам избавиться от трупа.
Несколько секунд Альберт неотрывно смотрел на тело бухгалтера, распростертое на полу, потом перевел взгляд на Еву и сдавленно пробормотал:
— Ева… Что мы сделали?
— Надо скорее заметать следы, — нервно и нетерпеливо проговорила она в ответ. — Нас могли услышать.
Альберт покачал головой:
— Вряд ли. В этом отеле очень толстые стены.
Он встал с кровати и, слегка пошатываясь, прошел к мини-бару. На тело бухгалтера он старался не смотреть. Пока Альберт выгребал из бара бутылочки со спиртным и распихивал их по карманам, Ева села на кровать и уставилась на труп немигающим взглядом, словно не могла поверить в реальность происходящего.
Альберт захлопнул дверцу мини-бара, взглянул на Еву и устало проговорил:
— Скоро начнет светать. Нужно раздобыть веревку.
Ливень хлестал уже не так яростно, он превратился в нудный дождь. Альберт пробирался по черному лесу, отводя рукой мокрые ветки, утопая в глубоких лужах, спотыкаясь о камни и скользкие корни деревьев.
Труп Балоги лежал у него на плече. Он был завернут в женский плащ и перевязан веревкой. Время от времени Альберт останавливался и, привалившись к дереву, переводил дух. Альберт был силен и вынослив, как мул. Два года назад, когда кредиторы выбросили его из внедорожника в Аравийской пустыне, он за двое суток прошел пешком восемьдесят километров — под палящим солнцем, без глотка воды. В сравнение с этим нынешний «марш-бросок с мертвецом на горбу» можно было считать увеселительной прогулкой.
Отдохнув, Альберт шел дальше. В голове бухало как набат: «Еще пятьсот метров… Еще… Нужно уйти далеко… Чтобы не нашли…»
Во время очередного отдыха, пошарив вокруг лучом фонарика, Альберт обнаружил провал — что-то вроде неглубокого оврага или глубокой канавы.
Решив, что это «то, что нужно», Альберт осторожно опустил труп на землю. Затем перевел дух и хрипло проговорил, обращаясь к мертвому бухгалтеру:
— Мне придется закопать тебя в лесу. Я знаю, что ты меня не простишь, но… я все равно прошу у тебя прощения.
Немного отдохнув, Альберт подошел к краю оврага и посветил фонариком. Глубина его не превышала полутора метров. Стенки оврага были крутые. Если опустить труп на дно, а потом забросать сверху землей, то получится неплохая могила.
Альберт отошел от оврага и направил луч фонарика на труп.
— Ну, вот, приятель, — устало проговорил он. — Теперь можно…
Внезапно во рту у Альберта пересохло, а фонарик судорожно дернулся в его задрожавшей руке. Он попятился и, не веря собственным глазам, снова направил луч на лицо Балоги.
Сомнений быть не могло. Намокший плащ сполз с головы мертвого бухгалтера, обнажив верхнюю часть его лица. Глаза Балоги были открыты, мертвец внимательно смотрел на Альберта.
— Нет… — пробормотал Альберт и вновь попятился. — Нет…
Он наткнулся спиной на мокрый ствол дерева и остановился. Некоторое время он просто стоял, уставившись на мертвого и с ужасом ожидая, что тот повернет голову. Затем, дрожа всем телом, поднял с земли мокрую корягу и, держа ее как дубину, осторожно приблизился к трупу. Глаза Балоги все еще были открыты. Собравшись с духом и стараясь не смотреть Балоге в лицо, Альберт наклонился и быстро натянул ему на голову край плаща.