Даня закрыл ладонями уши, но укрыться от голоса матери не смог. Он звучал у Дани в голове, звучал ровно и спокойно. Мама говорила и говорила, и не замолчала, пока не сказала все, что хотела. И Даня ничего не смог с этим поделать.
— Ты все понял? — спросила она затем.
Даня нехотя кивнул:
— Да.
— Хорошо, — выдохнула она. Взгляд мамы снова стал грустным. — Мне пора уходить…
— Мама!
Даня хотел броситься матери на шею, обнять ее и никуда не отпускать, но с его телом что-то случилось — он не смог сдвинуться с места. Тогда он заплакал.
— Мама, не уходи, — попросил Даня, не стесняясь слез. — Пожалуйста, побудь еще.
Она улыбнулась — нежно, грустно, безнадежно.
— Не могу, Даня. Сейчас не могу.
— Но ты еще придешь?
— Да.
Мама протянула руку и погладила его по волосам.
— Совсем большой, — с горечью проговорила она. — Ты не должен плакать, милый. Сделай все, как я тебе сказала, хорошо?
Она убрала руку, повернулась и ушла. Даня проснулся.
Кресло. Картина на стене. По картине ползет муха. Пахнет табаком и водкой. Даня сжал кулаки — самый отвратительный запах на свете! Немного успокоившись, он потрогал пальцем глаза — они были сухими. Значит, он плакал только во сне. Это хорошо. Никто не должен видеть его слез, потому что он — мужчина, а мужчины не плачут.
А теперь нужно идти. Идти туда, где с отцом случилась беда. Даня прислушался к себе, надеясь найти в своей душе хотя бы отголосок сожаления или сочувствия, но ни того, ни другого не обнаружил. Что бы ни случилось с отцом, какую бы страшную смерть он ни принял — он заслужил.
Корпус радоновых ванн. Это совсем недалеко. «По пути ты никого не встретишь», — сказала мама. И, действительно, коридор пуст. Он выглядел так, словно здесь никто никогда не ходил.
Шаг… Еще шаг… Данил остановился перед зеленой дверью и нервно облизнул губы. Она выглядела именно так, как описала мама.
Помешкав несколько секунд, чтобы собраться с духом, Данил взялся за дверную ручку и медленно ее повернул. Дверь приоткрылась.
Даня вошел в комнату и по развешанным на деревянной стене вещам сразу понял, что это раздевалка. Более того — он узнал эти вещи. Брюки отца, футболка отца, его пиджак…
В углу раздевалки была еще одна дверь. Про нее мама тоже рассказывала. Именно за этой дверью находится нечто такое, чего он НЕ ДОЛЖЕН БОЯТЬСЯ.
— Что бы ты ни увидел, не бойся. Они не смогут сделать тебе ничего плохого.
— Кто «они», мама? О ком ты говоришь?
Данил подошел к дверце и толкнул ее ладонью. Дверца, легонько скрипнув, распахнулась. Данил шагнул в бокс. Лампы дневного света тихо потрескивали под потолком, освещая чугунную ванну с откинутой железной крышкой. Данил взглянул на ванну, и на душе у него стало еще тревожнее.
— Просто пообещай, что не будешь бояться.
— Хорошо, мама. Я не буду бояться. Обещаю.
Данил нерешительно шагнул вперед. Шаг… Другой… Третий… Он медленно приблизился к ванне. Левый край ванны был испачкан кровью. Вода также была окрашена в красноватый цвет. В ванне кто-то был.
— Мама…
— Что, милый.
— Это будет очень страшно?
— Да.
Даня сделал еще шаг. Затем, обмирая от ужаса, посмотрел на мертвое лицо… отца… В голове у мальчика бешено застучало, а в горле пересохло. Он бы закричал, если бы у него не перехватило дыхание. Данил сделал над собой усилие, повернулся и бросился вон из бокса.
Из замаскированных в листве монстеры акустических колонок неслась негромкая, умиротворяющая музыка. В камине потрескивали поленья. За спиной у Анны стучал по шарам чей-то кий.
— А здесь уютно, — сказала Анна, потягивая коктейль. — Особенно когда знаешь, что за окном — дождь и ледяной ветер.
Егор улыбнулся:
— Да, хорошо. Сидишь, пьешь коктейль и ни о чем не думаешь. Я никогда не умел жить сегодняшним днем. Но еще чуть-чуть, и научусь.
Анна хотела ответить, но не успела. К столику подошел хозяин отеля с неизменной трубкой в зубах.
— Простите, что отвлекаю, — сказал он и, не спрашивая разрешения, сел на свободный стул.
Анна взглянула на него удивленно, Егор — недовольно.
— Вам что-то нужно? — осведомился он.
Грач выпустил изо рта облако ароматного дыма и сказал:
— Я полагаю, вам следует кое-что знать.
И вновь замолчал, словно о чем-то напряженно размышляя или на что-то решаясь. Егор и Анна переглянулись. Грач шумно вздохнул, вынул изо рта трубку и сказал:
— Это касается моей тетки, которую вы видели в подвале. Дело в том, что она пропала.
И он снова вставил трубку в рот. Коренев чуть прищурил серые, колючие глаза.
— Я думал, она не способна передвигаться сама.
— И вы не ошибались, — сказал Грач. — Но сейчас ее нет. В комнате все перевернуто. Одеяла перепачканы грязью. На простыне я нашел грязные собачьи следы. А на полу — кровь.
Анна смотрела на Грача изумленно. Егор подумал, что со стороны хозяина отеля было не вполне разумно затевать этот разговор при Анне. Но что сделано, то сделано.
— Вы намерены ее искать? — осведомился он.
Грач кивнул:
— Безусловно. Я займусь этим немедленно, но, прежде чем сделать это, я хочу вас кое о чем попросить. Господин Коренев, я знаю, что вы человек любопытный и суете нос туда, куда вас не просят. Поэтому, если вы увидите в отеле что-то странное…
— Навроде мертвой старухи в чепце? — уточнил Егор.
— …Прошу вас, тут же сообщите об этом мне, — закончил фразу Грач. — Мне и больше никому, — и добавил, чуть смягчив интонацию: — Я не могу допустить, чтобы среди постояльцев поднялась паника. На улице буря, связь с «большой землей» отсутствует, телефоны молчат. Им сейчас и так не по себе. Не стоит усугублять положение, правда?
Довод хозяина отеля показался Егору убедительным, но невозмутимая физиономия вызвала у Егора что-то вроде острого приступа отвращения. Он чуть прищурил серые глаза и поинтересовался:
— Надеюсь, вы не сами пристукнули свою тетку?
Грач покачал головой:
— Нет. Можете быть в этом уверены.
— В таком случае буду молчать.
Грач кивнул так, словно и не ожидал другого ответа.
— Я не совсем понимаю, о чем идет речь, — заговорила Анна, хмуря брови. — И не уверена, что все, что вы сказали, было предназначено для моих ушей. Но, раз уж я здесь, то требую объяснений.
Поскольку Грач явно не собирался ничего объяснять, слово взял Егор.
— Этот человек держал в подвале отеля больную тетку, — сказал он.
— В подвале? — не поверила своим ушам Анна.
Коренев кивнул:
— Да.
— В специально оборудованной комнате, — счел нужным поправить хозяин отеля.
— Теперь она пропала, — продолжил Коренев. — Остальное вы слышали.
Анна пристально смотрела на хозяина отеля.
— Вам, наверное, нужна помощь?
Он покачал головой:
— Не думаю. Я уверен, что справлюсь сам. Спасибо за понимание. Отдыхайте.
Рувим Иосифович поднялся со стула и повернулся, чтобы идти, но тут к столику быстрой, нервной походкой подошел Даня. Увидев его бледное, возбужденное лицо, Грач остановился и нахмурил брови.
— Анна! Дядя Егор! — выпалил мальчик. — Я хочу вам что-то сказать!
Егор быстро взял Даню за плечо и сказал:
— Говори потише.
Даня нахмурился и посмотрел по сторонам. Казалось, он только сейчас понял, что находится в общей гостиной, где полно народу. Коренев убрал руку с его плеча и тихо спросил:
— Что случилось, сынок?
— Мой папа… — пробормотал Даня, осекся и облизнул губы.
Егор взглянул на Грача, понял, что тот не намерен уходить, и снова перевел глаза на мальчика.
— Что случилось с твоим папой? — тихо спросил он.
— Он… умер.
— Как умер?
— Он в отделении радоновых ванн. Я только что был там…
И Даня стал рассказывать. Говорил он спокойно, без истерики и аффектации, словно пересказывал какую-то книгу. Анна побледнела и так сильно сжала бокал, что по нему пробежала едва заметная трещинка. Егор и Грач слушали мальчика с напряженными, окаменелыми лицами, было видно, что и они потрясены. Когда он закончил, Егор сказал:
— Ты уверен, что тебе это все не привиделось?
— Уверен, — тихо отозвался Данил.
Коренев пристально всматривался в лицо мальчика, надеясь обнаружить на нем печать горя, которую ему так часто приходилось видеть на лицах бойцов, или разглядеть в его глазах ужас от осознания страшной и невосполнимой потери, но не увидел ничего похожего. Теперь, когда мальчик все рассказал, лицо это было скорее безразличным, чем взволнованным или напуганным.
Коренев нахмурился.
— Слушай меня внимательно, — сказал он. — Сейчас мы все — я, Анна, Рувим Иосифович и ты — отправимся в корпус радоновых ванн. Я уверен, что ты ошибся. Но я также уверен, что с твоим папой что-то случилось. И, скорей всего, ему нужна наша помощь.
— Подожди, — перебила его Анна. Она с тревогой вгляделась в лицо мальчика и спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
Даня посмотрел на нее и ответил:
— Нормально.
— Ты уверен?
— Да.
— Нам нужно идти, — сказал Егор. Он затушил окурок в пепельнице и резко поднялся с кресла.
Как только Анна, Егор, Грач и Даня вышли из гостиной, Ева вскочила с места.
— Вы слышали это? — громко воскликнула она, обращаясь к Владу и Альберту и сверкая глазами.
Мужчины, стоя у бильярдного стола, переглянулись. А Настя, сидевшая за соседним столиком, повернула к ней голову и насторожилась.
— Ева, ты о чем? — спросил Влад.
— А вы не слышали? — Она презрительно усмехнулась. — Почему никто никогда ничего не слышит? Этот мальчишка — он что-то говорил про радоновые ванны, а потом они встали и ушли!
Влад пожал плечами:
— Ну и что?
— А Грач говорил им что-то про бурю и про то, что телефоны молчат! И еще — про панику! Вы что, совсем глухие?
Влад посмотрел на Альберта, тот едва заметно пожал плечами.
— Ева, я… — начал было Влад, но певица его перебила.