Чад с трудом вспомнил, как говорить.
— Отлично выглядите.
— Благодарю, — ответила мисс Инглиш, а затем посмотрела на него, задумавшись. — Как ты, наверное, уже догадался, у меня есть планы на вечер. Однако в ресторан я иду только в восемь, так что не хочешь пока пропустить где-нибудь по бокальчику?
Чад снова потерял дар речи. Выпить с мисс Инглиш?
— Хорошо… — в недоумении пробормотал он, чувствуя, как краска заливает щеки. Сейчас мисс Инглиш не была похожа на себя и выглядела как горячая дама в возрасте. Создавалось легкое ощущение, будто она приглашает его на свидание.
— Пойдем в «Брант-Пойнт Гриль» и сядем за барной стойкой, — улыбнулась мисс Инглиш. — Нам с тобой давно следовало пообщаться.
Утром двадцать четвертого августа Алессандра получила от Ксавьера Дарлинга письмо, адресованное только ей. Там было написано: «С нетерпением жду сегодняшней встречи с вами, Алессандра. Вы одна из сияющих звезд стойки регистрации! Ксавьер Дарлинг».
«Eccezionale![50]» — подумала Алессандра. Да, у нее на счету еще оставались деньги, но куда меньше, чем ей бы хотелось: плата за аренду оказалась дорогой, непрактичному автомобилю, который она купила, нужна была новая коробка передач стоимостью около четырех тысяч долларов, а еще на ее кредитной карте были задолженности за прошлую жизнь — семнадцать тысяч долларов. Ей хотелось найти кого-то, кто постоянно обеспечивал бы ее. Насколько безумной была мысль о том, что, может, она и Ксавьер Дарлинг…
Ни один мужчина, с которым Алессандра спала в отеле, не был достаточно богат или экстравагантен по ее меркам — кроме Дэвида Ямагучи, но у него, к сожалению, дома была прекрасная жена, которой он был крайне «предан». Тот мудак, Самец Уильямс, умудрился ненадолго напугать Алессандру, заставив ее погрузиться в размышления. Чем она занималась? Она всегда стремилась не быть похожей на мать, быть лучше нее. Однако Алессандра не могла не признать, что, несмотря на то, какой великолепной казалась ее жизнь со стороны (сначала она жила в Европе, потом — на Нантакете, пила шампанское, ужинала в дорогих ресторанах, покупала роскошную одежду), на деле она была точной копией матери, за исключением того, что у нее даже не было дочери. Алессандра никогда не мечтала ни о муже, ни о детях, ни о доме в пригороде, ни о (фу, какой ужас!) путешествиях в «Диснейленд». Однако немного стабильности ей бы не помешало. У Ксавьера Дарлинга было сто десять миллиардов долларов, дома в Лондоне, Гштаде и на Сен-Бартелеми, квартиры в Нью-Йорке и Сингапуре. Обычно Алессандра предпочитала высоких сильных мужчин (ах, Майкл Бик!) — и Ксавьер не отличался ни тем, ни другим. Однако он держался прямо, у него была добрая улыбка и густые серебристые волосы. Алессандра как-то прочитала, что Ксавьер Дарлинг потратил на отель тридцать миллионов долларов. Именно поэтому она выбрала Нантакет, а не Мартас-Винъярд или Ньюпорт. Тогда она думала только о богатых клиентах, но, может, подсознательно и о самом Ксавьере.
Он был в несколько более солидном возрасте, чем ее обычные мишени… Но, может, именно это ей и было нужно. Кто-то «в возрасте».
В четверть третьего Лизбет выскочила из своего кабинета. Алессандра с одобрением отметила, что на ней было одно из ее самых милых платьев: шифт из белого льна от нантакетского бренда Cartolina с волнообразным краем. Однако наряд портила прическа: из-за двух косичек казалась, что женщина вот-вот начнет исполнять йодль.
— Ксавьер только что приземлился! — сказала Лизбет. — Он будет в отеле через двадцать минут!
Лизбет даже не пыталась казаться спокойной, но разве не это привлекало в ней людей — то, что она была словно открытая книга? Хотя бы Эди держалась стойко. С того дня, как Алессандра отпугнула того мерзкого манипулятора (единственный поступок этим летом, которым она гордилась), Эди направила свое тепло и свет на нее. «Какая вы крутая! Как мне вас отблагодарить?» Алессандра купалась в ее восхищении. Женщине так понравилось унижать мудака Грэйдона, что она даже задумалась о том, чтобы пойти на курсы помощи жертвам токсичных отношений. Но, конечно, Алессандра бы никогда не прошла специальную проверку.
Лизбет вышла к парадному входу в отель, словно ведущая игрового телешоу, а Зейк и Рауль встали с двух сторон от нее, словно телохранители. Луи сидел в холле и играл в шахматы с девочкой-подростком из номера двести десять: она недавно посмотрела «Ход королевы» на Netflix и считала, что может обыграть Луи, хотя за короткое время успела проиграть ему три партии. В перколяторе варился кофе, а из колонок доносился голос Шерил Кроу — та пела, что хочет лишь немного повеселиться до того, как умрет.
Лизбет обернулась и вскрикнула:
— Он здесь!
Сердце Алессандры слегка подскочило. Она взглянула на Эди: та разговаривала по телефону с сотрудницей салона «Р. Дж. Миллер» и пыталась записать миссис Баскин из номера триста четыре на педикюр. Алессандра коснулась спины Эди.
— Ксавьер приехал.
— У меня вызов на удержании, — прошептала Эди. — Не могу отключиться — она просила записать ее на завтрашнее утро.
Алессандра подумала, что Эди куда профессиональнее ее самой: она бы точно повесила трубку.
Алессандра позавидовала Эди: ей было чем заняться! Женщине оставалось только улыбнуться, глядя на дверь, а затем без причины проверить компьютер. У Ксавьера, в отличие от других гостей, не было бронирования, а ключ-карты для него Лизбет сделала еще утром.
И тут Алессандра услышала голоса: Зейк и Лизбет говорили так, словно играли на сцене. Спустя секунду в холл вошел мужчина.
«Что ж!» — подумала Алессандра.
Ксавьер Дарлинг оказался выше, чем она ожидала (отлично!), и излучал уверенность, привычную крайне обеспеченным людям. На нем был бежевый костюм, кораллово-розовая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, ремень с покрытой серебром пряжкой (не привлекающий внимания — тоже отлично) и кожаные мокасины с плетеным верхом (от фирмы Fratelli Rossetti, как тут же поняла Алессандра). Ксавьер выглядел так, словно только что приехал с острова Капри — Алессандру даже охватила ностальгия по летним сезонам ее недавнего прошлого. Она скучала по бирюзовой воде, прыжкам в воду с носа яхты Джакомо, долгим обедам жаренными на гриле норвежскими омарами и хрустящим хлебом со свежевыжатым оливковым маслом и неровными солеными кусками пармезана. Ксавьер хорошо загорел, поэтому Алессандра предположила, что он отлично провел лето у штурвала яхты или в домике на пляже Иль-Риччио.
— Это просто великолепно, Элизабет, — произнес Ксавьер, поднимая руки к старинным балкам на потолке и обводя взглядом люстру в виде остова китобойной лодки, фотографию Джеймса Огилви и сам холл, где царила элегантная атмосфера и преобладала морская тематика. — Какой восхитительный холл!
Беатрис вышла с кухни и принесла Ксавьеру ярко-красный коктейль («Сердцеедку» — Алессандра была о ней наслышана) и маленькую корзинку гужеров из набора выпечки «Лазурного бара». Гужеры были золотистыми и ароматными, только что из печи, но, несомненно, остужены до такой температуры, чтобы Ксавьер не обжег язык. Когда Алессандра начнет встречаться с Ксавьером, ее жизнь будет наполнена столь же превосходными приветствиями.
Ксавьер взял бокал и поднял его, повернувшись к стойке регистрации.
— За всех вас! — сказал он и отпил коктейль.
Затем Лизбет проводила мужчину к стойке, чтобы представить ему Эди — та как раз закончила разговаривать по телефону. Девушка вышла из-за стойки, повернулась к Ксавьеру и сделала реверанс. Алессандре хотелось поморщиться, но Ксавьер рассмеялся, запрокинув голову. Он пожал руку Эди, и, пока Лизбет нахваливала ту Ксавьеру («Эди возглавляла студенческий отель в Корнеллском университете!»), Алессандра вышла ко всем и встала чуть поодаль от девушки, ожидая, когда представят и ее. Когда Эди упомянула, что она выросла на Нантакете, Ксавьер заинтересовался беседой сильнее. Девушка вовлекла в разговор и Зейка, сказав, что он тоже родился на острове. Лизбет упомянула, что Зейк — талантливый серфингист, а еще племянник Мегды Инглиш, заведующей хозяйством. И тут Ксавьер втянулся в разговор по-настоящему: по его словам, он был знаком с Мегдой уже больше тридцати лет. Алессандре стало неловко: она чувствовала себя какой-то фрейлиной. Однако напротив нее, позади Ксавьера, стоял Рауль, и видно было, что он вежливо заинтересован в этой никак не относящейся к нему беседе. Алессандра терпеливо вдохнула и напомнила себе, что готова сколько угодно стоять в очереди, главное — добраться до автомата и сорвать джекпот.
Зазвонил телефон. Алессандра стояла ближе всех, но отвечать не стала: она еще не представилась Ксавьеру! Она мысленно попросила Эди услышать телефон и понять, что это ей нужно взять трубку. Однако девушка все еще общалась с Ксавьером, а Лизбет наградила Алессандру недовольным взглядом: она не любила, когда на звонок отвечали дольше, чем через два гудка. Женщине ничего не осталось, кроме как вернуться за стойку и поднять трубку.
Звонила секретарша мистера Иануччи, который должен был заселиться позже днем. Она хотела подтвердить бронирование номера с видом на бассейн на две ночи. Алессандра ответила, что все подтвердила. Разве мистер Иануччи не получил письмо об этом по электронной почте? С другой стороны, он, скорее всего, был слишком занят, чтобы его открыть.
— Будем рады видеть мистера Иануччи в нашем отеле, — сказала Алессандра — возможно, чуть громче, чем нужно. Пусть Ксавьер услышит ее навыки общения по телефону и поймет, что хоть кто-то работает, пока остальные подлизываются к нему!
Как только Алессандра повесила трубку, Лизбет обратилась к Ксавьеру:
— Давайте я покажу вам комнату отдыха.
Эди вернулась за стойку, Зейк и Рауль направились на свои места.
— Рад был с вами познакомиться! — сказал Ксавьер.
Но ведь он еще не представился Алессандре! А как же то адресованное ей одной письмо? Женщина подождала еще секунду и затем с редким чувством отчаяния направилась в комнату отдыха вслед за Ксавьером и Лизбет.