– В то утро – десятого июня – она должна была проводить групповое занятие по аква-аэробике в открытом бассейне, но у нее неожиданно поднялась температура, и врач прописал Хестии постельный режим. О том, что случилось, она узнала от соседки по комнате, которая работала инструктором по фитнесу. Все, кто совершал в бассейне утренний заплыв, погибли внезапной и мучительной смертью. Раздались крики, женщины пытались выбраться из воды, барахтались, уходили ко дну. Те, кто находился поблизости, кинулись им на помощь. Они пытались перетащить несчастных через бортик, те соскальзывали обратно в воду… Несколько человек прыгнуло в бассейн, чтобы вытащить тех, кто потерял сознание. Но они не только не помогли, но и сами погибли.
– Вы хотите сказать… вода и в тот раз оказалась отравлена?
– Да. Но только в бассейне. Июньское происшествие, как я предполагаю, явилось своеобразной репетицией более масштабной трагедии. Злоумышленнику понадобился месяц, чтобы довести свой замысел до совершенства, охватить весь отель, а не только его локальный участок. Каким бы техническим гением ни был тот человек, столь серьезная задумка требовала тщательной подготовки и генерального прогона для выявления возможных недочетов. Событие – назовем его так – должно было случиться всего один раз. А значит, его реализатор не имел права на ошибку.
– Но это же чудовищно! Как можно такое спланировать? Как можно хладнокровно наблюдать за гибелью людей, отмечая для себя, что следует улучшить?
– Кирие Трейси, вы, по всей видимости, имеете слабое представление о психологии маньяков и социопатов. А в моей жизни был период (к счастью, недолгий), когда я имел возможность воочию лицезреть всё многообразие нюансов, сопровождающих душевную болезнь в ее острой фазе… Нет-нет, я не лежал в психиатрической клинике, как вы могли подумать, а работал там санитаром. Пока не нашел более подходящее для себя занятие.
– Значит, если бы тем утром Хестия не слегла с температурой, то погибла бы вместе с остальными?
– Да. С тех пор десятое июня Хестия считает своим вторым днем рождения.
– Но почему отель не закрыли сразу? Стольких жертв можно было избежать, если бы полиция…
– В полицию не сообщили.
Эрика молча уставилась на главреда, внезапно растеряв весь свой словарный запас. Тот кивнул:
– Понимаю, вы шокированы. Но бывает так, что разрозненные поначалу звенья складываются в общую цепочку только на определенном этапе. В какой-то момент происходит ключевое событие, проливающее свет – увы, задним числом – на вроде бы незначительные происшествия, которые в действительности выступали предвестниками. Именно так произошло в «Вергопуло». Пока не случилась более масштабная трагедия, владелец отеля не предполагал, во что выльется его желание замять тот инцидент в бассейне. Он понимал: если информация о таинственной гибели людей просочится наружу, отель придется закрыть. К тому же никто из сотрудников не связал случившееся с чьим-то преступным умыслом. Решили, будто что-то попало в систему очистки воды. Какая-то непонятная гадость, вызвавшая тяжелую форму отравления. Воду слили, систему очистки заменили, ответственного за обслуживание бассейна уволили. Через несколько дней бассейн уже снова работал.
– Но не мог же владелец просто зарыть трупы под деревьями!
– Нет, конечно. Арес Вергопуло воспользовался связями и деньгами. Большими деньгами, однако не такими большими, которые он потерял бы в случае официального расследования. Правда, в конечном итоге он заплатил куда более страшную цену – потерял не только отель, но и жизнь.
– И все же я не могу поверить, чтобы в конце двадцатого века, в центре Европы, а не где-нибудь в Сомали, можно было безнаказанно избавиться от погибших, к тому же наверняка иностранцев.
– Их было не так много, как вы думаете. Пять или шесть женщин, две из которых – подданные азиатской страны, и трое официантов из местных, которые обслуживали столики у бассейна и первыми кинулись в воду, чтобы вытащить тех, кто, как им казалось, неожиданно начал тонуть.
– А как же многочисленные свидетели, которые всё видели и слышали? Та же Хестия – почему она не заявила в полицию?
– Вы не знаете, что за человек был Арес Вергопуло. У всех были семьи, и у Хестии в том числе. Хотя она не была замужем, у нее имелись родители и младшие братья. Она не могла ими рисковать. Поэтому промолчала, как все остальные.
– Но вам она рассказала.
– Утром шестнадцатого июля Хестия находилась в редакции, дописывала статью. Ей позвонил из отеля приятель, работавший там, и сказал, что июньский кошмар повторился, но уже в более серьезном масштабе. Хестия прыгнула на свой мотоцикл и помчалась в отель. Вернувшись, она всё мне рассказала. У меня не было причин ей не верить. Хестия была прямой, откровенной, честной девушкой. Ей стоило немалых душевных мук подчиниться угрозам Вергопуло и сохранить в тайне историю месячной давности. Потом, конечно, она обо всем рассказала полиции. Хестия была в числе тех, кого заставили подписать бумагу о неразглашении. Так что по большому счету неважно, кто инициировал молчание свидетелей: Арес Вергопуло или полиция. Итог один: на острове до сих пор не любят вспоминать о той трагедии и не заговорят о ней по своей воле, разве что веские обстоятельства принудят их к этому.
– Хестия по-прежнему работает в «Вестнике Коса»?
– Нет, что вы. Два года спустя она вышла замуж и переехала с мужем на соседний остров, Нисирос. Они держат таверну неподалеку от причала.
– Как вы думаете, она согласится со мной встретиться?
– Я могу попросить ее об этом. Мы иногда созваниваемся, обмениваемся новостями… Ее муж Алексис – мой дальний родственник по материнской линии.
– Вы сделаете это для меня? Позвоните ей?
– Только если вы, кирия Трейси, ответите на один вопрос. – кирие Ксенакис вперил в Эрику пристальный взгляд. – Зачем вам это нужно?
– Вы имеете в виду, зачем мне… знать?
– Именно. Ваш муж выкупил отель, вы сделали ремонт, скоро заселятся гости. Прошлое забыто, и нет никаких причин опасаться повторения давнего кошмара. Зачем будоражить неприятные воспоминания, оживлять призраков? Напротив, вам следует всячески ограждать постояльцев от неприятных слухов, способных погубить ваш семейный бизнес на корню. Даже если кто-то из персонала ранее работал в «Вергопуло», уверяю вас, они будут хранить молчание. Так что с этой стороны…
– Я боюсь не слухов! – перебила Эрика.
– А чего же?
Эрика не нашлась с ответом, хотя ответ был очевиден. На территории отеля ее не отпускало чувство страха. С каждым днем этот страх становился всё сильнее. Он не давал ей спать по ночам, мучал ее видениями и странными звуками, а самое главное…
– Так чего же вы боитесь, кирия Трейси? – повторил кирие Ксенакис.
– Я вижу незнакомку!
– Незнакомку? – быстро переспросил главред, явно заинтересованный.
– Девушку в белом платье, с черными волосами… Она преследует меня, словно хочет о чем-то предупредить. Я видела ее много раз, всегда только в отеле. Один раз слышала, как она плачет, а в другой раз – как смеется.
– Вы с ней разговаривали? Пытались узнать, что ей нужно?
– Она молчит. Не отвечает на вопросы и исчезает так же внезапно, как появляется.
– Кирия Трейси, мне неудобно задавать вам этот вопрос… вы уверены, что та девушка – не плод вашего воображения? – осторожно уточнил главный редактор.
Эрика посмотрела на него так, словно увидела впервые. До этого ей не приходило в голову, что на самом деле незнакомки не существует. Или точнее – что она существует, но лишь в ее голове.
Додумывать мысль до конца Эрике не хотелось.
– Вы думаете, я сумасшедшая? – резко спросила она.
– Разумеется, нет!
– Тогда что вы подразумевали вашим вопросом?
– Только то, что в отеле может обитать приведение. Например, не находящая покоя душа одной из погибших девушек.
– Да, это возможно. Что, если незнакомка – одна из внучек той пожилой женщины? Она действительно похожа на гречанку. Но в таком случае почему ее вижу только я?
– А вы в этом так уверены? Если привидение видел кто-то из мужчин, он вряд ли в этом сознается. А много ли женщин, кроме вас, находится сейчас в отеле?
Эрика покачала головой.
– Фактически я одна. Уборщицы приезжают только по утрам и всего на несколько часов, чтобы убрать последствия ремонта за прошедшие сутки.
– Вот вы и ответили на свой вопрос, кирия Трейси.
– Вы действительно полагаете, что в «Персефоне» живет привидение? – Эрика пристально взглянула на главного редактора, пытаясь понять, не шутит ли он, не разыгрывает ли ее.
Она испытывала необъяснимое облегчение, хотя любой, кто оказался бы на ее месте, наоборот встревожился бы перспективой паники впечатлительных постояльцев, не привыкших к встрече с потусторонними силами.
– Я допускаю такую мысль, – ответил главред. – Чем иначе объяснить присутствие девушки, которую кроме вас никто не видит?
– В общем, это не так важно… – медленно произнесла Эрика. – Важней другое. Мне кажется, что случившееся двадцать лет назад рано или поздно повторится.
– Ну-ну, перестаньте. У вас сдают нервы, только и всего. Не удивительно после всего, что вы узнали, – кирие Ксенакис успокаивающе похлопал Эрику по плечу. – Ваши страхи напрасны. Я свяжусь с Хестией, но, честно говоря, не знаю, чем она сможет вам помочь.
– Буду вам весьма признательна, кирие Ксенакис.
– Позвоните мне завтра.
Главный редактор протянул Эрике визитку.
– Обязательно. Спасибо!
Главный редактор проводил Эрику задумчивым взглядом, снял телефонную трубку, набрал номер и произнес:
– Хестия? Здравствуй, моя дорогая. Я должен кое-что тебе рассказать… нечто очень важное.
Припарковав машину возле отеля, Эрика отправилась на кухню. Ее ранний завтрак состоял из одной чашки кофе, и сейчас, когда время перевалило за полдень, возмущенный желудок требовал пищи. Кирие Адамиди вряд ли успел приготовить обед, но у него можно было разжиться сэндвичем.