Внезапно Эрику пробрал озноб, несмотря на жару и яркое солнце, пробивавшееся сквозь ткань тента. Вздрогнув, она машинально обхватила себя руками; холодный сок в украшенном апельсиновой долькой бокале уже не вызывал желания его попробовать.
– Разумеется, я выражаюсь фигурально, – добавила Хестия прежним спокойным тоном. – Я не верю в потусторонние силы и считаю, что бояться следует живых. Конечно, в отеле нет никаких призраков, но…
– Вы в этом уверены?
Тон, которым Эрика это сказала, заставил Хестию пристально взглянуть на свою собеседницу.
– В «Персефоне» обитает по крайней мере одно приведение. Я видела его много раз.
Хестия помолчала, прежде чем спросить:
– Как оно выглядит?
Эрика подробно описала незнакомку в белом платье и добавила:
– Возможно, это девушка, которая жила или работала в отеле и погибла в тот день. Во всяком случае, она прекрасно знает расположение номеров и прочих помещений.
– Почему вы решили, что она призрак, а не кто-то, выдающий себя за него?
– Потому что она исчезает так же внезапно, как и появляется. Буквально растворяется в воздухе, стоит мне настичь ее.
– Вы очень смелая, – Хестия покачала головой. – Я бы не смогла преследовать приведение, хоть и говорила недавно, что не боюсь умерших. Правда, если бы кто-то посягал на мою собственность, пусть даже из другого мира…
– Расскажите, что случилось в тот день, когда вы заболели.
– Я работала в «Вергопуло» второй год. Работа была сезонная, хорошо оплачиваемая, и, кроме того, она мне нравилась. Вопреки стереотипам, я не считала зазорным учить плаванию привередливых иностранок, поскольку легко находила с ними общий язык. Дело было не только в том, что я в совершенстве знала английский и могла сносно изъясняться на немецком и испанском. Я не считала себя вторым сортом, так же, как не считала всех этих женщин выше себя по положению. И пусть они видели во мне лишь инструктора по аква-аэробике и технике ныряния, это не мешало им относиться ко мне с уважением. Я с самого начала так себя поставила, в отличие от всех тех дурочек, моих ровесниц, которые, устроившись горничными, считали, что им несказанно повезло, и готовы были пресмыкаться перед богатыми туристками. Работая с мая по октябрь, я помогала своей семье и при этом почти ни в чем себе не отказывала. Единственная проблема заключалась во владельце отеля. То, что Арес Вергопуло приставал к смазливым сотрудницам, еще полбеды. Этим многие мужчины грешат, а Арес был мужчина видный, хотя и говорил всегда таким тоном, будто ты грязь у него под ногами. Водились за ним делишки и потемнее. Я старалась его избегать, и в основном мне это удавалось. Я ведь почти всё время проводила или в бассейне, или на пляже, если кто-то оплачивал индивидуальные занятия в море. Но пару раз я едва не оказалась в его апартаментах, куда он пытался меня затащить силой. Это было в разгар первого сезона, поэтому я решила: отработаю до окончания контракта, и больше в этот отель ни ногой. Но к следующему лету неприятные воспоминания стерлись из памяти, и когда меня пригласили на ту же должность, я согласилась. В тот год сезон стартовал рано, в двадцатых числах мая. Жара стояла не в пример нынешней. Но я умудрилась подхватить вирус и слегла с высокой температурой. Это случилось девятого июня, а на следующий день…
– Кто-то отравил воду в бассейне.
– До сих пор не понимаю, как ему это удалось.
– Ему? Вы имеете в виду Ареса Вергопуло?
– Нет, он бы не стал этого делать, разумеется. Но ведь кто-то же это осуществил. Столь дьявольский замысел требовал сноровки, осторожности и знания технических коммуникаций: всех этих труб, разветвлений и так далее. Кроме того, требовалось раздобыть не просто отраву, а такую отраву, которая за считанные минуты исчезала вместе с проточной водой.
– Кирие Ксенакис сказал, что те, кто плавал в бассейне, погибли практически мгновенно.
– К счастью, не на моих глазах. Мне сообщила Арета, соседка по комнате. Вначале я ей не поверила. Хотела пойти посмотреть, но она меня удержала, сказала – не стоит, уж больно жуткое это зрелище. Трупы упаковали в пластиковые пакеты и отнесли в подвал, а потом, когда стемнело, вывезли их на грузовике. Вергопуло собрал всех в конференц-зале и приказал хранить молчание. Сотрудникам запрещалось не только выносить информацию об инциденте за пределы отеля, но и обсуждать между собой. За каждым отделом закреплялись ответственные за нераспространение слухов, обязанные следить за своими коллегами и доносить на них Аресу. Все прекрасно знали, что этот человек угроз на ветер не бросает, поэтому о случившемся так никто и не узнал.
– А как же те постояльцы, которые находились возле бассейна и всё видели?
– Их было всего несколько человек. Вероятно, Арес их подкупил. Кроме того, существовала официальная версия: якобы в систему очистки воды попал хлорный концентрат. Техника, обслуживающего бассейн, уволили. Думаю, как раз по той причине, что тот прекрасно знал: хлор не при чем. Поймите одну вещь, Эрика: Арес Вергопуло умел быть убедительным. Когда он хотел внушить человеку определенную мысль, ему это без труда удавалось. Что уж говорить об остальных, если даже я, яростная поборница правды, согласилась молчать.
– Он и вам заплатил за молчание?
– Нет! – вспыхнув, резко ответила Хестия. – У Ареса нашелся более действенный рычаг давления: мой брат Филон. Он был младше меня на два года, но уже успел попасть в неприятную историю. Если бы Арес сообщил в полицию, Филон получил бы тюремный срок.
– Получается, не заболей вы в тот день…
– Я бы погибла. Да и жертв было бы гораздо больше. Мне пришлось отменить утреннее занятие по аква-аэробике, поэтому почти все, кто обычно ею занимался, отправились на пляж. Лишь немногие остались, чтобы поплавать в бассейне.
– Преступник вряд ли мог это предвидеть.
– О том, что я заболела, знали только Арета, менеджер по персоналу и врач. Но я думаю, отравитель не ставил целью уничтожить как можно больше людей. Это была проверка.
– Репетиция… – пробормотала Эрика, вспомнив слова главного редактора. – Зачем же ему понадобилось ждать больше месяца до следующего раза?
– Система труб для подачи воды – вещь довольно запутанная. Чтобы в ней досконально разобраться, требуется время. И потом, у задержки могла быть еще одна причина…
– Какая?
– В начале июня отель был заполнен лишь на треть. Через месяц – почти полностью.
– Значит, конечной целью было именно массовое убийство?
– Да. Это-то и напугало меня сильнее всего, – ответила Хестия.
Они с Эрикой посмотрели друг на друга, и Эрика увидела в глазах гречанки страх, словно та заново переживала события двадцатилетней давности.
– Поэтому вы уволились?
– На следующий же день. Меня никто не удерживал. Всем, кто решил уйти (а я была не одна такая), тут же дали расчет. На освободившиеся места быстро нашлись желающие: с работой на Косе всегда было туго. Арес понимал, что даже уволившись, сотрудники будут молчать о случившемся. Он был не из тех, кто угрожает впустую, и умел внушить страх. Я уходила в никуда, но вскоре устроилась в «Вестник Коса». Новая работа оплачивалась меньше и была не такая интересная, зато куда более спокойная. По крайней мере, в редакции я могла не опасаться за свою жизнь.
– То, что случилось потом, стало для вас полной неожиданностью?
– Я бы так не сказала. – Хестия задумчиво помолчала. – Наверное, подсознательно я ждала чего-то подобного… знаете, такие вещи – я имею в виду десятое июня – почти всегда имеют если не продолжение, то далеко идущие последствия.
– Вам сообщил кто-то из сотрудников отеля?
– Хипатос. Он работал помощником шеф-повара. У нас… в общем, тем летом мы встречались, – щеки Хестии слегка порозовели. – Ничего особенного, обычный короткий роман. Когда он позвонил тем утром, я, слушая его, сначала испытала неверие и ужас, а потом – осознание ужасной вины, ведь если бы я не испугалась угроз Ареса и сразу пошла в полицию, трагедию можно было бы предотвратить. Я не помню, как добралась до отеля. То, что я увидела, повергло меня в шок. Но на эмоции времени не было, я понимала, что скоро отель будет оцеплен, а все, кто находится на его территории – то есть те, кому повезло остаться в живых – изолированы от остальных жителей острова. Я вскочила на мотоцикл и помчалась в редакцию. Меня обгоняли «скорые» с сиренами, приходилось сворачивать на обочину, чтобы уступить им дорогу. Центр города напоминал театр военных действий, причем в буквальном смысле слова. Надо отдать Тезеусу должное: он сразу мне поверил, хотя мы были едва знакомы, а история мало походила на правдоподобную. Он отправил кого-то в госпиталь выяснить подробности, а мне велел написать статью, которая спешно ушла в печать.
– В тот же день военные изъяли все отпечатанные экземпляры.
– Верно. – Хестия удивленно взглянула на Эрику. – Тезеус многое вам рассказал.
– Насколько я поняла, кирие Ксенакис тяжело болен…
– У него рак, – гречанка помрачнела. – К сожалению, неоперабельный. Врачи отводят ему не больше полугода. При таком раскладе можно позволить себе быть откровенным.
– А вы? – Эрика пристально взглянула на нее. – Почему вы откровенны со мной, Хестия? Неужели только потому, что мой муж купил этот проклятый отель?
– Вы живете там – значит, имеете право знать правду. Вы не пришли бы ко мне, если бы вас не мучило прошлое, которое уже влияет на настоящее, а ведь отель еще даже не открылся.
Эрика ощутила знакомые предвестники подступающей паники: ледяные пальцы сжали ее сердце, стало трудно дышать.
– Вы думаете… что, когда отель откроется… – пробормотала она.
– Будь я на вашем месте, не допустила бы открытия. Вам следовало свернуть работы и попытаться продать отель, едва вы узнали правду о «Вергопуло».
– Если бы это было так просто! Роберт и слышать не хочет о той истории. Он считает, что это чушь, обычная страшилка. И что нашим постояльцам ничего не угрожает.