Эрика влепила мужу пощечину и кинулась к лифту. Прижав ладонь к щеке, Роберт ошеломленно смотрел ей вслед. Конечно, ему не следовало задавать этот вопрос… во всяком случае, не так прямолинейно. Но Эрика никогда прежде не поднимала на него руку. Да что там руку – даже голос. Такая метаморфоза, случившаяся с ней буквально за считанные дни, наводила на неприятные размышления, но предаваться им Роберту было некогда.
Он не вспоминал об Эрике до самого вечера, а когда она не пришла к ужину, лишь пожал плечами и в одиночестве принялся за телячью отбивную, поскольку успел изрядно проголодаться.
Роберт понимал, что относится к Эрике с небрежением, которого она не заслуживает, но надеялся загладить вину после открытия отеля. Когда напряжение последних недель спадет, он вновь станет любящим, заботливым мужем, ставящим интересы Эрики превыше собственных. Ее навязчивые страхи наверняка были лакмусовой бумажкой его собственных переживаний и носили такой же, как у него, временный характер. А значит, хотя бы об этом можно было не беспокоиться.
Утром первого заселения Эрика стояла в вестибюле и наблюдала за горничными, расставляющими в напольных вазах букеты экзотических цветов с высокими стеблями и крупными фиолетовыми бутонами, едва успевшими распуститься и источавшими тонкий сладковатый аромат.
Снаружи рабочие, стоя на стремянках, закрепляли над входом гирлянду из разноцветных воздушных шаров – на взгляд Эрики, полнейшая безвкусица, но она устала спорить с декоратором, который придерживался прискорбно-традиционных взглядов на оформление новых отелей, и в какой-то момент просто позволила ему делать все, что он хочет.
Дежурный администратор усердно натирала полиролью стойку ресепшн, и без того сверкавшую чистотой. Две ее помощницы раскладывали возле компьютеров стопки электронных ключей в картонных конвертах. На первом этаже царила лихорадочная суета, предшествующая массовому заселению гостей; такая же суета наблюдалась и на остальных этажах. Старшие горничные проверяли, аккуратно ли застелены постели, расставлены ли в ванных моющие средства и наполнены ли мини-бары прохладительными напитками, а начальник административно-хозяйственной части, двигаясь по коридорам с методичностью робота, проводил рукой в белой перчатке по стенам, плинтусам и подоконникам, чтобы убедиться в отсутствии грязи.
Но самая жаркая работа кипела на кухне. Кирие Адамиди, су-шеф и два их помощника готовили завтрак на тридцать пять человек, соотечественников Эрики и Роберта, которые должны были вскоре прибыть из аэропорта. Еще около двадцати гостей, прилетавших более поздним рейсом из Гамбурга, ожидались к обеду. А к восьми вечера – началу праздничного ужина – кухня планировала приготовить несколько перемен горячих блюд (холодными закусками и десертами «Персефону» обеспечивало кейтеринговое агентство).
Эрика, как управляющая отелем, несла ответственность за все в нем происходящее. Тот факт, что по совместительству она являлась женой владельца «Персефоны», не означал, что ей положены поблажки и послабления, но Эрика и не собиралась манкировать своими обязанностями.
По опыту прежних лет она знала, что Роберт не даст ей спуску даже за малейшую оплошность, и личные отношения были не при чем. Независимо от того, пробежала между ними кошка или царило полное взаимопонимание, Роберт сохранял нейтралитет во всем, что касалось работы. Он хвалил Эрику, когда она этого заслуживала, и устраивал безжалостные разносы за промахи, если она их допускала. Эрика научилась стойко сносить справедливую критику мужа (Роберт редко позволял себе быть необъективным) и не реагировать на нее по-женски, слезами и обидами. Такой рациональный подход позволял супругам Трейси вести совместный бизнес, основанный на взаимном доверии и не зависящий от эмоций и прочих субъективных причин.
Однако в случае с «Персефоной» хорошо отлаженная схема не сработала. Эрика винила в этом твердолобость и прагматизм мужа, а Роберт – невесть откуда взявшуюся взвинченность и экзальтированность жены. Ее вера в глупую легенду о массовом отравлении крайне его раздражала, не позволяя спокойно общаться с Эрикой, которая зациклилась на приведениях, якобы бродящих по отелю, и грозящей постояльцам опасности. Правда, в последние дни она присмирела и в разговорах с Робертом (когда им все же случалось разговаривать) больше не поднимала эту тему, очевидно поняв, что это бесполезная трата времени и нервов.
Все усилия Роберта были сосредоточены на том, чтобы в процессе заселения не случилось ничего непредвиденного. Когда он узнал, что все путевки выкуплены до конца сентября, его первоначальное неверие сменилось сумасшедшей радостью. Весь отель будет полон. Оба корпуса, четыре месяца подряд! Это означало, что издержки на приобретение и ремонт отеля, покупку мебели и наем персонала окупятся быстрее, чем предполагал в своих осторожных прогнозах Роберт, когда составлял бизнес-план.
В глубине души он не сомневался, что первый сезон в «Персефоне» пройдет успешно. Он предусмотрел любые мелочи, подстраховался везде, где возможно. Придерживаясь правил разумной экономии и вычеркивая из смет всё лишнее, Роберт, однако, не копейничал, если речь шла о престиже отеля и безопасности постояльцев. Он понимал, что достаточно нескольких негативных отзывов, выпущенных на просторы Интернет-форумов, и от «Персефоны» отвернутся не только турагентства, но и туристы, самостоятельно планирующие отдых. А на восстановление репутации требуется куда больше усилий и средств, чем на раскрутку нового отеля, предлагающего бонусы при раннем бронировании.
Роберт знал о ходящих среди местного населения слухах относительно массовой гибели людей, якобы имевшей место много лет назад. Тайком от Эрики он расспросил нескольких знающих людей, в том числе специалистов по прокладке водопроводных труб, поговорил с кирие Заробалосом и начальником местной полиции, попытался отыскать информацию в Интернете (поиски не увенчались успехом), и в конце концов пришел к выводу, что все это – полная чушь. Вначале он еще пытался образумить Эрику, но, видя ее упорное сопротивление, махнул рукой, рассудив, что она излечится от своего временного помешательства, когда убедится, что людям ничего не угрожает.
День открытия стремительно приближался, и чем дальше, тем меньше думал Роберт о второстепенных вещах, то есть обо всем, что не имело прямого отношения к отелю. Он и Эрика, находясь под одной крышей, обитали как бы в параллельных мирах: спали, ели, отдыхали и предавались раздумьям независимо друг от друга – настолько, насколько это было возможно. Ежедневно в определенный час Эрика являлась в кабинет Роберта с докладом о проделанной работе. Она приносила на подпись счета, касающиеся ее компетенции, рассказывала о проблемах, если таковые возникали, и о том, что было сделано для их устранения. Они обсуждали планы на завтра, после чего Роберт благодарил и Эрика уходила, расправив плечи и вскинув подбородок в присущей ей манере, которая раньше так ему нравилась, а теперь неизменно раздражала.
Всякий раз, поднимая взгляд от стола, на котором были разложены принесенные Эрикой бумаги, Роберт видел в глазах жены ожидание… невысказанный вопрос… а иногда – неприкрытое отчаяние. Тогда он поспешно отводил взгляд и говорил еще более отстраненным тоном, чем прежде. Временами ему страстно хотелось обнять Эрику, осыпать поцелуями ее лицо, но всякий раз он мысленно себя одергивал. Они все наверстают после открытия. Эрика не разлюбит его только потому, что последние дни они спят в разных комнатах и завтракают на разных этажах.
Их слишком многое связывало, чтобы можно было вот так просто взять и всё разрушить.
– Кирия Трейси, автобусы подъехали! – взволнованно воскликнула администратор, которая несла добровольную вахту возле центрального входа.
Через стеклянные двери Эрика наблюдала за двумя автобусами с яркими логотипами туристических агентств на белых глянцевых боках. Автобусы, описав плавный полукруг по подъездной аллее, остановились, и их них, как из рога изобилия, посыпались люди.
«Начинается», – безучастно подумала Эрика. Накануне ей удалось заснуть лишь с помощью двух таблеток снотворного, и их действие еще не до конца закончилось.
Туристы хлынули в вестибюль, тотчас создав ощущение хаоса, как всегда бывает, когда люди слишком долго находятся в дороге, и вот, наконец, их выпускают на волю – сначала из салона самолета, а затем и из автобуса.
Отовсюду слышалась возбужденная английская речь, перемежаемая плачем младенцев и гомоном детей постарше. Вдоль стойки выстроилась очередь из желающих немедленно попасть в свой номер. Коридорные заносили в вестибюль чемоданы под аккомпанемент указаний их владельцев. И над всем этим многоголосьем слышались спокойные, хорошо поставленные голоса менеджеров турагентств, которые направляли и успокаивали своих временных подопечных.
Отступив вглубь вестибюля, Эрика отрешенно наблюдала за этой суетой. Хотя туристов было всего три десятка, казалось, что их не меньше сотни. Едва первые гости получили вожделенные ключи от номеров, они ринулись к лифтам, и Эрика сочла разумным убраться с их пути. Если бы ее реакции не были заторможены снотворным, она бы посмеялась над пресловутой «сдержанностью» англичан, от которой не оставалось и следа, стоило им покинуть свой остров.
Эрика поискала глазами Роберта. Сегодня они еще не успели увидеться, но он наверняка находился где-то поблизости – следил за тем, чтобы все прошло гладко, хотя это утро сотрудники отеля репетировали не единожды, отрабатывая свои действия до автоматизма. Она подумала о том, что таких суматошных заездов будет еще как минимум пять в ближайшие дни, пока отель не укомплектуется полностью, а потом начнется бег по кругу: одни выезжают, другие въезжают, и так до конца сезона, пока один за другим не освободятся все номера и отель не опустеет до следующей весны.
Если, конечно, он не опустеет гораздо раньше.
Эрика испугалась этой мысли, попыталась думать о чем-то другом, но мысль упорно возвращалась, взращённая недавними кошмарами. С той памятной ночи, когда Эрика преследовала по коридорам незнакомку, та больше не появлялась, и несколько последних ночей выдались спокойными, но Эрика подозревала, что это лишь затишье перед бурей, которая рано или поздно разразится.