– Но я же уже рассказывала вам, кирие Хоупман, – недоуменно ответила старшая горничная. – Я ведь к вам именно с этим пришла сразу после того, как поговорила с кирией Трейси.
– Расскажите еще раз.
– Пожалуйста, – кирия Георгиу пожала плечами. – Обе девчонки попались на воровстве. Мелком, конечно, но сам факт от этого не становится менее неприятным. Ленора стащила у одной немецкой фрау браслет, инкрустированный камнями, похожими на настоящие, с виду и не отличишь. А Делия прикарманила дорогую зажигалку в номере состоятельного англичанина. Постояльцы заявили о пропаже, личные вещи горничных обыскали, разумеется, обнаружив припрятанное. У меня достаточно опыта в подобных делах, – фыркнула она. – Я-то знаю, где нужно искать. Вещи вернули, перед постояльцами извинились, а я отвела девчонок к кирии Трейси. Конечно, можно сразу уволить нарушивших правила, но обычно вначале делается предупреждение, за нарушителями наблюдают, и если все в порядке, их оставляют работать. Кирия Трейси в моем присутствии сделала Леноре и Делии строгое внушение, и они заверили, что подобное больше не повторится. Но я все равно обязана была сообщить в службу безопасности об инциденте, ведь в инструкции четко указано…
– Что вы такое говорите? – изумленно перебила Эрика. – Вы привели горничных, потому что они стали распускать слухи о привидениях, которых видели в номерах!
Женщина решительно покачала головой:
– Кирия Трейси, вы ошибаетесь или просто забыли. Я присутствовала при том разговоре и могу со всей ответственностью заявить…
– Позовите сюда Ленору и Делию, – потребовала Эрика. – Устроим очную ставку.
– Спасибо, кирия Георгиу, вы можете идти, – вмешался Артур Хоупман.
Старшая горничная, поджав губы, кивнула и вышла.
Трое мужчин переглянулись. На их лицах отражались различные эмоции: у Роберта – горечь пополам с обреченностью, у доктора Камбанариса – спокойное удовлетворение, у Хоупмана – мрачная решимость. Он побарабанил пальцами по столу и сказал:
– Что ж, мы выяснили все, что хотели. Теперь я должен сообщить в полицию.
– Подождите, прошу вас! – воскликнул Роберт. – Давайте еще раз все обсудим…
– Нечего обсуждать, мистер Трейси, – сухо возразил начальник службы безопасности. – Ваша жена едва не отправила на тот свет весь отель. Нам повезло, что мы успели перехватить ее до того, как она… – он не договорил и поднялся. – Миссис Трейси, сейчас вас отведут в вашу комнату, где вы побудете до приезда полиции. У двери будет дежурить охрана, поэтому номер, который вы провернули при помощи шпилек, больше не пройдет. Мистер Трейси, у вас есть на Косе знакомый адвокат?
Роберт молча кивнул.
– Свяжитесь с ним и попросите его немедленно приехать. – Хоупман распахнул дверь и отдал необходимые распоряжения охранникам. – Миссис Трейси, прошу вас.
Эрика встала и, ни на кого не глядя, прошествовала к двери. Ее плечи были расправлены, подбородок выставлен вперед. Она шла с видом оскорбленного достоинства, и на ее лице было написано холодное презрение к окружавшим ее мужчинам.
– Я могу немного побыть с женой? – хрипло спросил Роберт.
Артур Хоупман внимательно взглянул на него.
– Если не наделаете глупостей, мистер Трейси.
– Все глупости, какие только возможно, я уже совершил, – бросил Роберт и вышел за Эрикой.
– Ну вот и все, – задумчиво проговорила Эрика, глядя в окно. – Надеяться больше не на что.
– Не говори так! – Роберт приблизился к ней, хотел ободряюще дотронуться до ее плеча, но не посмел и опустил руку. – Я найму лучшего адвоката и добьюсь максимального смягчения приговора.
– Зачем? – Эрика повернула голову и взглянула на него чуть ли не с удивлением. – Роберт, ты, наверное, еще не осознал, что именно я сделала. Это я убила всех тех людей и собиралась убить новых.
– Ты не сознавала, что творишь. Действовала в состоянии аффекта. Камбанарис прав: суд назначит экспертизу, и тебя признают невменяемой.
– Уж лучше пожизненное заключение в тюрьме, чем в психиатрической больнице. Я провела там всего полгода, но мне хватило, чтобы понять, что это такое. Нет, туда я больше не вернусь.
– Но должен же быть какой-то выход! – в отчаянии простонал Роберт. – Если бы только знать заранее… Господи, я ведь сам, сам подтолкнул тебя к тому, что ты сегодня пыталась сделать. Я виноват не меньше тебя. Если бы я не купил этот проклятый отель…
– Прекрати! – жестко перебила Эрика, но тут же смягчила тон. – Пожалуй, есть один выход, наилучший для меня. Но потребуется твоя помощь.
– Ты хочешь, чтобы я помог тебе сбежать?
– Конечно нет. Меня непременно поймают, так что и пытаться не стоит.
– Что тогда?
– Принеси мне немного жидкости из той фляги. Всего несколько капель. Я видела – Хоупман положил ее в ящик своего стола.
– Ты с ума сошла.
– Я напишу в предсмертной записке, что запасная пробирка с ядом хранилась в этой комнате, так что опасаться тебе нечего.
– Я не позволю тебе умереть. Даже не мечтай.
– Я уже все равно что мертва, – спокойно возразила Эрика. – Но, если ты не выполнишь мою просьбу, агония растянется на долгие годы. А так все закончится очень быстро. Ты станешь свободным и сможешь снова жениться, завести детей…
– Нет. – Роберт яростно помотал головой. – Я не возьму такой грех на душу.
– Тогда придется выпутываться самой.
– Что ты имеешь в виду?
– Пока ничего конкретного. Но можешь не сомневаться – выход я найду.
Роберт сел на кровать, обхватил голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь утишить терзавшую его боль. Совершенно некстати мелькнула мысль о том, что отель теперь придется продать, и вряд ли удастся выручить слишком много, ведь слухи разнесутся очень быстро, а у отеля и без того дурная слава… Роберт ужаснулся чудовищности своих мыслей и застонал от бессилия, ярости и горя.
– Скажи, что ты нашел в тот день в бассейне? – донесся до него спокойный голос Эрики.
– В бассейне? – тупо повторил Роберт.
– Помнишь тот день, когда мы только приехали в отель? Ты спрыгнул в чашу бассейна, увидел там что-то среди мусора и поднял, но мне не показал.
Лицо Роберта исказила гримаса боли.
– Ладно, какой смысл теперь скрывать… – нехотя проговорил он. – Это был мумифицированный детский плодик. Маленький, сантиметров пятнадцати в длину. Наверное, у женщины, которая в тот момент находилась в бассейне, неожиданно случился выкидыш.
– В то утро, когда…
– Да. – Роберт поднял голову и посмотрел на Эрику. – Думаю, именно в то самое утро. Эта несчастная просто не смогла выбраться… не успела. Потом воду слили, а что там плавало на дне, просто не заметили: не до того было. Отель ведь очень быстро законсервировали.
– Теперь ты сам видишь, Роберт, какое я чудовище. – Я не имею права жить.
– Имеешь или нет – решит суд присяжных.
– Я только одного не могу понять: почему ты мне не верил? Я ведь пыталась до тебя достучаться, но в погоне за прибылью ты сделался глухим и слепым!
– Глухим и слепым, – медленно повторил Роберт. – Да, так и есть. Я ведь должен был насторожиться еще в тот день, когда агент привез меня сюда, чтобы показать выставленный на продажу отель. Оба корпуса стояли заброшенные, и знаешь, что меня поразило? Внутри все осталось нетронутым. На заправленных постелях лежали пожелтевшие от времени покрывала, на распахнутых окнах колыхались полуистлевшие занавески, в ресторане столы были накрыты к завтраку – всё, как полагается: скатерти, стаканы, ножи и вилки. На стойке ресепшн лежали рекламные проспекты, на журнальных столиках – кипы газет двадцатилетней давности. Я спросил агента, что это значит, и он понес какую-то чушь, явно застигнутый врасплох моим вопросом. Мне бы разузнать, что и как, но глаза мне застила стоимость – смехотворно низкая, даже с учетом предстоящей модернизации. Понимая, что это его первый и последний шанс продать отель, агент еще сбросил цену процентов на десять, и это решило дело. Я подписал бумаги и уплатил задаток. Безумец, слепой осел, глупец!..
– Ты ничего мне не рассказывал об этом.
– Да, потому что в глубине души мне это сильно не понравилось, и я побоялся, что если ты узнаешь, то начнешь задавать вопросы, на которые я не смогу ответить.
– Ну что ж, зато теперь все прояснилось. – Эрика улыбнулась. – Не казни себя, Роберт. В сущности, ты был замечательным мужем. Жаль, что я оказалась тебя недостойна.
В дверь просунулась голова охранника:
– Кирие Трейси, здесь полицейские. Артур Хоупман просит вас спуститься в его кабинет.
Роберт подошел к Эрике, быстро поцеловал ее в уголок губ и пробормотал:
– Будь стойкой, милая. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.
Когда дверь за ним захлопнулась и в замке повернулся ключ, Эрика пробормотала:
– Ты действительно глупец, Роберт Трейси. Не прошел последнюю проверку. Теперь я знаю, что на самом-то деле ты ни капельки меня не любишь.
Она прошла в ванную, открыла кран и налила воды в стакан для зубных щеток. Заперла дверь на защелку, вынула из кармана крохотную колбу, отвинтила крышку и вылила прозрачное содержимое в стакан. Разболтала, немного подумала и забралась в ванну. Прислонилась спиной к прохладной спинке, вытянула ноги и удовлетворенно вздохнула.
На миг Эрика испугалась боли, которую ей предстояло испытать, прежде чем все закончится. Но потом она вспомнила о детях, которым наверняка было гораздо больней, и о женщине, потерявшей ребенка прямо в бассейне, и в два глотка осушила стакан.
Вначале она ничего не почувствовала. Прошла минута, вторая, но ничего не происходило. «Неужели я ошиблась? – в панике подумала Эрика. – Неужели с годами ядовитые свойства капсаицина разрушаются?..». Но в следующее мгновение ее губы загорелись огнем, нестерпимый жар охватил гортань, раскаленной лавой спустился в желудок, и от дикой боли потемнело в глазах.
Стиснув зубы, чтобы не закричать, Эрика крепко ухватилась руками за бортики ванны в ожидании первой неизбежной конвульсии. Ее тело внезапно выгнулось, обессиленно опало и выгнулось вновь. Кто-то уже ломал дверь, и Эрика торопилась поскорее уйти. Она не хотела, чтобы ее увидели в таком состоянии, или, хуже того, попытались реанимировать.