Однако судьбе, похоже, было неугодно, чтобы миссис Элмсли достигла своей главной жизненной цели. Стоило преодолеть одно препятствие на пути к заветной женитьбе в виде несогласия моего отца, как возникло другое: хрупкое здоровье Ады нужно было восстановить, прежде чем она могла выйти замуж. Мнение врачей было единодушно – свадьбу необходимо отложить, а мисс Элмсли отправить куда-нибудь, где климат благоприятнее английского, например на юг Франции, если я ничего не путаю. Вот и вышло, что накануне совершеннолетия Альфреда Ада с матерью отправились на материк, а бракосочетание молодых людей было отложено на неопределенный срок. Всем было любопытно, что же теперь будет делать Альфред Монктон. Отправится за возлюбленной? Станет кататься на яхте? Наконец откроет двери старинного аббатства, чтобы кутежом заменить общение с Адой и забыть об отдалившейся женитьбе? Ничего подобного. Он как ни в чем не бывало продолжил жить в Уинкоте, той же странной уединенной жизнью, что и его покойный отец. В аббатстве с ним не было буквально ни единой живой души, кроме старого священника – Монктоны, если я не говорил раньше, были католиками – с юных лет учившего Альфреда грамоте и наукам. В день совершеннолетия Альфред не потрудился дать даже самого захудалого званого обеда, чтобы отметить это событие. Соседи же твердо решили забыть обиды, нанесенные замкнутостью Монктона-старшего, и принялись приглашать Альфреда в гости. Все приглашения были вежливо отклонены. В двери аббатства принялись упорно стучаться люди, решившие во что бы то ни стало нанести визит вежливости, однако все, чего они могли добиться, прежде чем их столь же упорно выпроваживали, – это оставить визитную карточку. Зловещее уединение, отягченное решительным отказом от налаживания добрососедских отношений, привело к тому, что буквально все кругом при упоминании мистера Альфреда Монктона принимались с таинственным видом покачивать головами и либо грустно, либо ворчливо – тут уж все зависело от настроения – интересоваться, что вообще можно делать, сидя сычом в пустом старом доме.
Ответа на этот вопрос не мог дать никто. Его пытались задавать священнику, жившему с Альфредом, – безуспешно. И не то чтобы он не хотел отвечать, напротив, у вежливого и скромного джентльмена всегда был наготове чрезвычайно дипломатичный и подробный ответ. Однако, стоило отойти и поразмыслить, о чем именно рассказал святой отец, спрашивающие понимали, что несмотря на огромное количество слов, которое, он произнес, ничего по сути они так и не узнали. Странноватая пожилая экономка была молчалива и неприступна, а если и отвечала, то так зло и неприятно, что с ней предпочитали не связываться. Немногочисленные домашние слуги столько времени провели с семейством Монктонов, что давным-давно научились на людях держать язык за зубами. И только фермеры, что обеспечивали аббатство провизией, могли что-то поведать, да и то ограничивались скорее туманными намеками, чем подробными рассказами.
Кто-то из них видел, как «молодой хозяин» ходит по библиотеке с ворохом старых бумаг в руках. Другие слышали странные звуки, доносившиеся из старой нежилой части аббатства, и видели, как Монктон распахивает там окна, впуская свет и воздух в годами запечатанные комнаты. А еще видели его стоящим на вершине одной из старых разваливающихся башен – туда не поднимался никто и никогда на их памяти, ведь все были уверены, что в башне живут призраки монахов. В общем, когда добрые люди обсуждали Альфреда, то приходили к твердому убеждению, что «молодого Монктона, беднягу, как и предков, настигло семейное проклятье». Именно это объясняли всем, кто не был в курсе истории о безумии Монктонов, а в качестве доказательства – единодушно принятого, хотя и не подтвержденного ровным счетом ничем – говорили, что священник был виновником всех бед.
Так говорили в округе. А теперь я расскажу, что видел сам и в чем непосредственно участвовал.
Глава 2
Месяцев через пять после того, как Альфреду Монктону исполнился двадцать один год, я бросил колледж и решил поездить по миру – развлечься и посмотреть настоящую жизнь.
К моменту моего отъезда из Англии молодой Монктон продолжал уединенно жить в Аббатстве, и, по всеобщему мнению, пучина наследственного проклятья семьи быстро затягивала его, если еще не поглотила целиком. Что касается Элмсли, поговаривали, что заграничный климат поправил здоровье Ады, и мать с дочерью были уже на пути в Англию, готовясь возобновить отношения с наследником Уинкота. Когда они вернулись, я уже объехал пол-Европы, посещая случайные страны и никогда не планируя заранее, куда двинусь дальше. Именно так, случайно, я и оказался в Неаполе, где повстречал старого школьного друга, служившего атташе британского посольства. Именно там и началась цепочка необычайных событий, связанных с Альфредом Монктоном, ставшая основой для этого рассказа.
Однажды утром, когда мы с другом атташе бездельничали в парке виллы Реале, мимо нас прошел молодой человек, сдержанно кивнув моему другу.
Мне показались знакомыми этот горячий взгляд темных глаз, бледные щеки и общее ощущение напряженной внимательности – это были характерные черты Альфреда Монктона. Я набрал воздуха, чтобы спросить, кто это был, но друг ответил на вопрос раньше, чем я успел произнести его вслух.
– Альфред Монктон, – сказал он. – Из твоего графства, между прочем. Вы не знакомы?
– Я о нем слышал, – ответил я. – Они были помолвлены с мисс Элмсли, когда я последний раз бывал в родных краях. Уже поженились?
– Нет, и лучше бы даже помолвки никогда не было. Он встал на путь своих родственничков, а проще говоря, сошел с ума.
– Сошел с ума? Не удивлен, учитывая, что о нем говорят у нас в графстве.
– Я не знаю, что у вас говорят, и сужу только по тому, что видел своими глазами, и не я один. Ты разве не слыхал, что он тут устроил?
– Нет. Я как-то отстал от новостей, что местных, что английских.
– Тогда слушай, расскажу тебе удивительную историю. Ты наверняка знаешь, что у Альфреда был дядя – Стивен Монктон. Его застрелил на дуэли один француз где-то в Папской области. Сам француз остался цел и скрылся, как и секунданты. О подробностях дуэли ничего не было известно, а потом, примерно через месяц, в Париже от чахотки скончался секундант Монктона, и в его бумагах нашли отчет о дуэли и напечатали в каком-то французском журнале. Из подробностей там был только короткий отчет, как проходила и чем закончилась дуэль, вот и все. Второго дуэлянта и оставшегося в живых секунданта до сих пор не нашли. Таким образом, точно известно лишь, что Стивен Монктон был застрелен; о чем, впрочем, никто не жалеет – такого подлеца еще поискать. Где именно это произошло и что случилось с телом, все еще покрыто тайной.
– Но при чем здесь Альфред?
– Не торопись, сейчас узнаешь. Как ты думаешь, что сделал Альфред, когда получил вести о смерти дядюшки? Он в последний момент отложил долгожданную свадьбу с мисс Элмсли и приехал сюда искать могилу этого жалкого негодяя. И нет такой силы на земле, что заставит его передумать и вернуться к Аде, пока он не отыщет тело родственника, чтобы увезти его в Англию и захоронить вместе с остальными Монктонами в фамильном склепе в Уинкоте. Последние месяца три он сорит деньгами, надоедает полиции, над ним смеются мужчины, а женщины возмущаются его поведением. И при этом он ни на йоту не ближе к цели, чем был, когда только здесь появился. Ни единой живой душе он не объяснил, зачем все это делает. Но бросать свою затею не собирается, хоть ты смейся над ним, хоть пытайся убедить, что это бесполезно. Вот сейчас, насколько я знаю, он отправился к начальнику полиции, чтобы тот послал новых агентов в Папскую область на поиски места дуэли. А главное, Альфред продолжает рассказывать, как отчаянно любит мисс Элмсли и страдает от разлуки с ней. Подумать только! Страдает от разлуки, в которой сам же и виноват, потому что отправился на бессмысленные поиски останков этого несчастного распутника и позора семьи. Он и видел-то дядю раз или два за всю жизнь. Из всех безумных Монктонов, как их звали в Англии, Альфред, пожалуй, самый безумный. И теперь он тут главная достопримечательность, в отсутствие других развлечений. Хотя лично я не могу отделаться от мыслей о несчастной девушке, которую он бросил в Англии, и ничего смешного в его поведении не вижу, а испытываю только презрение.
– Так ты знаком с Элмсли?
– Да, и очень близко. На днях мне написала матушка, она как раз была у Ады. Все ее друзья вне себя от этой выходки Монктона. И все советуют ей расторгнуть помолвку, учитывая, что она, похоже, имеет на это полное право. И даже миссис Элмсли была вынуждена усмирить свою корысть с эгоизмом и порядочности ради наконец согласиться с правильностью такого решения. Но добрая и верная девушка говорит, что не предаст Монктона. Она не считает его безумцем, рассказывает, будто он убедительно объяснил ей причину отъезда, хоть она и не может раскрыть его тайну посторонним. Настаивает, что они были счастливы вместе в старом аббатстве, и уверена, будут еще счастливее, когда поженятся. В общем, нежно любит Монктона и будет верить ему до последнего. И ничто не может поколебать ее веры. Готова отдать жизнь за него, что, похоже, скоро и сделает.
– Ну, неужели все настолько плохо? Может быть, есть какая-то разумная причина его поведению. А мы о ней просто не догадываемся, вот Монктон и кажется безумцем со стороны. Он похож на ненормального в обычном общении?
– Ни в малейшей степени. Неразговорчив, да, но когда высказывается о чем-нибудь, то это всегда слова разумного, хорошо образованного человека. Если не касаться причины его пребывания здесь, то перед тобой тишайший и сдержаннейший человек; но заговори о его проходимце-дядюшке, и все безумие Монктонов тут же вырывается наружу. На днях одна дама, в шутку, конечно, спросила, не являлся ли ему призрак дядюшки. Монктон взглянул на нее с таким лицом, что хоть демона с него пиши, и сказал, что в свое время они вместе с дядюшкой явятся ей, чтобы ответить на этот вопрос, конечно, если ради такой мелочи их отпустят из ада. Мы-то посмеялись, однако пошутившей даме от одного его вида стало плохо, и кончилось все обмороком и нюхательной солью. Любого другого выпроводили бы немедленно, испугай он даму до полусмерти, но не Безумного Монктона, как его тут зовут. У нас хоть и считают чем-то вроде городского сумасшедшего, но прочь не гонят, потому что он из Англии, красив и имеет тридцать тысяч фунтов в год. Он все надеется встретить кого-н