Надо сказать, это была странная парочка. С головы до ног одинаковые «как с гуся вода» костюмы в лунном свете приобрели призрачно-кладбищенский оттенок. Движение уфологов неестественные — во-первых, целый день в лодке, во-вторых, рюкзаки за спиной: у Скляра тридцать килограммов весом, у Валеры и того тяжелее. На уровне глаз у обоих зловещее поблескивание, природа коего понятна, если рядом стоять — очки, тогда как издалека в лунной темени черт знает что можно подумать. Одним словом, странная парочка. В городе с такой ночью столкнешься и то не бросишься в объятья, а тут перекат бормочет, луна над ним висит, ветер в кустах блукает. А у костра хор надрывается:
— Тындырындытын! Тындырындытын! Тындырындытын!
На Скляра напало идиотское настроение (таки заразился от зоны), крикнул что было силы в ответ, пронзительно, почти ультразвуком:
— Тындырындытын!
С поляны навстречу нашим уфологам поползла гнетущая тишина.
Вообще все вокруг разом смолкло. Даже перекат затих, словно река испуганно остановилась. Лишь галька густо скрежетала под сапогами уфологов. Они прошли через тальник и замерли как вкопанные.
Посредине поляны онемело стояла толпа. От нее несло жутью.
«Точно, сумасшедший дом на каникулах», — подумал Валера.
За долгую туристскую жизнь Скляр с кем только не встречался в походах, но такой прием оказали впервые. В раздумье Скляр озадаченно пропел:
— Тындырындыты-ы-ы-ын!
— А-а-а! — выскочила из толпы женщина и пластом упала на землю. — А-а-а!
— Мама! — заблажила другая.
Не разбирая дороги, она побежала прямо на костер. Искры взметнулись в небо, головешки брызнули по сторонам. Женщина вынырнула из пламени и помчалась дальше. Кто знает, куда бы она ушла за ночь, если бы на ее безумном пути не встала шатровая палатка. Беглянка влетела в нее, сбила лбом центральную стойку, как по команде выскочили из земли колышки и, опаленная костром, была погреблена под рухнувшей брезентовой крышей и стенами. Третья женщина при виде наших уфологов начала испуганно креститься, но почему-то по кругу: лоб, левое плечо, живот, правое плечо.
В толпе раздалось вкрадчивое:
— Светлана, вы чувствуете, какое от них тяжелое биополе исходит?
— Чувствую, — ответила Светлана.
— Прилетели-прилетели! — воскликнул восторженный девичий голос.
— Сегодня я их вижу!
— И я вижу!
— И я!
— И я!
— Мы все видим!
— Какие они высокие!
— Метра два с половиной.
— Гриша, задавайте им вопросы.
— Вы откуда? — спросил Гриша.
— От верблюда, — недружелюбно ответил Скляр. Он предполагал, что среди охотников на НЛО разный возможен народец, но не до такой же степени с прибабахом.
— Какое созвездие? — продолжал вопрошать Гриша.
— Козерака, — ответствовал Скляр.
— Из туманности Андромахи, — уточнил Валера.
— Ваша цель?
— Призрак коммунизма, — сказал Скляр, включил фонарик и направил мощный луч на толпу.
Случилось непредвиденное. Толпа с криками «пощадите!» отпрянула в разные стороны от луча.
Скляр поспешно выключил фонарик.
— Что за шум без драки? — из палатки, стоявшей в двух шагах от наших уфологов, вылез парень. Голос у него был заспанный с похмельным выхлопом.
— Что стоите как засватанные? — спросил он наших водных уфологов.
— Нас, кажись, не за тех приняли, — предположил Скляр.
— Не берите в голову, проходите в передний угол, — великодушно пригласил парень с выхлопом. — Че шапку на пороге ломать! Гостям мы завсегда рады. Тем более если спирт у них.
— В гости со своей бражкой не ходят, — сказал Скляр.
— Вас за язык не словишь, — захохотал парень. — Молодцы-кутузовцы!
Это был геолог Саня или — Санчоус. Скляру он понравился больше других из зонной компании.
Глава шестаяКОНТЕКТЁР ГРИША
Избранники гуманоидов. — Фантастическое сновидение. — Тайный знак. — Пришельцы.
Через полчаса палатка нашей экспедиции бросила якорь на поляне, таинственно связанной с космосом. А еще через час Скляр и Валера в деталях знали почему их самих приняли за «гуманистов».
Неделю назад случился последний контакт с пришельцами. Вступил в него журналист Гриша. Больше с земной стороны никто инопланетян не видел, как ни щурился.
Визит пришельцев начался с загадочной истории. Поздно вечером Гриша забрался в свою палатку, закрыл изнутри вход на все застежки, залез в спальник и при свете фонарика решил увековечить в блокнот набежавшие за день мудрые мысли. Только занес авторучку — сон навалился как из пушки. Глаза слипаются, хоть криком кричи. Слабеющей рукой сунул блокнот в изголовье и… провалился в неземной сон. Будто гуманоиды кругом. Одни перед глазами с тремя глазами, другие на летающих тарелках, третьи в колонну строятся…
Долго ли коротко спал Гриша, может, час, может, и не час. Вдруг просыпается, а на косом полотне палатки кино. По горам, по долам демонстрация идет. И кого там только нет. И африканцы, и американцы… Посланники севера на оленях, представители джунглей на слонах… А вместе со всеми гуманоиды вышагивают. Мы, мол, тоже за мир и песню эту пронесем по всему свету. Гриша себя за руку щиплет — фильм не реагирует.
Гриша показывал левую руку Скляру и Валере — вся по локоть в щипках.
Когда фантастическое кино закончилось, Гриша сделал привычное движение рукой — записать фантастическое явление — и… остолбенел.
Блокнота на месте не было. Гриша, по его словам, перетряхнул спальник, рюкзак, обшарил карманы брюк, заглядывал под стельки ботинок. Нет. Чудеса. Авторучка на месте, тогда как блокнот бесследно пропал. Вход палатки изнутри закрыт… Никто не входил, не выходил…
Гриша пробежал лучом фонарика по брезентовым стенам и снова остолбенел. Блокнот, как примагниченный, висел на месте недавнего фильма.
Гриша схватил блокнот, раскрыл — впечатления рвались на бумагу — и… остолбенел в третий раз. Поперек страницы сантиметровыми черными буквами наискось шло: «ТЫНДЫРЫНДЫТЫН».
Скляр и Валера видели эту надпись. Выполненная дореволюционным шрифтом, она пропечаталась на четырех страницах.
— Они читают наши мысли, — горячо говорил контектер Гриша Скляру. — Я уверен, по надобности руководят нами.
Гриша-контактер был окладисто бородат, кучеряво волосат. С огнем в глазах, руках, походке. Не зря именно его выбрали контектером.
Обнаружив таинственную надпись, Гриша вслух по слогам прочитал:
— Тын-ды-рын-ды-тын.
На последнем слоге неведомая сила схватила его за шиворот и потащила из палатки.
Не помня как, Гриша выскочил наружу.
— Пришельцы! — крикнул он, сам того не желая.
А ноги несли к реке. Где в тальнике стояли призрачно-серебристые трехглазые гуманоиды. Гриша смело вступил с ними в контакт, а когда инопланетяне исчезли, при свидетелях обнаружил, что вход его палатки закрыт изнутри.
Чудеса…
С той ночи посредством «тындырындытын» поляна вызывала на связь космос.
Глава седьмаяУ КОСТРА
Скляр и Валера продолжают погружение в уфологию. — Рассказ вольного экстрасенса Миши. — Рассказ спирита Паши.
Разный народ собрался в этот вечер у костра. В красном углу сидели контактер Гриша, вольный экстрасенс Миша и спирит Паша. В рот им смотрели шесть девиц лет по 18-19 и три женщины бальзаковского, под сорок, возраста.
Женщины, преодолев путь в тысячу километров, прибыли на поляну с одной целью — во что бы то ни стало увидеть гуманоидов. Они по очереди спали ночью, вели постоянное наблюдение днем. Отпуск таял. Удача не шла. Наконец сегодня…
Но зря одна из них от избытка раскаленных чувств упала в обморок, другая обгорела в костре, третья крестилась по окружности. Зря. Гуманоиды оказались земного происхождения. Липовые.
На Скляра и Валеру женщины бросали негодующие взгляды.
На контектера Гришу смотрели обожающе. Гриша рассказывал о встрече с человеком, побывавшем на планете гуманоидов. Там он, кстати, встретил своего давно пропавшего кота.
— По возвращении на землю его, хозяина кота, обследовали все врачи, — закончил свой рассказ Гриша, — он оказался без всяких отклонений — хоть в космонавты записывай.
Женщины и девицы слушали Гришу, широко распахнув рты. Не закрывая, перевели пламенные взоры на вольного экстрасенса Мишу.
— Лет десять назад подрабатывал я грузчиком в «Реанимации», — начал Миша. — гастроном так мужики окрестили. В нем бормотье с восьми утра продавали. Как-то, минут за полчаса до открытия, стою у служебного входа, курю. Подходит мужчина. Глаза красные, как у окуня, руки трясутся. Все ясно, думаю, сейчас будет клянчить: вынести огнетушитель портафейна, шланги горят.
Шланги оказались ни при чем.
Василий, так бедолагу звали, рассказал: он три дня не спит, гости зеленые к нему без приглашения приходят.
Я бы подумал, запился мужик до мультиков, если бы не его биополе. На редкость густое…
Вечером пошел я посмотреть зеленых.
Василий лег на кровать. Я — на раскладушку. Меня сразу в сон кинуло, будто отродясь не спал. Среди ночи просыпаюсь покурить в туалет — два зеленых урода за окном. Туловище, что куль с картошкой. Вместо головы нахлобучка. Ноги спичками… Стоят, на нас пялятся. Опять же, что значит — стоят, когда восьмой этаж за окном? А биополе от них! Меня к раскладушке приплюснуло — ни сесть, ни встать, ни почесаться. Лежу как блин. Василия спрашиваю:
— Видишь?
— В-в-вижу, — заикается.
Будешь заикаться, если за окном такие страсти творятся. Хотя творилось уже не за окном. Поговорили с Василием, смотрю, гости переместились. Между рамами зеленеют. Стекла пузырями, а они стоят как заспированные…
Занавеска ходуном ходит, в жгут сворачивается.
И слышу не ушами, а будто в голове моей переговариваются:
— Экстрасенс что здесь потерял? — строго спрашивает один.
— Сейчас его нейтрализую, — говорит второй.
Только он это произнес, раскладушку мою начало подбрасывать, как на ухабах. Я за края обеими руками ухватился, чтобы в кювет не вылететь, а трубки ледяные — пальцы обжигают.