В письме идет речь о том состоянии, которое пережил Александр весной 1958 года, когда, будучи исключенным из института без диплома и имея в Москве жену с грудным ребенком, он по настоянию деканата получил повестку в военкомат для прохождения службы в армии. Узнав в военкомате, что он не подлежит призыву, и обратившись к иконам молитвенников-подвижников и к зову собственного сердца, Александр последовал по пути, намеченному им еще в ранней юности.
Отец Николай Голубцов благословил его на рукоположение. Помощница отца Николая Наталья Соболева[90] привела Александра к Анатолию Ведерникову, с которым Александр встречался еще в юношеские годы, когда приходил в Московскую духовную семинарию для выяснения программы курса. В 1958 году Ведерников был ответственным секретарем «Журнала Московской Патриархии», сотрудницей которого была Екатерина Крашенинникова[91]. С ней познакомил Александра Глеб Якунин, и она была хорошо знакома с Соболевой. Ведерников, Соболева и Крашенинникова были из тех людей, которые на своих плечах несли невзгоды, выпавшие на долю Церкви при советской власти. Все трое были высоко одухотворенными людьми и привыкли к незамедлительной помощи нуждавшимся в ней.
Анатолий Васильевич, запомнивший Александра с момента их первой встречи, обратился к митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю[92] и рассказал ему о молодом человеке, фактически имевшем полное богословское образование и много лет прислуживавшем в храме.
Митрополит Николай, одним из первых выступивший против антирелигиозной волны, поднятой государством, и видевший резкое уменьшение притока образованных молодых людей в духовные семинарии, спросил Александра, любит ли он полученную в институте профессию. Получив утвердительный ответ, благословил рукоположение, невзирая на то, что Александр не окончил семинарии. Он также спросил Александра, знает ли он иврит. «Надо бы вам его выучить, — сказал владыка, узнав, что еврейский язык Александр не знает, — это очень помогает пониманию Священного Писания. Я со студенческих лет запомнил, как нам объясняли в академии. Из русского перевода неясно, почему Господь, сотворив женщину, сказал: „Она будет называться женой, ибо взята от мужа“. А если прочесть на иврите, все становится ясно: „муж — иш, жена — ишша“»[93].
Незадолго до распоряжения владыки Николая о рукоположении Екатерина Крашенинникова представила Александра архиепископу Макарию[94], настоятелю храма Ризоположения Господня в Успенском соборе в Москве на Донской, где служил отец Николай Голубцов. К нему и обратился Александр с прошением о рукоположении. Свою жизненную задачу в этом прошении он определил словами: «посвятить себя на служение Церкви Божией»[95]. «Удобно ли отнимать вас у государства? Ведь все-таки вы пять лет учились в институте», — спросил его архиепископ. — «Государство само от меня отказалось, владыко», — ответил Александр, показав справку о своем исключении из института.
1 июня 1958 года, на праздник Святой Троицы — менее чем через месяц после исключения из института, — Александр был хиротонисан во диакона. Торжественное рукоположение состоялось в храме Ризоположения на Донской. Рядом с Александром были в этот день его близкие и друзья. Елена Семеновна и Вера Яковлевна были счастливы тем судьбоносным стечением обстоятельств, которое позволило Александру так скоро начать свое служение. Александр глубоко пережил рукоположение как мистическое событие. При этом принятие сана не стало переломным моментом в его жизни, поскольку было органическим продолжением пути, по которому он шел уже много лет. Место рукоположения Александра символично — в Донском монастыре был похоронен патриарх Тихон.
Вот как отец Александр вспоминал события того года:
«…Был отчислен из института в мае 1958 года, когда уже сдал первый госэкзамен. Три года необходимой отработки отпали.
Через месяц был рукоположен. Был посвящен в дьяконы 1 июня 1958 года, на Троицу, в храме Ризоположения преосвященным Макарием Можайским (без экзамена) и направлен в приход села Акулово (под Одинцово).
Тогда же поступил в семинарию, она мне мало что дала. Служил со священником-уставщиком. Это был хороший урок. Убедился, что часто „типиконство“ соседствует с помраченным нравственным сознанием и узостью (такова была вся обстановка в храме).
Уже дьяконом заканчиваю книгу о Библии [„О чем говорит и чему учит Библия“]. Пишу очерк „Единство Церкви“, прокатолический. Вычленяю из „Библии“ [„О чем говорит и чему учит Библия“] (440 страниц) главы о Христе и делаю „Сына Человеческого“. Использую катехизические беседы, которые каждое воскресенье по просьбе настоятеля вел с новокрещаемыми.
В акуловский период много занимался катехизацией (было много крещаемых в церкви). Написал первый вариант „Сына Человеческого“, а также ряд статей.
Начинаю учиться иконописи у Ведерниковых.
Ленинградская семинария (1958–60-е годы).
Работаю над вторым вариантом „Сына Человеческого“. Начинаю печататься в „Журнале Московской Патриархии“ (всего около 40 статей). Основополагающие книги: Ельчанинов[96] „Записки священника“ (только что вышли) и „Пастырство“ [„Введение в пастырское богословие“] Киприана Керна[97]».
В церкви Покрова Божьей Матери в селе Акулове на западе от Москвы по Белорусской железной дороге началось церковное служение Александра Меня. Его вместе с женой и грудным ребенком поселили в ветхий одноэтажный домик, в котором, по преданию, останавливался Наполеон при наступлении на Москву в 1812 году. Зимой стены внутри дома от пола до окон из-за сырости покрывались наледью. С помощью друга из церкви на Пресне Владимира Рожкова Александру удалось подготовить дом к приезду семьи, но тесноту и сырость исправить было невозможно. Зато можно было гулять в маленьком палисаднике при доме, где росла сирень, а по стенам спускался плющ.
Зарплата молодого дьякона составляла 100 рублей в месяц, что никак не позволяло содержать жену и ребенка, ремонтировать дом и покупать дрова. Возможность печататься в «Журнале Московской Патриархии», предложенная Ведерниковым, была в этой ситуации спасительной. Начиная с 1958 года Александр регулярно публиковал в журнале свои статьи.
Настоятель храма отец Сергий Орлов был рукоположен в возрасте 56 лет, а в прошлом работал счетоводом и учителем и считал исполнение церковного устава главным в своей деятельности. В прошлом священниками в Акулове служили также его отец и дед. Отец Сергий был ценим церковным начальством, считался знатоком Типикона и вел, как правило, многочасовые службы по монастырскому уставу.
Олег Степурко так передает рассказы о настоятеле храма в Акулове: «Один священник называл его членом секты „типиконщиков“, ему ничего не стоило выбежать на всенощной из алтаря и закричать на весь храм хору, который находился на балконе напротив алтаря: „А где задостойник 8-го гласа?“ Служба прерывалась, на балконе клирошане судорожно хватались за книги и начинали в панике разыскивать злополучный задостойник. И таких „великих выходов“ из алтаря могло быть несколько. Посредственный бухгалтер, решивший во времена благополучные переменить счеты на епитрахиль, так и остался бухгалтером, скрупулезно высчитывающим дебет и кредит в службе по своему Евангелию — по Типикону, где описан порядок служб».
Во время одного из визитов в церковь Покрова владыка Антоний (Мельников)[98], ставший впоследствии митрополитом Ленинградским и ректором Ленинградской духовной академии, разговорился с молодым дьяконом и был очень впечатлен обширностью его знаний. В частности, Александр узнал отца Павла Флоренского на репродукции в новом альбоме Нестерова, который показал ему владыка. Труды Флоренского были в те годы недоступны, и на имени его уже много лет лежала «печать запрета». «Этот будет вторым Флоренским», — сказал владыка отцу Сергию. Такой отзыв восстановил настоятеля против дьякона, и впоследствии Александра перестали приглашать к именитым гостям. Более того, свое недоброжелательное отношение к Александру настоятель транслировал и церковному руководству.
Таким образом, обстановка в храме была далека от благоприятной и скорее тяготела к фарисейству, поэтому Александр в этот период старался удерживать новообращенную жену от посещения служб. Постепенно он начал изменять сложившуюся атмосферу. Помимо рутинной обязанности составлять годовые служебные указания к церковному календарю, Александр получил от настоятеля поручение вести с новыми прихожанами храма подготовку к крещению. Александр начал с бесед о жизни Христа. «Отец Сергий поставил меня катехизатором, — рассказывал он впоследствии. — Тогда много крестилось взрослых людей — два-три человека каждое воскресенье. Передо мной стояла задача объяснить человеку с нулевыми знаниями, во что он крестится. Храм с внешней стороны был разрисован библейскими и евангельскими картинками. Я и водил вокруг храма новообращаемых в течение 10–15 минут, а потом их крестили».
Акулово расположено недалеко от промышленного центра Одинцово, и в церкви нередко появлялись молодые рабочие одинцовских фабрик и заводов. Глубина и сердечный интерес к людям, с которыми Александр общался на своих занятиях, стали привлекать всё новых прихожан. Окружающие видели в нем мудрость и одухотворенность. Сочетание этих качеств с простотой и искренностью в общении притягивало к нему людей. Его умение видеть непостижимый обычному человеку смысл вещей, который лежит в основе наиболее полной реализации человека, его движения навстречу Богу еще тогда, в первые же годы служения Александра, обратили на себя внимание всех, кто бывал в церкви Покрова в Акулове.