Со временем в приходе возникли и группы по изучению Ветхого Завета. Изучались обычно книги Бытия, Исхода, Второзакония, Левита, Екклезиаста, Иова, Иисуса Сына Сирахова, Ионы, Псалтирь, подробно рассматривалось значение таких библейских фигур, как Авраам, Иаков, Иосиф, Моисей, Аарон, Давид, Соломон, Исайя, Иезекииль.
Чем дольше мирянин ходит в храм, чем глубже погружается он в традицию, тем больше возрастает потребность более основательного и правильного обучения церковно-богословским предметам. При новодеревенском приходе действовали постоянные группы и кружки по библеистике, церковному пению, изучению трудов Отцов Церкви, церковной истории. Зачастую занятия в таких кружках и семинарах проводили наиболее подготовленные и образованные прихожане».
Конспирация при встречах «малых групп» была особенно важна потому, что, помимо общей антирелигиозной атмосферы в стране, деятельностью отца Александра к этому моменту уже активно интересовался Комитет государственной безопасности. Еще в конце 1960-х годов по инициативе председателя КГБ СССР Ю. В. Андропова в КГБ было образовано Пятое управление, в компетенцию которого были включены также и вопросы, связанные с контролем над религиозной жизнью граждан. В марте 1974 года Андропов направил в ЦК КПСС закрытое письмо, в котором впервые в документах данного ведомства упоминается имя отца Александра в следующем контексте: «Группа прокатолически настроенных священников, возглавляемая А. Менем (Московская область), в своих богословских трудах протаскивает идею, что идеалом церковной жизни может являться только католичество. Указанные труды, нелегально вывозимые за границу, издаются католическим издательством „Жизнь с Богом“ (Бельгия) и направляются затем для распространения в СССР». Несмотря на то, что тема католичества была в фокусе внимания «органов» по политическим соображениям того времени, тема эта была лишь предлогом обратить внимание власть предержащих на выдающегося священника, стремительно набирающего популярность в самых широких кругах. «Вряд ли Андропов внимательно проверял то, что ему писали подчиненные, — комментирует это письмо Сергей Бычков. — Иначе он вряд ли употребил бы выражение „группа прокатолически настроенных священников, возглавляемая А. Менем“. В Русской Церкви существует иерархическая структура, и священник не может возглавлять какую-либо группу без благословения правящего епископа. Отец Александр прекрасно понимал, что в случае появления подобной группы всем бы грозило как минимум запрещение в священнослужении».
«Если между прихожанами батюшки и существовала какая-то нетерпимость, то она вытекала из разности психологических типов и душевного восприятия, — пишет Андрей Еремин. — Но сам отец Александр был совместим со всеми. Все разногласия он побеждал своей беспредельной любовью. Несмотря на широкий диапазон темпераментов и социальных различий, приходу были свойственны высокая толерантность и дух экуменизма. Практика отца Александра доказала, что большое многообразие может осуществляться не только в границах единой Церкви (имеющей стержень — структуру), но даже в рамках одного прихода, под руководством одного священника или епископа.
Некоторые боятся, что малые общины могут породить сектантские настроения и привести к расколам. Но лучшее средство от сектантства — возрастание в свободе, взаимной терпимости и открытости внешнему миру. Именно тоталитаризм и закрытость приводят к возникновению сект. Батюшка говорил, что там, где в религии торжествует форма, она обречена на вырождение.
Когда Церковь в государстве была гонима и зависела от произвола чиновников, необходимость малых групп для ее выживания не подлежала сомнению. Церковь выстояла в годы советской тирании именно благодаря катакомбным общинам вроде мечевских. Их создавали приходы, последовавшие призыву патриарха Тихона, который накануне кровавых испытаний призвал превратить приходы в общины.
Настойчиво создавая малые группы, отец Александр следовал промыслительному указанию этого патриарха. Батюшка говорил, что, если бы не было „катакомбных“ общин, его родные, скорее всего, не нашли бы путь к Церкви. С нормальным христианством они встретились именно там, а не в действующих храмах. „Что бы они могли найти в храме, в котором было тогда полторы трясущиеся старухи? И самые глухие и запуганные батюшки, которые могли только махать кадилом“.
Малые группы — домашние Церкви — поддерживали первых христиан, когда еще не было монашества и старческого руководства, когда христианство было открыто миру. В возвращении к этим формам отец Александр видел судьбу Церкви и человечества. „Сейчас, — говорил батюшка, — дуют очень холодные ветры, и вера больше не может быть теплым убежищем от бурного неуютного мира. И это справедливо, потому что христианам дана сила жизни и сила упования, а не еще одно анестезирующее средство“.
Конечно, естественная (языческая) религиозность свойственна людям, и „множество тех, кому холодно на свете, стремятся в это тепло и представляют себе христианство в виде какого-то уютного места, где можно согреться“[181]. Но отец Александр говорил: „Если мы не докажем Марксу, что религия для нас не опиум, мы будем плохими христианами“[182]. Он надеялся, что именно малые общины сумеют противостоять всем ветрам и стать достойным ответом на вызов основателя коммунизма.
Хотя малые группы были местом встреч, радости, творческого сотрудничества, в них порой возникали конкуренция, ссоры, взаимные обиды, которые приводили к расколам. В начале священнического служения у отца Александра бывали моменты, когда „руки опускались“ и он думал, что больше не станет пытаться. Но потом решил, что создавать общины всё равно необходимо. Он размышлял так: „В святом месте сатана сильнее, потому что в месте гнусном ему и делать нечего“.
В общинах действительно открывались духовные проблемы каждого индивидуума. И трудности в отношениях между людьми были неминуемы. Значит, каждый член общины должен был ответственно работать над собой, стремиться к внутреннему самоопределению, менять строй своей души.
Батюшка говорил: „…Мы все знаем, что это трудно, потому что общность людей — это всегда общность разных характеров, это столкновение, это притирание, но такова Его воля. И Он Сам видел все те трудности во взаимоотношениях, которые были у Его учеников. Но Он никогда не сказал им: ‘Ладно, вы так плохо между собой живете, разойдитесь по одному, и пусть каждый ведет духовную жизнь в одиночестве’“.
Личность, которая не соотнесена с другими, по мнению отца Александра, находится в безвоздушном пространстве, она — только атом, оторванный от целого. „Какой бы ни был человек неповторимой личностью, все-таки все важные вещи открываются ему в соотношении с другими людьми. Заниматься упражнениями, чтобы совершенствовать свою физическую и психическую природу, возможно одному. Но идти за Христом можно только вместе. Именно это означает слово Экклесия, Церковь“.
Отец Александр постоянно приезжал в малые группы, устанавливал в них дух единства, разрешал конфликты, укреплял авторитет лидеров. Его приезд всегда был праздником для общины.
Собрания обычно начинались с молитвы, на которой каждый мог сказать свое слово. Вслед за тем шла беседа. Обычно батюшку просили разъяснить какую-либо важную церковную тему. А после еще долго задавали вопросы. Потом начиналось обычное веселое общение за столом — шутки, экспромты, остроумные каламбуры батюшки. Он создавал вокруг себя необыкновенно теплую, дружескую атмосферу. Сидел рядом с нами, пил чай из большой кружки, говорил о проблемах Церкви, о наших задачах, и жизнь в общине получала как бы новый импульс. Это были удивительно счастливые встречи, после которых хотелось начать следующий день смелым и сильным работником для Христа.
Бог дал множество знаков, что Он благословляет малые группы. Известно, что до конца 80-х годов религиозные собрания вне культовых зданий были запрещены и преследовались по статьям уголовного кодекса. Но за многие годы нелегального существования молитвенных групп под носом у КГБ ни одна из них серьезно не пострадала».
«Создание групп несло в себе замысел, было глубоко продуманным делом, — вспоминает протоиерей Владимир Архипов. — Это было не просто изучение Священного Писания, а было изучением человеческой личности, познанием себя и других. Одной из задач была совместная молитва — искусство, опыт, умение понимать слово Писания, умение думать и задавать вопросы. Отец Александр пытался собрать вместе людей таким образом, чтобы пространство для конфликтов было минимальным, чтобы люди были близки по внутренней организации, содержанию, готовности ставить задачу перед собой как верующим, иногда — по роду занятий. Эти группы были также ориентированы на помощь нуждающимся, на помощь друг другу»[183].
Олег Степурко приводит в своих воспоминаниях слова отца Александра о малых группах: «Как-то в беседе с молодыми прихожанами он рассказал: „Однажды мне пришлось идти двадцать семь километров по пустыне, и, когда я увидел лужу с водой, то стал из нее пить, забыв про всех пауков и тараканов, которые там были. И сейчас сходная ситуация, после десятилетий духовной жажды люди готовы пить из каждой лужи. Но подчас в ней такие пауки и жуки, что они сводят на нет всю ценность воды. Сейчас как никогда важно показать ‘Церковь с человеческим лицом’, ибо идея малых групп носится в воздухе. Самые консервативные священники собирают общины и… читают на них акафисты. Вот почему нам нужно в своих общинах показать пример христианской жизни, объединившись вокруг Слова Божиего и молитвы“».
Батюшка предлагал своим духовным чадам представить себе снежную пустыню, в которой мерцают редкие огоньки, и призывал к тому, чтобы их дома и общения стали такими огоньками в пустыне.
«До сего дня существует представление о христианстве как только о храмовой религии, где человек принимает пассивное участие в службе, — цитирует слова отца Александра, сказанные в молитвенной группе, Владимир Илюшенко. — Тенденция психологической инерции и наши сложные общественные условия сомкнули