На следующий день о. Александр снова вернулся в Тре Фонтане, чтобы увидеть и глубже почувствовать жизнь нашей общины. Его поразил рассказ о неожиданной и внешне бесславной смерти брата Шарля. Он увидел фотографии о. де Фуко, иконы и рисунки, сделанные его рукой, словари, составленные им для общения с туарегами. Выходя из маленького музея, очень бедного и больше похожего на барак, о. Александр повторял и повторял по-итальянски: „Miracolo!“[302] И это действительно было чудо. Чудо зерна, упавшего в исламскую землю и давшего столько плодов!»
Памяти сестры Магдалены отец Александр вскоре после возвращения из Италии посвятил проникновенную статью, опубликованную на страницах одной из ведущих московских газет. Он, в частности, писал: «Ее отпевание было волнующим. Двор перед церковью заполнили сподвижницы умершей сестры Магдалены, съехавшиеся с разных концов мира. Среди них было много смуглых, чернокожих представительниц всех рас и многих народов в скромной орденской одежде: синяя косынка, перепоясанная туника, крест на груди. <…> Долгие годы сестра Магдалена была душой и руководительницей всемирной общины Малых сестер, которые всецело посвятили себя „униженным и оскорбленным“, беднякам и изгоям.
Подобно движению матери Терезы из Калькутты, Малые сестры — живое доказательство того, что в век войн, национальных конфликтов и геноцида не умер дух любви, открытости и взаимопомощи.
Когда я смотрел на просветленные лица сестер, произносивших молитвы на языках Европы, Азии и Африки (звучали и русские слова), я невольно думал о неистребимой силе добра. Перед ним рушатся барьеры, разделяющие материки и культуры. Поистине, у современного мира, уставшего от ненависти, есть надежда, если он имеет таких самоотверженных служителей милосердия».
При напряженной приходской работе число лекций, запланированных отцом Александром, доходило до тридцати в месяц, а общее количество лекций, прочитанных им в этот период, превысило двести. При этом ожидания большинства прихожан Новой Деревни не менялись, несмотря на изменение ритма жизни батюшки, — люди по-прежнему жаждали его внимания и духовного просвещения. И особенно большой помощью для отца Александра стали малые группы, руководители которых включали в круг своих подопечных всё большее число людей и занимались с ними ускоренной катехизацией и подготовкой к крещению. На Пасху 1989 года отец Александр крестил многих слушателей своих лекций, прошедших подготовку в таких группах.
Время отца Александра было расписано по минутам: ранний подъем, служба, исполнение треб, беседы с людьми, поездки в Москву на лекции, возвращение домой, ответы на письма, работа допоздна над «Словарем по библиологии» и новыми статьями. При всей этой многократно возросшей нагрузке у отца Александра по-прежнему не было ни постоянной машины, ни водителя для преодоления расстояния от Новой Деревни до Москвы и Семхоза. Конечно, те из прихожан, у кого была своя машина, старались возить батюшку в Москву на выступления и по нескольким адресам для посещений больных, но такая возможность была не всегда. Электричка оставалась для него основным и наиболее надежным видом транспорта…
И всё же новый регламент касался главным образом тех людей, которые, забывая об окружающих и об обстоятельствах жизни батюшки, могли часами рассказывать ему о своих проблемах. «Изредка я посещаю один дом, где отец Александр бывал часто, — вспоминает Ольга Ерохина. — Там за стеклом книжного шкафа его летящим почерком записка: „В 16.00 настойчиво постучитесь ко мне“. Хозяйка рассказала мне историю этой записки. Она ждала разговора у его кабинета, где кто-то очень долго сидел и не выходил. Вдруг распахивается дверь, отец Александр протягивает ей эту бумажку, и дверь снова закрывается. Выждав до 16.00, она стучит в дверь, отец говорит посетителю: „Ну вот, мне пора…“». (Случай комический, но как по-иному читается сегодня его: «…настойчиво постучитесь ко мне», как обнадеживающе звучит!)
В то же время ни у кого из прихожан ни на минуту не возникало чувство покинутости. Отец Александр при любой степени занятости продолжал заботиться о своих духовных детях и поддерживать евангельские группы, бывая в каждой из них минимум раз в год. Количество оглашаемых и крещаемых в Новой Деревне людей также возросло в несколько раз, но подготовка к крещению каждого из чад шла своим чередом. В этот период отец Александр начал подготовку к строительству крестильни рядом с храмом, в которой планировалось разместить лекционный зал и помещение для воскресной школы.
«Однажды мы шли через подмосковную рощицу, направляясь на дачу к одному из прихожан, — вспоминает Андрей Тавров. — Я оказался рядом с отцом Александром. Я обрадовался — побыть с ним наедине становилось большой редкостью, он был осаждаем людьми. Он увидел мою радость и, видимо, быстро понял мое состояние. „Вы можете думать, Андрюша, что если мы с вами стали реже видеться, то я о вас не думаю или не помню. Но это не так. Вы у меня все и всегда вот здесь. — И он положил обе ладони себе на грудь. — Всегда, каждую минуту, все до одного“».
В этот период, используя открывшиеся возможности, отец Александр инициировал множество проектов, направленных на пробуждение в людях милосердия и интереса к культуре родной страны.
«В конце августа 1988 года отец попросил меня остаться после службы, — рассказывает Владимир Илюшенко. — Мы зашли в его комнату в домике, и он впервые изложил мне идею культурного возрождения, из которой вытекала необходимость создания общества „Культурное возрождение“. Он сказал, что октябрьский переворот привел к гигантской интеллектуально-культурной регрессии, поэтому прежней культуры уже нет, нет ее живых носителей. Я спросил: „Дерево срублено?“ — „Дерево срублено, но из пня растут веточки. И мы должны помочь тому, чтобы эти веточки превратились в новые деревья, чтобы зашумел лес“, — ответил отец Александр»[303].
Задача, обозначенная отцом Александром, была не реставраторской, а творческой. Батюшка понимал, что прежде всего нужно сохранить то, что возможно, но на старой основе необходимо создавать новые «ростки» культуры. По сути, речь шла не столько о культурном, сколько о духовном возрождении. Отец Александр осознавал, что процесс будет долгим и трудным, но считал, что важно встать на этот путь. Его план состоял в том, чтобы создать добровольное надконфессиональное общество, опирающееся на духовные основы культуры. Это общество должно было объединить как верующих, так и неверующих людей и привести в движение совместные конструктивные усилия интеллигенции. Основу этого общества, по мысли отца Александра, должны были составить интеллигенты-христиане. Создание такого общества батюшка считал жизненной потребностью.
И общество «Культурное возрождение» было учреждено. Возглавить его отец Александр предложил Владимиру Илюшенко. Но тот ответил, что было бы гораздо лучше, чтобы это сделал сам отец Александр как автор идеи и программы деятельности общества. На это отец Александр возразил: «Еще не время. Мне пока не стоит этого делать, это только помешает. Потом будет видно». «Я стал отказываться, — вспоминает Владимир Илюшенко, — и сказал, что было бы целесообразнее, чтобы председателем общества был человек с именем. Я назвал Вячеслава Всеволодовича Ивáнова[304]. Принуждать человека было не в правилах отца, но он огорчился. Тем не менее, увидев, что я говорю искренне, он согласился, но попросил меня стать первым заместителем и возглавить общество де-факто». Через некоторое время Владимир Илюшенко возглавил общество не только де-факто, но и де-юре. Он написал проект устава и начал готовить учредительную конференцию, которая состоялась 2 ноября 1988 года в юношеской библиотеке имени А. Грина. Присутствовало около 100 участников, в том числе поэты-барды Булат Окуджава и Юлий Ким, директор Музея изобразительных искусств Ирина Антонова, филолог Михаил Гаспаров, заместитель директора Библиотеки иностранной литературы Екатерина Гениева, политолог Виктория Чаликова, директор школы Евгений Ямбург и другие участники, среди которых было немало прихожан Новой Деревни. Свои приветствия конференции направили академик Д. Лихачев и литературовед А. Аникст.
В своей вступительной речи Владимир Илюшенко говорил о том, что общество должно содействовать возрождению утраченных духовных ценностей, быть открытым для диалога со всеми религиями, культурными и здравомыслящими социальными силами и в то же время противостоять националистическому и шовинистическому духу ненависти и вражды, подрывающему мир и устойчивость страны. Он сказал о необходимости привлечь к активной работе в этом направлении учителей и педагогов.
Вячеслав Ивáнов упомянул о том, что, по его ощущению, культура гибнет именно сейчас, на фоне социального подъема. «Мы еще можем спасти культуру, — сказал он, — но делать это надо ежеминутно. Культура воспитывается с детства, поэтому школы — это главное, на что нужно обратить внимание. Особая трудность заключается в том, что мы сами несем в себе след прошлых лет, которые пришлись на эпоху сталинизма и застоя».
После оживленной дискуссии был утвержден устав общества и избран его совет. Отец Александр, не присутствовавший на конференции, внимательно следил за развитием событий вокруг создания «Культурного возрождения». Однажды он выступил на православной секции общества, сказав о том, что понятие помощи всему человечеству — это абстракция. Реальная помощь может быть лишь в общине, где люди знают друг друга. «Сегодня мы уже не гонимые, хотя для Церкви гонения — это норма, — сказал отец Александр. — Сейчас самый важный момент — занавес отдернули и сказали: „Можете делать что хотите“. Есть великий риск обнаружить нашу недееспособность и все человеческие слабости. Не уверен, что у нас найдется многое, что предложить людям. Сейчас для нашей Церкви наступил почти Страшный Суд. И поэтому мы должны почувствовать свою ответственность. Важнейшие вопросы — помощь конкретным людям, внехрамовая молитва, воскресная школа». Отец Александр сказал в тот день о необходимости помогать больным детям и старикам, о необходимости единой духовной семьи в церковной жизни, о том, что теперь наступило время для совместной молитвы и совместного деяния. Он напомнил о том, что миряне должны соучаствовать в деле милосердия и в деле христианского воспитания детей, и о том, что для христиан важно не бежать от мира, а работать в нем, осознавая христианский смысл своих профессий.