Почему отец Александр немедленно поддержал идею создания школы нового типа? В воспитании и, в частности, духовном воспитании детей батюшка видел тайну… Он был глубоко убежден в том, что педагог должен быть прежде всего носителем духовности, что воспитание духовных качеств в педагогических училищах и институтах имеет несомненный приоритет перед той «суммой знаний», которую стремятся передать студентам педагогических специальностей за время их обучения. «У нас не должно быть уверенности в том, что мы абсолютно понимаем детей, — говорил отец Александр. — Ребенок, как и всякий человек, носит внутри тайну, которая не есть область темноты; и тот, кто привычно говорит детям „я вижу вас насквозь“, на самом деле, увы, не видит в них ничего».
Батюшка считал, что драма школы — это лишь часть общей драмы общества, отказавшегося от важнейших духовных ценностей, которые человечество имело на протяжении многих столетий и тысячелетий. В современном обществе душевная, духовная жизнь человека, как правило, считается чем-то вторичным, в то время как на первое место поставлены некие политические, экономические факторы. Отказавшись от человека, общество получает абстрактное, роботоподобное существо.
«Школьная структура патологически уродлива, — говорил отец Александр в передаче, посвященной его размышлениям о педагогике. — Паллиативными мерами здесь нельзя ограничиться. Надо глобально менять структуру на основании плюрализма школы, как во всем мире. Во всем мире тоже есть трудности, есть слабые преподаватели. Но человек, который хочет дать нормальное воспитание детям, имеет выбор. Он может определить его в такую школу, которая соответствовала бы данному ребенку, его кругу интересов».
По мнению отца Александра, современный учитель во многих случаях становится просто передатчиком информации, которого без труда может заменить компьютер, проверяющий ученика и сообщающий ему сумму знаний. Многие считают, что преподавание в школе — это главным образом передача информации, а если к этой предпосылке добавляют «еще и воспитание», то обычно это — пустой штамп.
«Надо научить мыслить, научить чувствовать и научить любить, — призывал отец Александр. — Но что для этого нужно? Надо, во-первых, самому мыслить, чувствовать и любить… Очевидно, педагогика — это прежде всего духовный подвиг людей. <…> Педагогический институт должен быть местом, где происходит духовное становление молодых людей, студентов. Я убежден, что воспитание духовных качеств в педагогических училищах и институтах — это первостепенной важности задача, гораздо более важная, чем наполнить их просто каким-то набором информации».
В своих размышлениях о педагогике отец Александр задается вопросом о том, как разобраться, есть ли у человека дар быть педагогом с большой буквы, человеком, который отдаст детям частичку своей души. Если человек любит детей и существует обратная связь между педагогом и учениками, то это — исходная посылка для педагогического таланта. Создатели школы должны находить и принимать на работу людей с таким талантом, людей, имеющих дар любви и понимания ребенка. По мнению отца Александра, религия в школе не должна быть навязана, но важно помочь ребенку открыться навстречу духовной сфере так же, как научить его мыслить, любить, работать, слышать слово Божье[327].
«Наша школа была благословлена как светская, — продолжает Михаил Смола. — Мы должны показать детям мир во всей его широте, а они уже сами для себя всё выберут. Если преподаватель отказывает ученику в помощи, говоря: „Это — его проблемы“, я просто зверею. А что меня радует? Радует искренняя любовь детей к школе. Любовь к школе родителей и учителей, даже охранников и поваров. Радует, что иногда ребенок, впервые попав в нашу школу, даже летом, когда ремонт и нет детей, говорит, неизвестно почему: „Я хочу остаться в этой школе“. Школа живет только благодаря любви и доверию детей».
Уместно в этой связи привести слова отца Александра о его принципах воспитания собственных детей. На вопрос о том, нашел ли он взаимопонимание с ними, отец Александр ответил вполне однозначно: «Да. Думаю, что нашел. Я им всё объяснял с самого начала. И ситуацию в стране объяснял. Говорил им о правде, о Боге, о жизни. В школе всё было другое. Верить или не верить — они сделали свой выбор… Они верующие люди»[328].
В конце 1989 года режиссер Каринэ Диланян[329] вела съемки фильма «Будет ли коммунизм?», выпущенного студией «Центрнаучфильм» лишь через два года. Материалом для фильма стали исторические документы и кадры кинохроники. Наряду с политиками и общественными деятелями одним из героев фильма стал отец Александр Мень, проповедь которого и ответы на вопросы были записаны съемочной группой. В этом фильме отец Александр снова говорит со зрителями о вечных вопросах: «Человек состоит не только из плоти и крови — в нем есть дух, совесть, мысль, чувство, вера, любовь, надежда. Нельзя это положить в могилу, нельзя засыпать это песком и землей. Мы, люди, — единственные на земле существа, которые отвечают за свои мысли, слова и поступки. Христос говорит нам, что блаженнее давать, нежели брать. Сколько мы отдали своего терпения и любви, столько мы приобрели для Вечности. <…> У Бога нет мертвых, все живы». Свое отношение к основной теме фильма отец Александр раскрыл в одной из частных бесед, и его слова можно считать девизом для будущего развития страны: «Демократия зиждется на смирении, когда человек способен услышать мнение другого человека, понять позицию другого человека, быть открытым к вкусам и мнениям другого. Если человек духовно растет, „склонность к тоталитаризму“ уменьшается. Если же он примитивен, он склонен к тоталитаризму. Нам надо вы́носить яйцо свободного духа и передать его следующим за нами».
Фильм «Будет ли коммунизм?» стал уникальным документом переломной эпохи в России, и вдохновенный голос отца Александра, звучащий на фоне документальных кадров, показывающих разрушение храмов и уничтожение икон, заставляет зрителя по-новому взглянуть на трагическую историю нашей страны.
Ответы батюшки на множество вопросов, заданных ему в эти годы, были впоследствии изданы. Книга «Отец Александр Мень отвечает на вопросы» для многих стала настольной — ни один ответ, приведенный в ней, не устарел и сегодня, всё актуально еще в большей степени, чем десятки лет назад. В этой книге он предельно кратко, но исчерпывающе полно говорит о духовности человека, о толковании добра и зла, о христианстве, любви и браке, межнациональной розни и других главных вопросах человечества. Эта книга — духовный компас христианина.
При активном участии отца Александра в 1990 году впервые после октябрьского переворота 1917 года возобновило свою деятельность Российское библейское общество (РБО) — христианская внеконфессиональная организация, занимающаяся распространением и переводом Библии, а также отдельных книг Ветхого Завета и Нового Завета на территории России.
Учредительное собрание РБО проходило 17 января 1990 года в зале Библиотеки иностранной литературы. «Я раздобыл номер телефона Александра Вольфовича и пригласил его в качестве участника, — рассказывает исполнительный директор РБО Анатолий Руденко. — Он сразу согласился, приехал и принял участие. До этого мы договорились с ним о том, что он станет первым Президентом РБО. Но в процессе учредительного собрания, непосредственно перед тем, как избирать Президента, он неожиданно сказал мне: „Нет, я не могу“. Я был очень удивлен и спросил: „Но как же так, мы с Вами договорились…“ А он ответил мне: „Толя, Вы не знаете, что вокруг меня сейчас происходит“. И тогда мы попросили стать Президентом РБО С. С. Аверинцева, и он был избран вместо Александра Меня. С отцом Александром мы после этого общались как с членом Правления РБО»[330].
Причиной отказа отца Александра от ведущей роли как в Российском библейском обществе, так и в обществе «Культурное возрождение», была не только его огромная общественная нагрузка наряду со служебными обязанностями в храме, но также и скрытое противодействие многим его инициативам, усиления которого он не мог не чувствовать… Всё чаще он получал записки с угрозами, которые немедленно сжигал на костре в своем огороде, всё чаще в доме раздавались анонимные звонки, не сулившие ничего доброго.
«Большинства записок с угрозами, приходящих к нему из зала, никто не видел, потому что отец Александр их никому не показывал, — рассказывает Андрей Бессмертный-Анзимиров, — но часть из них мы все-таки читали, потому что несколько человек помогали ему на сцене и предварительно сортировали записки по содержанию. Так вот, некоторые записки содержали угрозы самого грубого свойства»[331].
«В доме культуры на Красной Пресне где-то за полтора месяца до убийства я случайно заметила, что женщина в соседнем кресле пишет отцу Александру в записке какую-то антисемитскую пакость, — пишет Алена Галич. — Я ее выгнала немедленно из зала, пригрозив позвать милицию, о чем после лекции и сообщила отцу Александру, подойдя под благословение: „Я заставила уйти одну ненормальную“. Он устало так, грустно улыбнулся: „Вот именно, что одну“. Юмор у него был потрясающий. Помню, я сказала ему, смущаясь, что очень его люблю и что боюсь его выступлений, что они привлекают провокаторов. Записок с угрозами было достаточно. Но он ответил, что от провокаторов никуда не денешься, а он должен проповедовать, потому что времени осталось мало».
«Утром он, как всегда в одно и то же время, приехал на службу, — вспоминает Георгий Шиловский. — И в этот день, как всегда, его ждала корреспонденция, которую он, не читая, рвал и бросал в мусор: „Всё это мои враги“. Потом вышел из кабинета, начал со мной разговаривать: „Вчера я был в самом логове зверя, который с нами борется, в редакции газеты ‘Правда’. Читал лекции на религиозные темы. Лица у всех были нахмурены, темные взгляды в мою сторону. Недружелюбны. Может, хоть одно зерно даст ростки. Надо сеять на всяком месте!“».