— Тусовщица- мамаша в этой семье роли не играет, а сладкому папуле надо просто дать возможность тебя узнать. Включи с ним очаровашку, ты же умеешь. — подмигивает Марина, заставляя меня улыбаться. — Не переживай, когда я стану твоей законной свекровью, я обязательно урегулирую эту вселенскую несправедливость.
Она замолкает, потому что в этот самый момент в кафе заходит Дима, по обыкновению обращая на себя внимание всех представительниц женского пола. Так было всегда, даже тогда, когда я и понятия не имела, кто такой Дмитрий Молотов и почему каждая девушка нашего университета так им восхищается.
Маринка тогда мне все уши прожужжала о первом красавчике нашей альма-матер, а потом мне довелось познакомиться с ним лично. Нас с ней впервые пригласили на серьезную тусовку по случаю дня рождения н сокурсника. Празднование проходило в квартире, вмещавшей в себя людей больше, чем имеющиеся квадратные метры, и мне там откровенно не нравилось: беседы были пустыми и скучными, пьяных гостей слишком много, плюс ко всему курили травку.
Маринка быстро влилась в малознакомую компанию, а я решила выйти на балкон, чтобы подышать и заодно вызвать такси. Именно там я и столкнулась с Димой, который вопреки слухам о его блядских похождениях и заносчивости, оказался милым и приятным парнем, совершенно не похожим на пустоголового мажора и озабоченного ловеласа. На дне рождении Диман был единственным, кто не пил, а потому когда он предложил добросить меня до дома, я согласилась. Домой мы не поехали, а до самого рассвета гоняли по пустынной Москве, много болтали и смеялись. А на следующую день Дима встретил меня после занятий с огромным букетом роз и вновь довез меня до дома.
Поначалу я осторожничала, памятуя о слухах и о том, что такие парни как он редко заводят серьезные отношений, но Дима буквально взял меня штурмом из из свиданий, букетов и романтичных смскок. И я в конце-концов призналась себе, что влюблена и сдалась. С тех пор мы вместе.
— Привет, девчонки, - Дима садится на соседний стул и, притянув меня к себе, целует в губы в сопровождении завистливых взглядов женской половины посетительниц. – Давно ждешь, малыш?
— Около часа. Марина меня развлекала.
Мой прекрасный жених взъерошивает пальцами светлые волосы и виновато улыбается.
— Преподша по менеджменту из меня все соки выжала, пока поставила зачёт. Зато я все сдал и теперь можем ехать домой.
— Тогда меня подкинете до станции? — уточняет Марина.
— Конечно, поехали, - кивает Дима и поднимается. Он никогда не отказывается помочь моим друзьям.
— Папа просил заказать что-нибудь за ужин. Займешься этим? – спрашивает Дима, после того, как мы высаживаем Марину возле Павелецкой.
— Ему куриные котлеты в кляре или запеченную на гриле курицу? – усмехаюсь я, памятуя о кулинарном провале в день приезда Диминого отца.
— Да папа вроде никогда не был против курицы. Не знаю, что на него тогда нашло. Ну у него бывают заскоки, я уже смирился.
— Заскоки? – не удерживаюсь от любопытства. — Например?
— Помнишь, я говорил тебе про мотоцикл, который заказал? Хотел взять у отца на него денег, так он уперся и ни в какую. Подставил меня. А я уже предоплату внес.
При всей моей любви к Диме и настороженному отношению к Молотову-старшему, обвинять последнего в нежелании выдавать денег на дорогостоящий агрегат я не могу. Хотя бы потому, что сама я с восемнадцати лет не прошу денег у родителей.
— Я не думаю, что за это тебе стоит на него обижаться, — говорю как можно осторожнее, — Это ведь его заработанные деньги, и он вправе ими распоряжаться как вздумается. Да и мы с тобой… уже взрослые.
— Причем тут это, Юля? — с непониманием смотрит на меня Дима. — Ты хоть можешь себе представить, сколько у моего отца денег? Для него этот Кавасаки — капля в море. Он это из принципа делает. Пытается меня наказать.
— За что, Дим?
— За то, что не похож на него. За то, что по его мнению не такой целеустремленный и слишком мягкий. За то, что главный интерес в моей жизни не работа, как у него. Он считает меня никчемным и хочет всячески ткнуть в это носом…
Я еще никогда не видела Диму таким взволнованным: ноздри побелели, дыхание тяжелое, кулаки сжаты. При виде этой вспышки эмоций, так ему несвойственной меня захлестывает сочувствие к нему. Еще говорят, что у богатых жизнь -сплошной сахар. Вот же оно: на лицо не понимание между отцом и сыном. И пусть обвинять Молотова-старшего в скупости я по-прежнему не могу, но поговорить с ним все же решаю. Посланец я доброй воли или нет? Пока папа Димы здесь, я сделаю все, чтобы привести их отношения с сыном в порядок.
Сергей
Я целые сутки посвятил обдумыванию ситуации с сыном и пришел к выводу, что действовать нужно радикально. Если от бывшей жены я привык откупаться определенной суммой, потому что так мне проще и спокойнее, то с Димой другое дело. Во-первых, он мужчина, а с мужчин, как известно, спрос выше, а во-вторых, мой единственный наследник, а я слишком много сил и стараний вложил в свой бизнес, чтобы на старости лет с грустью наблюдать, как он пойдет ко дну.
В итоге я сократил карманные деньги сыну до пятидесяти тысяч рублей в месяц, что, по моим расчетам, должно хватать на то, чтобы заправлять машину и питаться. В Баккарате он, положим, обедать каждый день уже не сможет, но и с голоду не умрет. Таким образом, я рассчитываю, что Дима задумается о будущем и осознает потребность заработка, а корыстная рязанка поймет, что тянуть с Димы больше нечего и, наконец, упакует чемоданы. Теперь осталось только дождаться, когда оба выяснят, что денежный поток перекрыт. Не сомневаюсь, это станет большим ударом для Димы, и мой дальнейший расчет — на цепную реакцию.
— Кать, — распоряжаюсь в динамик, включенный на громкую связь. — Сделай двойной эспрессо.
Секретарь управляющего «Серпа и Молота» появляется в кабинете через пару минут с чашкой на подносе. Ставит ее передо мной и сообщает:
— Сергей Георгиевич, к вам посетительница.
— Кто? — в недоумении поднимаю брови, потому что никаких встреч у меня не назначено. Этот офис я временно использую, чтобы вести дела в Лондоне.
— Юлия Владимировна Живцова.
Таак. Неужели цепная реакция так быстро пошла. Интересно.
— Пусть войдет.
Рязаночка выглядит так, словно пришла на собеседование: на лице — решимость, а в глазах — волнение. И оделась тоже как на собеседование: белая рубашка, застегнутая под горло, черная юбка ниже колен. Вроде ничем от Катиного прикида не отличается, а взгляд невольно к себе притягивает.
— Здравствуйте, Сергей Георгиевич. — Юля останавливается в двух метрах от стола и вцепляется пальцами в висящую на плече сумку. — Я поговорить пришла. По поводу Димы.
И все же я немного удивлен. Ожидал, что сначала мне предстоит разъяснительная беседа с сыном по поводу его вступления во взрослую жизнь, а потом уже последует реакция от рязаночки. Хотя рано делать выводы. Нужно ее выслушать для начала.
— Садись, — киваю на стоящее рядом со столом кресло. Не в первый раз ловлю себя на мысли, что называть рязанку по имени вслух мне не хочется.
Юля опускается на стул и расправляет плечи, словно подбадривает себя. Волнуется, это заметно. От такой неестественно прямой позы рубашка на ее груди натягивается, демонстрируя в открывшемся зазоре белое кружево бюстгальтера и оливковую кожу. Зря я туда посмотрел.
— Я слушаю, Юля. И учти — времени у тебя немного.
Рязанка ерзает под моим пристальным взглядом, но задачу я ей облегчать не собираюсь. Она и должна чувствовать себя неуютно в моем присутствии.
— Я хотела обсудить ваши отношения с Димой… Он очень дорог мне и потому я не могу оставаться безучастной, видя, как он переживает.
Хмм.. интересный заход. Что дальше?
— Два дня назад он рассказал мне про ситуации с мотоциклом.
Нет, оказывается, ничего интересного. Цепная реакция в действии.
— Ты пришла просить для него денег? — я даже немного подаюсь вперед, потому что, черт подери, такая простодушная наглость меня изумляет.
— Нет, нет… что вы, — начинает бормотать Юля, опуская глаза. — Вы вольны распоряжаться своими деньгами как посчитаете нужными. Я, скорее, о том, что Дима считает, что так вы его наказываете. Тычете в несостоятельность.
— В каком-то смысле так и есть. Мой сын тратит огромные суммы денег на вещи, которые совершенно того не стоят, — тут я делаю паузу и задерживаюсь взглядом на Юле, но та делает вид, что не поняла мой намек. — Пора ему понять, что в жизни ничего так просто не достается.
— Но разве вы не видите, как это смотрится со стороны? — с жаром восклицает рязанка. — Вы делаете себя врагом в глазах сына. И я, правда, не считаю, что отказывая ему в покупке вы поступаете плохо. Вопрос в том, как вы это делаете! Вам нужно прежде всего по душам поговорить с Димой и объяснить свою позицию. Между сыном и отцом должно присутствовать взаимопонимание, и тогда до обид и конфликтов дело никогда не дойдет.
Все-таки рязанка обладает редкой способностью меня раздражать. Да так, что это раздражение я не в силах контролировать. Я допускаю, что из меня вышел не лучший отец, но кто она, черт подери, такая, чтобы приезжать ко мне в офис и проводить лекцию на тему детско-родительских отношений?
— Юля, напомни мне, сколько ты встречаешься с моим сыном?
Она встряхивает волосами и гордо объявляет:
— Четыре месяца.
— А дети у тебя есть?
— Вы прекрасно знаете, что нет.
— Тогда позволь уточнить, на каком основании ты отвлекаешь меня от дел, пытаясь указывать мне как мне вести себя с моим сыном, с которым я знаком двадцать один год, а ты — четыре месяца. И это при том, что опыта воспитания собственных детей у тебя нет.
Рязанка молчит, только щеки покраснели и ноздри раздуваются. Плохо, Серега, что позволяешь девчонке снова выводить себя. Но ведь снова за живое задевает. Критиковать и учить пытается там, где сама пороха не нюхала.
— Зато четыре месяца мы с Димой не расстаемся. А вы большую часть времени заняты делами, поэтому многое можете упускать. Я всего лишь хочу, чтобы мой любимый человек был спокоен и счастлив. Отношения с родителями — это ведь очень важно, а Дима, насколько я знаю, ваш единственный ребенок, и вы наверняка желаете ему только лучшего.