Натягиваю на себя удобные спортивные лосины и майку-алкоголичку и, вооружившись тряпками и вёдрами, приступаю к работе.
Уборку начинаю со второго этажа – вытираю пыль, мою полы. Возле олигархических покоев стараюсь лишний раз не шуметь, чтобы не прервать олигархический сон. Я все еще не теряю надежды закончить уборку до того, как Молотов проснется.
Чтобы убираться не было совсем скучно, я вставляю наушники и, тихо подпевая Насте Каменских, перемещаюсь на кухню.
Швабру я не уважаю, поэтому встаю на четвереньки и натираю тряпкой полы, двигаясь назад до тех пор, пока не упираюсь пятками в преграду. Поворачиваю голову и ощущаю, как внутри меня все холодеет, потому что в ноздри проникает древесный запах слюнособирательного парфюма, а взгляд упирается в идеально ровные стрелки темно-серых брюк. Вот это да, Юля. Застукал тебя олигарх…раком.
— Что здесь происходит? – доносится сквозь Настенькино пение грозный голос Молотова, — Ты почему здесь… с тряпкой и на четвереньках?
Я откидываю назад прилипшие от пота волосы и, набравшись смелости, смотрю наверх. Молотов выглядит злым. Прямо очень злым. Челюсть сжата, зрачки расширенны, темные брови грозно хмурятся.
— Генеральная уборка, - сиплю, вцепившись в тряпку.
— Для этого у нас есть домработница, разве нет?
— Мы перестали ее вызывать с тех пор, как я переехала.
Лицо Молотова немного расслабляется, но глаза по-прежнему остаются угрожающе черными.
— Что за глупость. Убери тряпку и вызови на завтра уборщицу. — поморщившись, словно страдает от зубной боли, добавляет: — И, ради Бога, поднимись уже.
Ладно, ладно. Чего так нервничать-то.
Сергей
Проживание в собственном доме начинает походить на пытку. Как я не стараюсь избегать встреч с рязанкой, так или иначе натыкаюсь на нее: либо по утрам, как сегодня, либо во снах. Последнее особенно раздражает, потому что обычно сплю я крепко и без сновидений.
Если уж мое сознание вышло из-под контроля, я решаю принять меры. Меры -это встретится сегодня со Светой и успокоить либидо, взбунтовавшееся при виде Юли, стоящей на четвереньках. И что это вообще за чушь была с уборщицей? Скажешь кому, не поверят. Дом в Барвихе гипотетическая сноха Молотова трет. То ли Юля представление для меня устроила, то ли Дима еще более беспечен, чем я предполагал. Пятьсот квадратов — это не полчаса работы, а на том, что может существенно облегчить жизнь, экономить не вижу смысла.
— Я сегодня останусь ночевать у Марины, Сергей Георгиевич, — сообщает рязанка, когда мы сталкиваемся в прихожей перед выездом в офис. — Мы хотели посмотреть фильм после занятий, а возвращаться будет поздно.
Очевидно, мысль об отсутствии посетила не меня одного. Надеюсь только, что ночевка у подруги не прикрытие, чтобы шарахаться по клубам и наживать себе неприятностей.
— Когда будешь уезжать, включи сигнализацию. Меня сегодня тоже не будет.
Юля открывает рот, словно что-то хочет спросить, но потом снова его закрывает.
— Хорошего вам дня. И вечера, — ее голос догоняет меня возле двери.
На ответную вежливость я не считаю нужным расщедриваться и просто киваю в знак того, что ее услышал. Нет у меня задачи с ней подружиться. У нас временный нейтралитет на фоне болезни сына и не более. И машины она, разумеется, никакой не получит, ни новой, не моей старой. Все-таки чем больше я провожу времени с сыном, тем больше убеждаюсь, сколько я всего в его воспитании упустил. Дима вырос в типичного избалованного мажора, не имеющего представления о том, как и каким трудом достаются деньги, однако, с легкостью ими разбрасывающегося, потому что уверен: всегда будут еще. Все же набегами в Москву и короткими визитами сына в Лондон на каникулы хорошим отцом не стать, как не пытайся. Хочется верить, что не все потеряно и из моего единственного сына еще выйдет толк. По-крайней мере, я постараюсь.
По приезде в офис я первым делом выхожу на конференц-связь с Лондоном, и суровая деловая реальность мгновенно опускает меня на землю, напоминая, почему все эти годы у меня не было времени заниматься воспитанием сына. Как бы хорошо не был отлажен бизнес, и какие бы проверенные кадры на тебя не работали, длительное отсутствие руководящей руки недопустимо — все идет наперекосяк. Из-за сорванного контракта с австралийцами партия товара не подошла вовремя, и мы не уложились в сроки сдачи объекта. За это клиент вправе потребовать выплатить ему неустойку, а если в проблема не решится в течение тридцати календарных дней, будет иметь основания расторгнуть договор. Речь идет не только о крупных суммах, но и о моей репутации.
Закончив совещание, я перезваниваю Свете и говорю, что сегодня увидеться точно не получится.
Юля.
— У Димаса в доме, небось, двадцать комнат без дела стоят, а ты со мной на полуторной кровати спать приехала, — усмехается Маринка, доставая из пакета продукты, которые я с собой привезла: виноград, бутылку белого вина, сыр и йогурты на утро. — Или Сергей тебя выгнал?
— Конечно, не выгнал. Просто решила с тобой время провести.
Знала бы я, что олигарх Молотов решит не приезжать домой, конечно, предпочла бы остаться в Барвихе. Ютиться в Марининой спальне, да еще терпеть присутствие ее соседки, которая из зависти распускает обо мне кучу сплетен в универе, то еще удовольствие. Даша эта злобная коза.
— Молотов что-нибудь говорил обо мне после того, как я ушла? — Марина перестает нарезать сыр и смотрит на меня с ожиданием.
Кажется, она и правда верит, что ее навязчивые посягательства в машине, произвели впечатление на Сергея. Сергея Георгиевича, чтоб тебя, Живцова!! Даже мне, не имеющей ни малейшего опыта общения с мужчинами, подобными ему, ясно как день, что если Марина и вызвала в нем хоть какую-то эмоцию, то только раздражение.
— Мы с ним ведь не приятели, — пожимаю плечами и засовываю в рот ломтик «Гауды». — С чего бы ему со мной откровенничать.
— Ну не знаю. Мне кажется, он мной заинтересовался, но постеснялся брать номер в твоем присутствии. Надо как-то встречу организовать с ним тет-а-тет.
Я от удивления аж щеку прикусываю: она серьезно что ли?
— Ты просто не видела, как он на меня смотрел, — продолжает рассуждать Марина. — Взгляд у него такой синий, пронизывающий. Просто так мужчина на женщину не смотрит. Я точно ему понравилась.
От подобного разговора мне становится неприятно и хочется его поскорее свернуть. Может, я чего-то не так понимаю, но не производит Молотов впечатления мужчины, способного польститься на дешевое цирковое представление, устроенное Мариной. Как-то это слишком примитивно для него, что ли. Не вяжется.
К счастью, или скорее, к несчастью, в этот момент ключ в дверном замке поворачивается и в квартиру в облаке дешевого парфюма входит коза Даша.
— Ой, какие люди до Алтуфьева из самой Барвихи добрались, — скинув каблуки, она проходит на кухню и плюхается на соседний стул. — Пока жених в больнице, папа тебя на порог не пускает, Юль?
Глубоко вздохнув, я натягиваю на лицо сладкую улыбку и выдергиваю из тощих пальцев кусок сыра, который коза Даша пытается стянуть с тарелки.
— С семьей Молотовых у меня все прекрасно. Я приехала подругу навестить. Сыр, кстати я тоже для нее привезла. Хочешь его поесть, для начала рот с мылом помой.
Обычно я стараюсь не обращать внимания на ее выпады, но сегодня что-то идет не так. Наверное, сказывается затяжные московские дожди, хронический недосып, волнение за Диму и слова Марины о мнимом интересе к ней Молотова.
— Мариин, — Даша возмущенно раздувает щеки и смотрит на свою соседку, — ты в следующий раз советуйся, прежде чем ее к нам в квартиру приглашать. Хамло рязанское.
— А ты, напомни, чье хамло? — ехидно уточняю я. — Из Рыбинска вроде?
Упоминание о родном Рыбинске коза Даша воспринимает как личное оскорбление: подпрыгивает с табуретки и, испепелив меня злым взглядом, вылетает с кухни.
— Зачем ты так с ней, Юль? — хмурится Марина. — Ты завтра в Барвиху свою вернешься, а мне еще с ней жить.
— Я поэтому все это время должна молча ее оскорбления и сплетни терпеть? Потому что мне посчастливилось жить не на съемной квартире, а в чужом доме?
— Ты же знаешь, какая она.
— Какая? Злая и завистливая? Это повод ее беречь ее чувства?
— Мне кажется, ты изменилась, Юль, — заявляет Марина, откладывая нож. — Раньше ты была другой.
Ох. Ну честно, достали.
— Да ну? И когда это «раньше»? Дай угадаю! До того, как переехала жить к Диме, да?
— Видишь, ты и сама все поняла, — хмыкает подруга.
— Я вот что-то не пойму, в чем вы все пытаетесь меня обвинить? Я вдруг звезду поймала, или что? Живу я на свои деньги, да, сейчас их у меня стало больше, потому что не нужно платить аренду, а в остальном, что изменилось? То что Дима подвозит меня в университет, подарил браслет и дорогое платье как-то сделало меня хуже? Я отвернулась от тебя, плохо с тобой обращаюсь? Или в статусе невесты Молотова требования ко мне стали выше, и я теперь должна корчить из себя малодушную овцу, чтобы окружающим было меня жалко? Жалеть ведь гораздо приятнее, чем завидовать, правда?
Я так завелась, что сама не заметила, как вскочила на ноги. Достали. Сначала Молотов со своими обвинениями, теперь еще и лучшей подруге не угодила.
— Да, ладно, чего ты психуешь? — примирительно говорит Марина. — Просто отношения мне с соседкой портить не нужно было.
— Знаешь, наверное, я тебя сегодня теснить не буду и поеду домой. А вы с Дашей кино посмотрите для скрепления отношений. И сыром ее угости. Она вроде очень хотела.
Марина что-то тараторит мне в спину, но я ее уже не слышу, потому что, перекинув через плечо сумку, иду к входной двери. Нужно было остаться в Барвихе. Все равно Молотова там нет.
По пустынной вечерней Москве до дома Молотовых такси долетает за каких-то тридцать минут. В окнах не горит свет, а значит Сергей не обманул, и ночевать он не пришел. Тогда где он ночует? Насколько я знаю, квартиру в центре продали еще в прошлом году. Хотя, какое мне есть до этого дело? Возможно, Молотов ночует у женщины. Он здоровый мужчина, и вряд ли готов так долго обходится без секса. Благо, желающих на это дело у него хоть отбавляй.