Тала ТоцкаОтец моей подруги
Глава 1
Лиза
— Я так рада, что ты летишь со мной, Лизка! Так рада! — Крис бросается мне на шею, и мы вместе валимся на сиденье.
Пассажиры поглядывают на нас кто с недоумением, кто со снисходительными улыбками, но подругу это не волнует. Сейчас ей хорошо, она любит весь мир.
Седой джентльмен в соседнем ряду косится с опаской, и Крис тут же посылает ему свою самую очаровательную улыбку.
В этом вся Крис, за это я ее и люблю. Хотела бы я тоже относиться к окружающему миру с такой же легкостью, но я так не умею. Поэтому бормочу джентльмену «I apologize*...» и спихиваю подругу на ее место ближе к проходу. Место у окна она великодушно уступила мне.
— Мой папа классный, он тебе понравится, вот увидишь, — продолжает болтать Крис, удобнее устраиваясь в кресле и отвинчивая крышку на бутылке с водой. — Он всем нравится.
— Не сомневаюсь, — спешу заверить подругу, — я тебе так благодарна, Кристина!
— Не благодари, я преследую свои цели, — она отпивает из горлышка и закручивает крышку обратно. — Папа меня любит, но надолго обычно его не хватает. Неделю мы будем плавать и загорать, по вечерам смотреть фильмы или полночи болтать о жизни. Потом он заскучает, притащит из города очередную овцу, и я буду умирать от скуки в гордом одиночестве.
Кристина старается придать тону беззаботность, как будто ей все равно, только я слишком хорошо ее знаю. И сейчас ей не все равно.
Искренне жалею подругу, но меня все равно переполняет благодарность к отцу Крис за то, что позволил дочери взять с собой подругу. Меня.
Я совсем на мели. Из ресторана, в котором я подрабатывала первый месяц после пансиона, пришлось уйти. А деньги, оставленные родителями, я не могу себе позволить тратить. Это моя финансовая подушка для получение образования.
На лето мне пришлось снять крошечную комнатку в мансарде на окраине Лондона. И я мечтаю о том дне, когда наконец переберусь в университетский кампус.
Июль выдался на редкость душным, я задыхалась в своей комнатке под самой крышей, и когда позвонила Кристина, с радостью согласилась на ее предложение.
Да что там. Это было настоящим спасением.
Ее отец снимает на Лазурном берегу виллу и пригласил к себе дочь на оставшиеся месяцы. А она оказалась настоящей подругой и позвала меня с собой.
Я никогда не видела отца Крис. Он редко ее навещал, из пансиона ее обычно забирала мама — очень яркая и красивая женщина. К отцу Кристина ехала уже от нее.
— А почему твои родители развелись? — спрашиваю подругу, когда самолет отрывается от земли. Это для Крис болезненная тема, мы никогда раньше не обсуждали ее родителей. Как и моих.
Но раз теперь я лечу вместе с ней, кажется естественным, что мы можем об этом поговорить.
— Они и не были женаты, — Кристина сразу делается серьезной. — Сколько себя помню, папа появлялся ненадолго, оставлял маме деньги и исчезал. Он никогда не задерживался на одном месте больше чем на месяц.
— А где он живет?
— Везде, — Кристина смотрит на мою озадаченную физиономию и разражается смехом. — Ты такая смешная, Лиза!
— Ему негде жить? — продолжаю недоумевать.
— Ну что ты! У папы денег куча, у него по всей Европе недвижка, но он до сих пор предпочитает отели. Маму это всегда бесило.
— Вы с мамой больше похожи на сестер чем на маму с дочкой, — говорю подруге. Она смеется.
— Меня родители рано сделали. Залетели. Маме тридцать пять, а папе тридцать шесть.
— Так он совсем не старый! — вырывается у меня. Крис снисходительно фыркает.
— Ха! Скажешь такое. Нестарый! Да все наши воспитутки из трусов выпрыгивали, когда он меня приезжал в пансион! А Грейс его один раз увидела и влюбилась, представляешь? Вот дура! Потом письма ему строчила и просила передать.
— Ты передавала?
— Ага, щас! На мелкие клочки рвала и в унитаз спускала.
Грейс тоже жила с нами в пансионе, и мне легче представить себя в космосе, чем влюбленную Грейс.
— Почему дура?
— Ты бы видела, как она перед ним сиськами трясла. Они с ее маман вместе трясли, обе на моего папу запали. Нас с Грейс вместе забирали на каникулы.
Меня уже четыре года никто не забирает, один только раз Кристина упросила маму взять меня с собой на Рождество. В позапрошлом году, мы были совсем детьми.
Мне очень понравилось, и я потом каждый раз на каникулы или праздники мечтала, что мама Кристины снова позовет меня к ним. Но меня больше не приглашали...
***
Самолет плавно приземляется на посадочную полосу. Мы быстро проходим паспортный контроль, забираем багаж и оказываемся в вестибюле аэропорта.
— Лиз, подожди, я в туалет, а то до дома не дотерплю, — подруга сует ручку от своего чемодана. — Я быстро. А ты смотри, папу моего не проворонь.
— Так я же не знаю, как он выглядит! — вырывается у меня.
— Ты его сразу заметишь, — успокаивает подруга. — Увидишь самого отпадного мужчину, будь уверена, что это Марат Хасанов.
Она убегает, я отхожу в сторону от выхода и ставлю оба чемодана под стенкой. Сама не отвожу глаз от стеклянных раздвижных дверей.
Издали замечаю высокого широкоплечего мужчина, который быстро идет по направлению к дверям, и у меня начинают непроизвольно дрожать колени.
Это он? Мне чудится? Я сплю?
Это тот самый Марат Хасанов, отец Крис?
Нет, я не сплю, это он. И он идет прямо на меня.
Крис была права, он самый отпадный мужчина не только среди посетителей аэропорта Le Mole. Он самый отпадный среди всех мужчин мира.
Шагает размашистым шагом, в котором чувствуется уверенность и сила. Одет в светлые брюки и рубашку, расстегнутую до середины груди. Из-под ворота видна татуировка, от одного взгляда на которую у меня подкашиваются ноги.
Я сейчас упаду. Цепляюсь за ручки чемоданов как за спасительный круг.
Сколько ночей я провела представляя, как прижимаюсь губами к этой татуировке! До сих пор помню вкус его кожи — чуть солоноватый от пота и адреналина, который впрыскивается под кожу от одного его присутствия. Как вот сейчас.
Горячие губы, его сильные руки на моих бедрах, его шепот.
— Молчи, детка. Молчи иначе мне пиздец.
Наш поцелуй начинался как постановочный, но мужчина продержался совсем недолго.
— Какая сладкая девочка, — прошептал он, кусая нижнюю губу.
Горячий язык протолкнулся в мой рот, широкая ладонь накрыла треугольник между ног, и я кончила. Впервые в жизни я испытала оргазм, еще и с незнакомым мужчиной.
Он это понял, оторвался от меня, вгляделся в лицо. Снял с цепочки кулон и вложил мне в руку.
— Не снимай его. Я тебя найду.
И исчез.
Теперь этот мужчина стоит передо мной с невозмутимым видом.
— Это ты подруга Крис?
— Д-да... — выдавливаю с трудом.
Мне хочется провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Умереть. Только не смотреть в черные обжигающие глаза, в которых нет ни намека на узнавание.
— А где моя дочь?
— Она... Она сейчас придет... — растерянно лепечу, но Крис уже летит на выручку.
— Папа! — кричит она и бежит к отцу, бросаясь ему на шею.
Он подхватывает ее, легко приподнимает над землей, нежно прижимает к себе. А я мучительно краснею, вспоминая, как он так же легко поднимал меня, сажая на стол в темной подсобке меньше месяца назад.
Подношу к шее ладонь, нащупываю сквозь ткань футболки кулон.
Между нами не было секса, между нами было гораздо больше, чем секс.
Я влюбилась. А он меня просто не узнал.
Зато я теперь знаю, как его зовут. Марат Хасанов.
И он отец моей лучшей подруги.
Лучше бы это был сон.
*Прошу прощения (англ.)
Кристина сидит на переднем сиденье возле отца, ее рот не закрывается ни на секунду. Это дает мне возможность собраться с мыслями и хоть немного прийти в себя.
Марат. Ему идет. Я и подумать не могла, что у него такое имя.
Мужское. Очень красивое.
Судя по равнодушному взгляду, которым меня смерил Марат Хасанов, он меня не узнал.
Я столько раз представляла нашу встречу! Что он подойдет, пристально вглядится в мои глаза. Возьмет за подбородок, потянет к себе.
И поцелует. Как целовал в подсобке. Жадно и горячо.
Реальность оказалась намного приземленнее. У меня нет шансов.
Я никогда не посмею навязаться сама. А он на меня даже не смотрит. У этого мужчины намного больше эмоций вызывает чемодан его дочери, чем ее подруга.
— Пап, а ты нас с Лизой покатаешь на своей яхте?
Марат поворачивается к Крис, я вижу как она улыбается одним уголком губ.
— А ты как думаешь, Малинка?
У меня захватывает дух.
Малинка! Это так мило!
Она обнимает отца, обвивает руками шею, ластится. Трется щекой о его плечо и заглядывает в глаза.
— Покатаешь! Я знаю, ты же самый лучший папа!
А мое сердце сдавливают невидимые тиски.
Родители погибли четыре года назад на съемках документального фильма в горах. Папа был оператором, мама режиссером. Всю съемочную группу накрыло лавиной, их так и не нашли.
Моим опекуном стал дядя, папин брат. Лондонская закрытая школа-пансион, в которой я воспитывалась с девяти лет, была оплачен родителями до моего совершеннолетия. Только благодаря этому я не оказалась на улице.
Когда мне исполнилось восемнадцать, обнаружилось, что родительские банковские счета опустошены. Сохранился только целевой счет, где родители копили средства на мое образование.
Дядя промотал все деньги в Вегасе, заложив и дом, и автомобили. Его посадили в тюрьму, но меня это никак не спасает. И уж точно это никак не поможет вернуть родителей.
В пансионе мы с Кристиной жили в одной комнате последние три года. До этого я жила с Ариной Покровской*, но она была слишком закрытой и молчаливой. И к тому же на три года старше. А Крис это огонек, фейерверк эмоций. В ней кипит жизнь, она может расшевелить даже такого меланхолика как я.
Наверное поэтому мы и подружились.