— Мне срочно нужна такая подруга, — стонет Фло. — Где, ты говоришь, она живет?
— Я передам, что у тебя на нее планы, — киваю снисходительно.
— Нафиг подругу! Мне нужен ее папа! — вторит ей Сиенна, девчонки взрываются хохотом.
Иду к двери, демонстративно держа на весу пачку фото. Не хочу давать повод лишний раз позубоскалить. Хотя они все равно проедутся по нам с Маратом, как только за мной закроется дверь.
Спускаюсь вдвое медленнее — во-первых, еще не совсем восстановилось дыхание, а во-вторых...
Во-вторых, не хочу, чтобы он сейчас уехал.
Я так старалась забыть Марата, все это время уговаривала себя, что он слишком для меня взрослый. А я для него слишком неинтересная. У нас ничего общего кроме сексуального влечения. И то, готова спорить, что его тяга ко мне была вызвана исключительно вынужденным воздержанием.
Марат не хотел расстраивать Крис и не взял с собой ни одну из своих подружек. Потому и запал на меня. А я...
Стоило его увидеть, все прокрученные в голове мантры исчезли и испарились. И я медленно переставляю негнущиеся ноги, чтобы подольше прожить в моменте. Чтобы оттянуть тот миг, когда поднимется стекло на дверце автомобиля, взревет мотор, и машина унесется прочь, оставив меня в одиночестве посреди дороги.
Поэтому надо уйти первой.
Подхожу со стороны водительского сиденья.
— Вот, — протягиваю пачку в открытое окно, — здесь все. Хорошего вечера, господин Хасанов.
Разворачиваюсь, чтобы идти, но за спиной хлопает дверца автомобиля.
— Стоять! — прилетает следом резкое.
Не хочу подчиняться, но ноги сами тормозят. Или, правильнее сказать, колени подгибаются и отказываются не только идти, но и меня держать.
— Села в машину, быстро, — негромко командует Хасанов, выходя из автомобиля. Обходит по кругу и открывает дверь со стороны пассажирского сиденья.
— Марат, я...
— В машину, сказал!
Ему надо в цирке работать дрессировщиком. Или гипнотизером.
Или это он только на меня так действует?
Но стоит вспомнить прилипших к окну девчонок, понимаю, что нет. Не только на меня.
Забираюсь на сиденье, Марат захлопывает дверь и возвращается за руль.
— У меня мало времени, — предупреждаю мужчину. Хотелось бы, конечно, решительно и свысока, но где ж его набраться, этого высокомерия пополам с решительностью...
— Да я понял, мистер президент, — раздраженно отвечает Хасанов. Потирает подбородок одной рукой, второй упирается в руль.
— У тебя его тоже немного, — наглею и иду дальше, — там Кристина уже заждалась.
— Подождет. Я вот что хотел сказать. Возможно, на тебя вскоре попытаются выйти люди, связанные с Золотаревым.
— С дядей Захаром? — от удивления распахиваю глаза.
— С ним.
— Но зачем?
— Похоже, в тюрьме твой дядя многое переосмыслил, произвел переоценку семейных ценностей, пересмотрел приоритеты.
— Захар? — тупо переспрашиваю, не веря в услышанное.
— У тебя есть еще один дядя? — отвечает Марат вопросом на вопрос.
— Нет, — мотаю головой.
— Ну значит Захар, — хмыкает Хасанов. — Ты главное сама не веди никаких переговоров. Сразу звони мне и вот этому господину. Это мой адвокат, он занимается твоим делом.
Протягивает визитку, но я не беру, растерянно на нее смотрю и возвращаюсь глазами к Марату.
— Спасибо, Марат, но я не могу, — качаю головой, — у меня на адвоката нет денег...
И тут же осекаюсь под обжигающим взглядом черных сверкающих глаз.
— То есть твои отец и мать откладывали каждую копейку, чтобы потом этот боров ни в чем себе не отказывал, потому что их дочь оказалась слишком принципиальной и отказалась брать деньги у чужого дядьки?
Он сверлит меня пронзительным взглядом, и я тушуюсь. Опускаю глаза, не в силах ему противостоять.
— Хорошо, — сдаюсь и беру визитку, — но если что-то получится, я отдам все до копейки.
Марат ничего на это не говорит. Открывает отсек на торпеде машины, достает оттуда ключ и протягивает мне.
— Вот, возьми. Это ключ от квартиры, которую я для тебя снял.
Собираюсь сказать, что мне не нужно, но он находит мою ладонь, вкладывает в нее ключ и зажимает пальцы.
— Она оплачена на год. Пусть будет, вдруг понадобится.
Это уже слишком. Ладонь горит как ошпаренная.
Отдергиваю руку с зажатым в ней ключом, поспешно прощаюсь и выскакиваю из авто. Марат больше меня не удерживает — как только я захлопываю дверцу, машина срывается с места и уезжает.
Марат
— Не понимаю, ты сейчас пиздишь или прикалываешься? — Роб смотрит с подозрением.
— По мне видно, что мне смешно? — переспрашиваю с раздражением.
Он в ответ только хмыкает.
Роб высококвалифицированный психотерапевт, которому я сам не знаю, зачем, рассказал про Лизу.
Имя, понятное дело, не называл. И что подруга Крис тоже не говорил. Просто сказал, что подозреваю у себя извращенные наклонности, поскольку меня больше взрослые женщины не вставляют.
— По тебе видно, что ты страдаешь хуйней, — отвечает Роб и тянется за бокалом. — Ты это хотел услышать? Или что-то другое?
— Нет, не это, — мотаю головой. — Я думал, ты что-то умное скажешь. Или посоветуешь. Или мне записаться на прием?
— Если бы я видел, что тебе показана терапия, я бы и здесь прием провел, — Роб остается невозмутим как морской залив на закате. Это меня штормит. — Значит, тебе нужен совет?
— Скорее, диагноз, — буркаю я и вслед за ним беру бокал.
Мы решили надраться как в добрые старые времена, когда Роб еще не был владельцем собственной клиники, а я — тем, у кого есть много бабла.
— Тогда слушай, — кивает друг, — только потом не говори, что я не предупреждал.
— Если ты собрался читать мне проповедь, то не надо, — останавливаю его, — я сам нехуево справляюсь.
— Не собрался, — качает головой Рою. — Ты лучше скажи, тебе не приходило в голову, что... хм... как бы так сказать, чтоб не обидеть...
— Да не тяни ты кота за яйца, говори уже! — морщусь я, глядя на его задумчивую физиономию. — Что у меня чердак слетел? Думал, конечно.
— Я не от том, — отмахивается Роб, — твой чердак как раз на месте. Я хотел сказать, ты не думал, что у тебя не стоит просто на других баб, а не на ровесниц?
— Так, спокойно, что не стоит, я не говорил. Я их не хочу, и это не только к ровесницам относится. Любите вы, врачи, приукрасить. Я про... в общем, про неписюх говорил.
— Другими словами, у тебя возникает эрекция только на писюх? На всех?
— Иди ты нахуй, Роберт, — говорю в сердцах. — Какой ты психотерапевт? Ты в депрессуху с разгону вогнать можешь. Не стоит у меня на писюх, на одну только. Ладно, не то, чтобы писюха. Ей восемнадцать. Просто очень молоденькая.
— Ты хочешь секс только с одной девушкой и считаешь это отклонением, Марат? — уточняет Роб тоном, за который мне хочется его удавить.
Но проанализировав сказанное, признаю, что он прав.
— Да. Нет, — отвечаю оптом на оба вопроса.
— Тогда у меня для тебя новость. Не знаю, хорошая или плохая. И можешь меня слать нахуй, но я все-таки скажу. Ты влюбился, приятель. А когда влюбляешься, хотеть секса только с объектом любви более чем нормально.
— Ты ебнулся, Роб? Только серьезно. Я не могу влюбиться. Мне ж не семнадцать лет.
— Если бы ты изучал биохимические процессы, мне, конечно, было бы проще объяснить. Но я постараюсь так, на примерах.
Роберт пускается в длинные и запутанные объяснения биохимических процессов, которые происходят в человеческом организме приблизительно каждые пять лет. Которые нацелены на воспроизводство потомства и от желания самого человека никак не зависят.
Внимательно слушаю, понимая в лучшем случае половину. Ни химия, ни биология никогда не были моими фаворитами. Но и сказать, что совсем не догоняю, не могу.
Пятьдесят на пятьдесят.
— И что теперь делать? — спрашиваю, когда Роб, наконец, затыкается.
— Ну... — тянет неопределенно он, выматывая все кишки, — могу предложить тебе кастрацию, чтобы не мучиться.
— Заебал, Роберт!
— Ладно, тогда держи.
Он достает из нагрудного кармана ручку, размашисто черкает на салфетке и протягивает мне, сложив салфетку вдвое.
Разворачиваю, не сводя подозрительного взгляда с лучащегося самодовольствием приятеля. Читаю:
— Трахаться много, часто, качественно, — взмахиваю салфеткой. — Это что?
— Рецепт, — отвечает засранец, даже не поморщившись. — Если надо поставить печать, заезжай завтра в клинику. Но думаю, что обойдешься так. В аптеке тебе по этому рецепту выдадут разве что виагру.
— Спасибо, обойдусь, — фыркаю, разрывая салфетку на мелкие части.
— Надеюсь, — серьезно кивает Роб. — Судя по слухам, которые доходили до меня от наших общих знакомых женского рода, ты и в гробу будешь лежать с эрекцией.
***
После встречи с Робертом за руль не сажусь. Я выпил не дохуя, но достаточно, чтобы попасть на штраф. Такси можно вызвать позже, а машину отгонит охрана.
Только выйдя из ресторана, понимаю, что я сейчас рядом с квартирой, которую снял для Лизы.
Запасные ключи вожу на всякий случай с собой. Возвращаюсь к автомобилю и беру ключи в торпедном отсеке. Я туда как забросил их после сделки, так и не доставал.
Поднимаюсь на нужный этаж, открываю дверь.
Тихо. Никого.
А чего я ждал? Что она переехала?
Так я бы не посмел прийти вот так как к себе домой, если бы она переехала.
Прохожу в спальню. Кровать здесь настоящий траходром.
Что ж ты не переехала, малышка? Тебе бы здесь так хорошо спалось...
Смотрю на часы. На кровать. На дверь в ванную комнату.
Здесь есть все, чтобы переночевать, а привезти сменную одежду можно попросить охранников.
Идея остаться в квартире нравится мне все больше. Сам не знаю, почему. Может, потому что здесь мне проще представить Лизу?
Глава 22
Лиза
Высокие витражные окна библиотеки пропускают слабый солнечный свет. Его узкие лучи падают на пол, выложенный мозаикой.