— Скажи, Марат, мы в отношениях?
— А ты как думаешь? — он гладит складки большим пальцем.
— Я... — облизываю губы, — я не знаю.
Он наклоняется, проводит по нижней губе языком.
— Я думаю, ты просто сорвался один раз и... и не знаешь как со мной теперь развязаться, — наконец-то выговариваю это и выдыхаю.
— Ты считаешь меня совсем отбитым? — Марат не злится, просто спрашивает. Качаю головой.
— Нет.
— Уже лучше. Теперь послушай меня, моя девочка. Я потратил достаточно времени на раздумья и метания. И если я здесь с тобой, значит я принял решение. Ты теперь со мной, ты этого хочешь, я знаю. И я хочу. Поэтому мы все расскажем Кристине и перестанем прятаться.
— Ты сам сказал, что я для тебя слабенькая, — выплескиваю уже все до дна. — А я не выдержу если ты будешь добирать на стороне.
Марат берет за подбородок, заглядывает в лицо и улыбается.
— Ну вот сейчас и проверим, — опускается вниз, ведет языком по животу к лобку.
Я знаю, что его член сейчас твердый и напряженный, но внутри слишком дискомфортно. Скольжу под ним, разворачиваясь.
Он сразу понимает, берет за затылок, целует жадно и глубоко. Отпускает и подается бедрами.
Обхватываю ртом гладкую головку и издаю глухой стон удовольствия, когда влажной плоти касается такой же влажный и горячий язык.
Глава 25
Марат
Я уехал, пока Лиза еще спала, не стал ее будить. Тогда бы точно до обеда застрял, а дел дохера. И девчонке надо дать от себя отдохнуть с непривычки.
Все утро, пока катаюсь по Лондону, неотступно преследуют мысли о Крис.
Я обязан с ней поговорить. Надоело чувствовать себя гондоном.
Дочка поймет, уверен.
Дочка...
Вчера я узнал, что у Ольшанского тоже есть дочка. Маленькая, три года всего. И позавидовал.
Реально, я Демиду позавидовал. Порадовался за него, конечно, но...
Он меня всего на пару лет младше. И у него такой маленький ребенок. Моей дочке тоже должно было бы быть столько. Ну пусть пять, не три.
Какой же это кайф — маленькая дочка от любимой женщины. А не от...
Блядь.
Опять все то же и по кругу.
Потому я и запал на Лизу. Для меня она просто девушка, а не ровесница моей дочери. Как я себя ни уговаривал, нихуя не вышло.
Лиза попросила еще немного подождать, ничего Кристине не говорить. Не знаю, зачем. Точно думает, что я отвалю. Дурочка...
Звонит телефон, на экране светится «Сергей Баутин».
— Марат, я в Лондоне. Можем встретиться?
Вот это новости. С Сергеем мы не виделись почти год, а теперь он в Лондоне! Знаю, что у него филиалы по всей Европе, теперь и через Ла-Манш решил перебраться.
— Рад слышать. Давно прилетел?
— Как раз с аэропорта звоню.
— Ты по делу или как?
— Да, недвижку хочу посмотреть.
У Сереги два сына и дочка, тут есть кому смотреть.
— Конечно пересечемся. Я через час освобожусь.
— Отлично. Сбросишь геолокацию, куда ехать.
***
Сижу в ресторане на Бонд-стрит, гляжу в окно на суету лондонской улицы и лениво потягиваю кофе.
Баутина я знаю сто лет. Мы провернули не одну удачную сделку, и я не устаю поражаться уму этого парня. Он порождает такие немыслимые изощренные финансовые схемы, которые походу не потянет ни один искусственный интеллект.
Вижу его в отражении оконного стекла. Сергей входит, оглядывается, замечает меня и направляется к моему столику. Встаю, жму ему руку.
— Привет, как долетел?
— Нормально, — отзывается. Садится на стул напротив, кивает официанту. — Воду без газа и кофе, будьте добры.
Замечаю, что он напряжен, хоть и не показывает этого.
— Серега, — смотрю в упор, — ты ведь не просто так решил наведаться в Лондон?
Сергей чуть наклоняется над столом.
— Я не мог о таком говорить по телефону, потому и прилетел.
— Очередной пиздец, да? — опираюсь локтями в стол.
Он кивает, поджимая губы. Официант подает воду и кофе. Сергей дожидается, пока тот отойдет, и продолжает.
— Хасан, тебя пасут.
— Кто?
— Точно не скажу. Но похоже, кто-то решил отыграть старые долги. Они выкупили обязательства и компромат, который собирали на тебя еще тогда, когда ты вел эти заведения. Теперь на тебя хотят не просто надавить. Тебя хотят убрать.
— И что конкретно у них на руках? — спрашиваю как можно спокойнее. — Отчетность?
— По моим сведениям, там не только финансовые документы. Есть записи VIP-игр, списки клиентов, твоя переписка с некоторыми серьезными людьми. Если все это всплывет, многим влиятельным персонам придется потрахаться, чтобы себя защитить.
Обычно Сергей не преувеличивает, и у меня нет оснований ему не верить.
Делаю глубокий вдох, задерживаю дыхание. Как я мог надеяться, что прошлое осталось позади?
— Суки! Им что, мало денег, которые я тогда отдал? Может, есть способ договориться?
Баутин наклоняется ниже и говорит тихо, чтобы никто не услышал.
— Похоже, им нужны не только деньги, Хасан, —смотрит в упор. — Они хотят тебя убрать как единицу. Ты стал слишком известным, чистым и влиятельным.
— И как они собираются это сделать?
— Любым способом. Скорее всего, устроят несчастный случай. Им важно вывести тебя из игры.
Молча смотрю перед собой. Все последние годы я старался выбраться из этого дерьма. А прошлое опять тянет меня обратно.
По сравнению с другими я сравнительно быстро поднялся. Крышевал нелегальные игровые залы, интернет-казино, VIP-покерные клубы и тотализаторы.
В отличие от девяностых у нас все было более диджитал. Я имел доступ к большим деньгам и влиятельным игрокам — чиновникам, бизнесменам, медийным персонам, которые играли подпольно.
В тот период через мои структуры проходили нереальные суммы не только от иностранных партнеров, а и различных криминальных боссов. Когда началась «большая зачистка», часть денег пришлось заморозить.
Когда решил уйти из игорного бизнеса, сумел отмыть часть криминального капитала, инвестировав в легальные проекты — рестораны, отели, спортивные клубы.
Но теперь кто-то напал на след, указывающий на отмывание криминальных доходов. Если эта информация станет достоянием правоохранителей или СМИ, я вполне могу оказаться за решеткой. Но тогда вместе со мной полетят головы тех, кто был со мной в доле.
К тому же, судя по словам Сергея, нашлись претенденты на замороженные деньги, которые я давно считаю своими и отдавать никому не собираюсь.
— Сколько у меня времени? — спрашиваю Баутина.
— Немного. Возможно, неделя. Может, две.
— Спасибо, что предупредил.
— Хорошо. Но будь осторожен, Марат, — Сергей поднимается из-за стола, — и не звони с тех номеров, которые могут отследить.
Коротко киваю, мы прощаемся. Сергей уходит, а я остаюсь в полупустом зале лондонского ресторана.
Когда-то я думал, что бегство из прошлого закончилось, но теперь понимаю — прошлое только и ждало момента, чтобы до меня добраться.
Лиза
Когда я просыпаюсь, на часах половина одиннадцатого. Марата рядом уже нет.
Делаю большую чашку кофе с молоком, сажусь за стол и беру в руки телефон. Нахожу в мессенджере контакт Хасанова.
Хочется написать ему что-то, но не знаю, как он к этому отнесется. Вдруг он сейчас занят или на деловой встрече, а тут я...
Но потом вспоминаю, как Марат говорил Крис, что на совещаниях или переговорах всегда отключает телефон. Значит я ему не помешаю.
Делаю фото кофе и нарезанного сыра. Отправляю с припиской:
«Думала, мы вместе позавтракаем».
Сообщение отправлено, но не прочитано. Значит занят.
От осознания того, что было ночью, тело прошивают легкие сладкие судороги. Между ног тянущее ощущения наполненности, и это настолько странно и непривычно, но в то же время приятно.
И возбуждающе.
Помню, как девочки в кампусе делились своими впечатлениями от своего первого сексуального опыта. Мне хвастаться было нечем, я больше помалкивала. А они почти все в один голос соглашались, что поначалу ничего приятного в этом нет. Что секс надо «распробовать».
У Марата получилось подсадить меня на эти ощущения с первого раза.
Я распробовала с первого раза.
И хочу еще. Потому что теперь понимаю, что может означать такое «хочу»...
Смотрю на часы. Надо бы съездить в университ, но не хочется.
Боюсь встретить Кристину. Мне кажется, она только на меня глянет, сразу поймет, с кем провел ночь ее отец.
Только делать нечего, материалы по вопросам, которые я готовлю сегодня, хранятся в университетской библиотеке. Так что ехать все равно приходится. И, как я и предполагала, сразу встречаю Крис.
Она будто меня поджидала. Бросается на шею, и я снова чувствую себя предательницей.
Марат прав, мы должны ей рассказать. Но стоит представить, что я вот прямо сейчас говорю подруге, что сплю с ее отцом, и вся решимость вмиг испаряется.
Особенно, когда Крис так на меня смотрит.
— Я так вчера расстроилась, что ты ушла, — она снова меня обнимает, а я стою как истукан с опущенными руками.
— Тебе абсолютно нечего было волноваться, — мямлю, ненавидя себя. И малодушно соглашаюсь с Маратом.
Пусть он сам ей скажет. Выходит, он лучше знает, если уверен, что она нас любит, поэтому простит. Мне наоборот кажется, Кристина нас возненавидит.
Меня так точно.
— Ты надолго? Может, посидим в кафешке поболтаем?
— Мне надо в библиотеку, извини, — отвечаю уклончиво, но подруга не отстает.
— Я с тобой!
Мы вместе сидим в библиотеке до пяти вечера. Кристина упрашивает, чтобы мы поехали к ней, но я отказываюсь. И еле отговариваюсь от того, чтобы она поехала со мной.
Теперь я сама хочу, чтобы Марат поскорее поговорил с Крис. Ложь сама по себе неприятна, а лгать, глядя в глаза, которые смотрят с любовью и переживанием, и вовсе мерзко.
Возвращаюсь в квартиру, раскладываю на полу учебники и конспекты. Здесь в гостиной большой пушистый ковер, на нем тепло и уютно.