Марат...
Мы сидим молча. Я не могу говорить, а она не хочет. Через некоторое время поднимается.
— Я приду завтра.
И уходит, даже не обернувшись.
Я остаюсь одна. Дышать невозможно. Невозможно принять. Невозможно поверить.
Хватаю телефон с тумбочки, чуть не роняю. Разблокирую.
Не могу читать, но читаю. Продолжаю листать, как будто где-то есть статья, которая скажет, что это ошибка. Что в машине был не Марат, а кто-то другой.
Но таких новостей нет.
***
Ночью я почти не спала. В голове — пустота и шум.
Просто лежу, глядя в потолок.
Дверь открывается, входит врач. Тот же, что и вчера.
— Элизабет, — отодвигает стул, садится рядом, — расскажите, как вы себя чувствуете? Головокружение есть? Тошнота?
Я медлю с ответом, потому что не знаю, что сказать. Все, что я чувствую — это пустота.
— Немного… слабость, — отвечаю тихо.
Врач делает пометки, кивает.
— Это естественно. Вам нужно восстановиться. Я задам несколько вопросов. У вас не было обмороков до госпитализации? Повышенной утомляемости?
Моргаю.
— Было. Я учусь, нервничала перед экзаменами. Может поэтому.
Он листает карту, поднимает голову.
— Вам нужно будет сдать анализы. Мы хотим исключить возможные осложнения, —задерживает на мне взгляд.
— А аппетит? Последнее время не замечали изменений? Тошнота по утрам, или может, какие-то запахи стали неприятными?
Пожимаю плечами.
— Нет, не замечала.
Врач выдерживает паузу.
— Анализы покажут, есть ли поводы для беспокойства. Пока нам нужно провести дополнительные обследования.
Мне все равно, но мое участие тут как раз и не нужно.
Только врач уходит, пиликает телефон. Сообщение из банка. На мой счет поступила сумма денег от трастового фонда.
Название прочитать не могу. И нули сосчитать не могу. Слезы льются из глаз непрерывным потоком.
Он все еще заботится обо мне. Напоследок...
Только зачем мне все эти деньги, если у меня больше нет его?
Почему-то все ночи в больничной палате тянутся бесконечно. Тусклый свет дежурной лампы, приглушенные шаги в коридоре, редкие звуки переворачиваемых бумаг на посту медсестры.
В палате стоит мертвая тишина, изредка нарушаемая мерным писком аппарата где-то по другую сторону коридора.
Я лежу на спине, уставившись в потолок.
Сон не идет, я в последнее время совсем не сплю . Мысли кружат по замкнутому кругу.
Не могу представить, что Марата больше нет.
Не верю. Это невозможно.
Перед глазами всплывают его лицо, его голос, прикосновения.
Он был таким живым, сильным… И вот его просто нет?
Я не хочу даже думать об этом.
Грудь сжимает тяжесть, в горле встает ком. Веки тяжелеют, но вместо сна приходит лишь тупая, давящая пустота.
Комкаю простыню судорожно сведенными пальцами, рвано выдыхаю. Закрываю глаза, но перед внутренним взором снова встает он.
Наконец наступает долгожданный — нет, не сон. Забытье.
Приходит медленно, урывками. Я погружаюсь в него как в трясину. Вязкую, зыбучую. Топкую...
Сквозь дремоту слышу шаги. Мягкие, осторожные.
Моего плеча касается рука, и я сквозь одежду чувствую ее тепло. Так может это не сон?
Сознание дрожит на грани сна и реальности, тело взмывает вверх и начинает парить над кроватью.
Веки тяжелые, мысли вязнут. Хочется спросить, что происходит, но не получается разлепить губы.
— Лиза, тише, — мужской голос где-то высоко звучит ровно и спокойно. — Не волнуйтесь, все хорошо. Мы уходим.
Только теперь приходит осознание — меня несут. Сердце сжимается от тревоги, я пытаюсь шевельнуться, но кто-то осторожно прижимает ладонь к моим губам.
— Тише, не бойтесь, — тот же голос. — Мы должны уйти незаметно.
Роняю тяжелую голову на грудь, дыхание сбивается, но с глаз пелена постепенно спадает.
Меня усаживают в машину, захлопывают дверь. В панике оглядываюсь по сторонам и замираю, шокированная.
На переднее сиденье садится мужчина, который вынес меня из клиники. Среднего роста, широкоплечий, лицо жесткое, сосредоточенное.
А рядом со мной...
Кристина пристегивает ремень безопасности, смотрит в окно. Как будто все это — обычная поездка. Как будто Марата не убили, и мы с ней едем в университет на экзамен.
— Крис? — у меня перехватывает дыхание. — Куда ты меня везешь? Зачем ты меня забрала из больницы?
Она медленно переводит на меня взгляд, в ее глазах нет ничего, никаких эмоций.
— Я не могла тебя оставить, — говорит она спокойно. — Сергей приехал за мной, и я сказала, что мы должны тебя тоже увезти.
Ее слова нелепо повисают в воздухе, я ничего не понимаю.
— Я приехал за Крис, но она устроила настоящую истерику, —говорит с переднего сиденья мужчина. Видимо, это и есть Сергей. — Отказалась ехать без вас.
Представляю. Я как никто знаю, что может устроить Крис, когда захочет.
— Зачем, Крис? — спрашиваю тихо. — Зачем тебе тащить меня с собой?
— Наследников Хасанова нужно спрятать, — произносит Кристина ровно.
Меня словно жаром окатывает. Резко поворачиваюсь к ней, дыхание спирает.
— Причем тут я? — мой голос дрожит.
Кристина выдерживает паузу, затем спокойно отвечает:
— Потому что у тебя в животе мой брат, — и подумав, добавляет, — или сестра.
Слова оглушают, в груди все сжимается.
— Это… это невозможно… — срываюсь на шепот. — Вы ошибаетесь…
— Никакой ошибки, Лиза, — вмешивается Сергей. — У меня получилось изъять результаты анализов из лаборатории. Вы беременны.
— Ты… вы… — я глотаю воздух, не находя слов. — Как вы узнали?
— Я догадывалась, что это у него с тобой роман, — спокойно поясняет Крис. — Никогда не видела его таким... влюбленным.
Вскидываю голову, смотрю на подругу. Она не прячет взгляд.
— И ты решила просто проверить? — мой голос срывается. — Даже не стала спрашивать?
— А ты сказала бы правду? — Кристина пожимает плечами. — У нас не было времени разбираться. Когда ты потеряла сознание, я сразу подумала, что ты беременная. Попросила Сергея проверить.
Я сжимаю губы, пальцы дрожат. В машине повисает тишина.
— Извините нас, Лиза, но Кристина говорит правду, у нас действительно не было времени, — поддерживает ее Сергей. — Обстоятельства сложились так, что мне пришлось срочно вывозить из города Кристину как наследницу Марата. И тогда она сказала, что возможно вы беременны. Я проверил, это оказалось правдой. Для вас небезопасно оставаться в Лондоне. Если конечно...
Он прокашливается и замолкает.
— Договаривайте. Если что?
— Если вы решите оставить ребенка, — равнодушно заканчивает Сергей.
— То есть вы считаете, что я могу передумать... — с шумом втягиваю воздух.
— Остаться матерью-одиночкой в восемнадцать лет не лучшая перспектива, — безлико отвечает Сергей. — У меня тоже есть дочь, Лиза, я знаю, о чем говорю. Растить ребенка одной непросто.
— Знаете что, — вскидывается Кристина, — мы сами разберемся. Не захочет одна растить, никто ее заставлять не будет.
Она поворачивается ко мне, заглядывает в глаза так, как умеет только моя Крис.
— Ты только пообещай мне, Лиз, — говорит, запинаясь, — пообещай, что ничего ему не сделаешь, ладно? Я его у тебя заберу и воспитаю. Он не будет тебе мешать, правда, ты его только оставь, пожалуйста...
— Что ты такое говоришь? — смотрю в изумлении на подругу. — Как ты можешь так обо мне думать?
Крис берет меня за руку, ее плечи едва заметно вздрагивают.
— Ты же любила его, Лиз? — спрашивает шепотом. — Правда любила, скажи?
У нее в глазах стоят слезы.
— Я его и сейчас его люблю, — отвечаю, захлебываясь в рыданиях, — если бы ты знала, как я его люблю...
Она бросается мне на шею, я цепляюсь за нее как за спасательный круг.
Сергей бросает на нас тревожные взгляды в зеркало заднего вида, но ничего не говорит.
Мы с Крис так и едем, обнявшись на заднем сиденье, пока я не засыпаю. Мне снится Лазурный берег, белая вилла на берегу моря и белый катер, плывущий по бирюзовому морю.
Я хочу рассмотреть мужчину, который управляет катером, но он все время от меня отдаляется.
Солнце слепит глаза, они слезятся, и когда я просыпаюсь, мои щеки мокрые от слез.
Каждый раз, когда просыпаюсь...
Конец первой части