ОНА в плену. Из чужой стаи. И еще смеет воротить от НЕГО нос?
Но ЕЕ поведение не отталкивает, а интригует. ОН тянет ЕЕ за руку, ОНА отпихивается, но при этом вертит перед его носом своим пылающим задом. Он силится на нее запрыгнуть, чтобы овладеть хотя бы кое-как, но тут появляется самка из его стаи, обладательница светлых сосков. Она намерена устроить более соблазнительной конкурентке взбучку, но ОН не позволяет.
Себя самого ОН защищает не слишком ловко, но хорошо дерется, обороняя самку, так изящно полакомившуюся черепашьей головой. Хозяйка светлых сосков торопится к новому вожаку стаи с доносом, что один из доминантных самцов похитил одну из самок, которых он себе отобрал.
Но вожак стаи, плотно занятый с другой прекрасной полонянкой, отказывается останавливаться ради наказания смутьяна. Такие преступления, как оскорбление величества, вполне могут подождать завершения случки. Раздосадованная самка вымещает зло на первом подвернувшемся самце, громко требуя, чтобы он не сходя с места отдал должное ее прелестям.
ОН и ОНА ненадолго успокаиваются.
Потом оба встают и смотрят друг другу в глаза. ОНА не мигает. Никогда еще ОН не испытывал ничего подобного. ОН не смеет опустить глаза, но знает, что ОНА желает видеть его член, так же как ОН – ее соски.
ОН дрожит от страха и вожделения.
ОНА подходит и, не переставая на него смотреть, трогает его член, словно проверяет на ощупь то, что видно и так. Потом ОНА улыбается, берет его руку, засовывает ее себе между ног.
Странный способ использовать руки! Определенно во вражеской стае в ходу самые экзотические сексуальные замашки.
Они гладят друг друга, как будто это – часть совокупления.
ОН понимает, что приобретает урок.
Довольная взаимными ласками, ОНА прижимается тазом к его бедрам.
ЕМУ хочется поставить ЕЕ на четвереньки, но ОНА опять настаивает, чтобы они остались лицом к лицу. Не поймешь ЕЕ! Зачем было так ЕГО возбуждать, если совокупления все равно не будет?
Но его посещает новая мысль: она желает совокупления СПЕРЕДИ. Мысль перерастает в уверенность: ЕЙ подавай любви ЛИЦОМ К ЛИЦУ!
26. Стражники святилища
Анджело Ринцули сообщил, что они достигли обозначенного на карте периметра. Перед ними виднелись два крутых бугра, между буграми – густо заросшая джунглями лощина.
В нее они и стали спускаться.
Странные неровности, мешавшие их продвижению, были вызваны, скорее всего, продвижением Рифта. Они преодолевали неожиданные ущелья, скалы, возникавшие, казалось, на ровном месте, склоны в местах, где логичнее было ждать подъемов. В лощине они наткнулись на опушку, в центре которой находился маленький кратер. Тишина там была такая, что вся четверка решила, что оглохла, и остановилась.
– Чувствую, это здесь! – возбужденно сообщила Софи спутникам.
Она не сделала и двух шагов, как откуда-то сверху прилетел снаряд.
Зеленый плод манго.
Он ударил женщину в висок так точно и так сильно, что она пошатнулась и повалилась навзничь. Остальные трое кинулись было ей на помощь, но на них тотчас обрушился болезненный дождь твердых, как камни, зеленых манго. Когда они подобрались к телу, оно перестало шевелиться.
Исидор Каценберг попытался нащупать пульс Софи – тщетно.
– Она… мертва.
С верхушек деревьев вокруг опушки раздался дружный визг. Напавшие на людей маленькие создания дерзко бросали им вызов с ветвей.
Анджело Ринцули уже прижимал к плечу приклад ружья. Выстрел – и один из нападавших шлепнулся на землю, но остальные уже рассыпались по лесу, и пальба во все стороны стала бы только напрасной тратой боеприпасов.
Они зарыли Софи Элюан тут же, в склонной к смещениям земле.
– Что теперь делать? – спросила Лукреция Немрод после долгой траурной задумчивости.
Актер разглядывал в бинокль окрестные заросли, опасаясь нового нападения.
– Что это за обезьяны? Уистити? – спросила девушка, напряженно щурясь.
– Нет, это галаго, лемуры, тоже состоящие в близком родстве с homo sapiens. Та решимость, с которой они способны убивать пришельцев, доказывает нашу с ними близость.
Передавая друг другу бинокль, они разглядели в ветвях густые грозди лемуров, висевших на тонких веточках. Личики, поросшие длинной белой шерстью, делали их похожими на лукавых старичков-лилипутов.
Хвосты у них были длиннее тела, шерстка светло-серая или серебристо-коричневая, вокруг глаз и мордочки она была темнее, чем на теле. Все до одного лемуры размахивали зелеными манго, готовые возобновить обстрел.
– Мы, конечно, вторглись на их территорию, но во всех скитаниях по джунглям мне еще не доводилось сталкиваться с такими агрессивными галаго, – испуганно признался Анджело Ринцули.
– Они хотят помешать нам выйти на опушку и что-то там увидеть, – поняла Лукреция, указывая подбородком на кратер.
– Поразительно! – откликнулся Анджело Ринцули. – Они защищают именно ту точку, которая отмечена на карте Аджемьяна!
– Стража святилища… – пробормотал Исидор Каценберг.
27. Она
ОН и ОНА поспешно прячутся в верхних ветвях и там любят друг друга, оставаясь лицом к лицу и с трудом сохраняя равновесие. Ветки трещат, листья колышутся. После кульминации они довольно хихикают, чувствуя себя первопроходцами.
Потом спускаются. Прыгают. Играют.
И снова любовь.
Обычно случка занимает у самца от силы несколько минут, но ОН позволяет себе доселе неведомое извращение: ему нравится длить это занятие. ЕЕ это сначала раздражает, потом начинает забавлять. У обоих ощущение, что до них так никто не делал.
Поскольку она упорно сохраняет стоячее положение, он даже не может увидеть, как у нее дела с охотой. Все, что он видит, – ее соски.
Раньше, говорит ОН себе, привлекательным местом были половые органы, набухавшие и торчавшие, когда самка стояла на четвереньках, но когда она стоит, то приходится руководствоваться только твердостью ее сосков. Не это ли – эволюция?
Они снова занимаются любовью и пьяны от этого.
ОН понимает, что все самки ненасытны. Понятие стыда еще не изобретено, и их ничего не сдерживает.
После пятого захода, немного подустав, они резвятся в кустах, пугают лягушек в луже, вдвоем совершают набег на улей, и ОНА делится с НИМ секретом добычи меда. Один из способов – схватить улей и быстро бросить его в лужу. Только надо торопиться, иначе пчелы успеют опомниться и перейти в наступление.
В ответ ОН сообщает ЕЙ, как лакомиться термитами. Просто суешь в дырку в термитнике палку и достаешь ее, облепленную солдатами. Посасываешь – и жмуришься от удовольствия.
Оба счастливы, и это злит стаю. ИМ на это плевать.
После шестой случки ОНА трет ЕМУ нос, и ОН впервые ощущает связь с другим существом. ЕГО охватывает желание сыграть небывалую штуку: ОН прикасается ртом к ЕЕ рту. Она в отвращении отскакивает и предлагает «нормальное» возобновление любви. ОН настаивает. У муравьев это получается: они касаются друг дружки ртами и даже отрыгивают пищу. ОН дает ей понять, что наблюдал за муравьями. ОНА позволяет поцеловать ее в рот, но отрыгивание отвергает. Но, раз уж рты так близко, ОНА предлагает ему собрать вшей у нее вокруг губ.
Тут появляется новый вожак стаи. Его вид свидетельствует об одном: ОН злоупотребил терпением стаи и вызвал недовольство. Можно, конечно, испытывать счастье, но не до такой же степени, не так наглядно. Их идиллия – тормоз для слаженности стаи, она создает социальное напряжение.
Кроме того, он против их орального контакта: это выглядит грязно. Еще ему не нравится, как они теряют время на игры, предшествующие спариванию. Не нравится, как они занимаются любовью лицом к лицу.
От нового вожака стаи исходит угроза.
ОН в ответ показывает клыки, приподнимая губы, и вытягивает шею, давая понять вожаку, что Его личная жизнь касается Его одного. Вожак стаи не рвется в бой, внезапно он утрачивает ко всему этому интерес и качает головой, как бы говоря: «В конце концов, пускай делают что хотят».
Возможно, это первое его мудрое решение в роли вожака. Он инстинктивно понял нечто важное. ОН знает это, чувствует, уверен, что это так. Лютовать прямо сейчас нет нужды. Можно подождать, время есть. То, что ОН понял сейчас, сводится к мысли: «Чаще всего любовные истории плохо кончаются».
28. Дипломатия
Как подойти к этому месту, так успешно обороняемому галаго?
Лукреция Немрод отделилась от мужчин и решительно ступила на прогалину. Медленно шагая, она зорко следила, не полетят ли в нее метательные снаряды. Лемуры тоже внимательно наблюдали за девушкой, удивленные тем, что человек движется по их территории так неспешно.
Они пронзительно кричали, чтобы ее напугать, но Лукреция была сосредоточена на своей цели и приближалась к ней, не глядя на них.
Когда до кратера оставалось всего метра три, раздался пронзительный свист, как будто в небо вонзился мини-метеорит. Снаряд ударил девушку прямо в живот и повалил на землю. Галаго снова устроили дождь из плодов манго. Обратно Лукреция двигалась ползком. У края прогалины она поднялась и отряхнулась.
– Остается единственное решение, – холодно произнесла она. – Вернуться в ближайшую деревню, обвешаться боеприпасами и строчить по ветвям очередями, чтобы всех их перебить.
Анджело Ринцули ответил, что галаго слишком многочисленны, чтобы избавиться сразу от всех. За деревьями и среди ветвей прятались несколько сотен этих юрких созданий.
– Должен быть другой выход. Будем его искать, – решил Исидор Каценберг.
Они смастерили себе щиты из коры, но лавина снарядов была такой, что щиты оказались бесполезны.
– Спасовать перед лемурами, когда цель у самого носа, – это невыносимо! – процедила девушка.
– Лемуры-часовые полны решимости убивать людей, чтобы не пустить их на свою поляну, – напомнил актер.
– Должен существовать ненасильственный способ убедить их пропустить нас, – сказал толстяк журналист. – Вы, дорогой Анджело, жили в джунглях и знаете, как у приматов принято давать понять другим, что они не имеют воинственных намерений.