Внутри вагона было светло и тепло, ароматы вкусной пищи и выпивки наполняли атмосферу чувством уюта под стук железных колёс. Но вот, разом будто стало холоднее, и тени обрели густоту везде. Два гнома хранили молчание, слушая голос ветра снаружи, пока, наконец, рунный мастер не мотнул головой. Его колпак съехал на оттопыренные уши, пришлось поправлять.
— Горный Государь, да будет славно имя его в веках, создал совет мудрецов, которые пытались решить проблему. Нами руководил канцлер Ги, но это несильно помогло…
— Ги? Это про него говорят, будто он бессмертный?
— Про него, разумеется, но ты не бессмертный, так что не перебивай меня больше! Я тоже был возле дыр, поучаствовал в нескольких экспедициях, выяснял, как биться с новыми чудовищами.
— И что же, мудрецы придумали оружие лучше огня и кислоты?
— Нет, — коротко ответил старик, — не придумали. Твари не боятся ни стали, ни пороха, ни силы рун, никакие металлы и кристаллы их не заботят. Огонь помогает, но кислота всё же, лучше. Мы даже использовали наёмных магиков из числа дылд, однако, эти оказались очень ограниченно полезны.
— Ограниченно полезны?
— Они… как бы… они теряли рассудок, Оредин.
— С магиками такое случается.
— Да, — Озрик стянул с носа очки, протёр кристаллические линзы краем рукава, — но не в расцвете лет, и не так стремительно. Чем ближе экспедиции подбирались к дырам, тем хуже делалось нашим магикам, они докладывали о ночных кошмарах и постоянном чувстве тревоги. Видимо, оттого, что их умы были намного более открыты миру нематериального, чем наши.
— Защити Мать-Гора, — тихо пробормотал наследник. — И что же?
— Что? Ты о дырах или о магиках?
— О дырах, но теперь мне и о магиках интересно.
— Любопытство крота сгубило. Магиков мы удалили, после того как один из них впал в буйство, а другие чуть не погибли, пока усмиряли его. Стало понятно, что рядом с дырами они опаснее для нас, чем для чудовищ. Этих, кстати, мы положили без счёта, а дыры закрывали сплавом серебра и ртути, массу ресурсов извели. Скорее всего, бесполезно, новые будут открываться и впредь.
— Скорее всего.
На лице Озрика все морщины разом углубились, глаза погасли в провалившихся глазницах. Наследник отставил кружку, покрутил меж пальцев золотую вилку, с лязгом отбросил и её.
— Скажи только, это связано с колоссальной стройкой, что отец ведёт в толще камня вокруг Охсфольдгарна?
Старец молчал, но Оредина это не удовлетворяло.
— Год за годом неимоверные суммы растворяются в этой стройке, инженеры и рабочие крошат пласты-ровесники мира, возводят механизмы, и, я слышал, не только здесь, но и во всех великих городах. Даже в столице.
— Не лезь в это, мальчик. Что запрещено знать, того знать не следует.
— Мы к чему-то готовимся? Что-то большое грядёт?
— Уймись! — грозно воскликнул Озрик. — Я клялся на Укладе, что не стану распускать язык! Уж не об этом! Хочешь сделать из меня клятвопреступника⁈
Некоторое время слышался только треск поленьев, звон люстры и грохот железных колёс. Да ещё Озрик перемалывал сухари твёрдыми как гранит дёснами; не задумываясь, водил длинными грязными ногтями по татуировкам на запястьях, отчего те начинали светиться. Наследник блуждал взглядом по чрезмерно роскошному, но, нельзя не признать, прекрасному интерьеру. Глаза остановились на подставке, куда слуги водрузили его доспех, включая шлем с личиной. Рядом был великолепный рунный семиконечный щит из каменного дерева, обитый металлом, покрытый синей эмалью, с родовым гербом в центре. Прекрасный щит, столько ударов принял за своего владельца, и сколько ещё примет.
— Чтоб Мать-Гора придавила вас, тихарей, всею своею тушей! — наконец воскликнул Оредин. — Ладно, всё! Твоя работа в этой ложе мудрецов закончена, и теперь ты здесь. Зачем? Прости, старый друг, но я и сам умею водить войска!
— И драконов грамотно разделывать, наверное, тоже?
Ах да, дракон, которого нет, и которого жаждет Необъятный.
— Ты же не веришь в это?
— Я верю только в пользу грибов и приказы рекса.
— Озрик, осторожнее, у тебя верноподданство воспалилось.
— Шути, шути. Я не люблю твоего отца, он об этом знает, и ему плевать, что делает мою службу намного проще. Однако же я верный слуга, а у Необъятного нюх на золото лучше, чем у дрэллера.
— Хм, стало быть, дракон?
— Да, в молодости я был охотником, но потом решил, что это слишком беспокойная стезя. Я не рассказывал?
— О том, как бил змеев неба? Всего пару десятков тысяч раз. — Отошедший от раздражения Оредин потянулся к кружке и кувшину. — Но я не буду против послушать ещё, путь впереди длинный.
Рекс Сондрома расщедрился на церемонию встречи, — не каждый день выпадает честь принимать наследника одного из колен Туландаровых. Оредин хотел бы сразу выступить в поход, но законы гостеприимства обязывали нанести визит почтения.
Пиршество тянулось долго, Оредин жестоко страдал, думая о завтрашнем дне, и отправился спать, как только позволили приличия. В поезде он глаз не сомкнул.
Следующим утром колесница неспешно катилась впереди колонны из трёх сотен Собственных. У главных городских врат рекс наделил Оредина прощальными дарами, и под крики толпы наследник выехал из Сондрома.
Приближаясь к лагерю экспедиционного корпуса, он увидел, что воеводы не подвели, — зная характер наследника, эти почтенные гномы начали сборы загодя. К времени прибытия Оредина лагерь уже почти полностью погрузился внутрь гусеничных вагонов. Почти три десятка этих громадных машин вытянулись в длинную цепь и громко выдыхали пар сквозь свистки.
Офицеры встречали Оредина близ командного вагона, все пять тысячных воевод, облачённые в латы прекрасной ковки. Они по очереди поклонились наследнику, удостоившись затем крепких рукопожатий. Всех их он знал, со всеми в прошлом водил войска.
— Что ж, рад нашей новой встрече. Моему отцу угодно, дабы мы послужили Охсфольдгарну вместе ещё раз, так пусть же предки гордятся вашими делами, а потомки — памятью о вас!
— Да будет вечна кровь Туландара! — ответили седобородые гномы, вскидывая кулаки.
— Славно. Показывайте, чем будем воевать.
Рекс Улдин Необъятный придал корпусу артиллерию: две великие мортиры у которых были собственные прославленные имена. Чтобы перетаскивать эти реликвии войны по горам Рунная Палата выделила двух монументальных гулгомов, чьи тела были выточены в виде плоских каменных платформ о четырёх ног. Поэтому кроме воевод Оредина встречали ещё два гнома: мастер-канонир и рунный мастер экспедиции, а кроме них, восьмым присутствовал широкий коренастый гном в чёрной шубе и с всклокоченной опалённой бородой. Он опирался на рунное копьё и нёс на груди ожерелье с тремя осколками драконьей кости — трёх змеев неба убил этот мрачный охотник.
«Отец не поскупился,» — подумал Оредин, — «он всегда становится щедр, когда рассчитывает обогатиться стократ».
— А что дрэллеры? Будем воевать без них?
— Переход уж очень долгий, господин, а вы знаете, как они тяжело переносят железные коробки. Было решено, что дрэллеры в этой кампании не понадобятся.
— Хм, жаль, с ними всегда спокойнее. Что ж, больше времени терять нельзя, выступаем.
Колонна ползла по Государевым дорогам не слишком долго, пришло время сворачивать на бездорожье и скорость спала ещё сильнее. Паровые крепости на гусеницах, обшитые металлом, дарили хорошую защиту от большинства бед Хребта, однако, за это они платили медлительностью и множеством внутренних неудобств. Каждый вагон перевозил экипаж, включая собственные пушечные расчёты, запас провизии, а также грузы либо пассажиров. Под листами брони всегда было жарко и влажно, царил дурной запах, и почти каждая поверхность блестела от машинной смазки. Тем не менее, вагоны ехали круглыми сутками, останавливаясь у водоёмов только для того, чтобы пополнить запасы топлива, а гулгомы вообще могли двигаться вечно.
Измученный духотой Оредин проводил много времени на крыше командного вагона вместе с Озриком. Старому гному не нравилось стоять на ветру, но он верно следовал за молодым господином, хотя и не отказывал себе в праве на ворчание. Вместе они наблюдали за тем, как группы разведчиков верхом на скаковых овнах разъезжались от колонны и съезжались обратно. Их работой было разведывать препятствия на пути, перевозить и охранять сапёров, а также приносить командирам сведения для прокладки курса. Последним занимался старший навигатор поезда, худородный гном-инженер средних лет, чьего имени Оредин запоминать не стал.
В горах было лишь три напасти, способные угрожать паровым вагонам: гнев природы, дикие великаны и драконы. Благодаря сапёрам и разведчикам, завалы на дорогах расчищались и лавины сходили досрочно, а против великанов помогали бортовые пушки. Последняя напасть была самой грозной, — против змеев неба надёжного оружия не существовало.
Тем не менее, рекс Улдин щедро заплатил одному из охотничьих братств за помощь. Теперь на крыше каждого четвёртого вагона в колонне стояла массивная баллиста, — чёрный лафет, горящий огромными рунами, широченные плечи из лучших пород дерева, и гарпуны вместо обычных снарядов. Эти гигантские самострелы могли поворачиваться и брать на прицел очень быстро и точно, однако, сами по себе они вряд ли представляли угрозу для драконов. Нет, последний удар мог нанести только мастер с баснословно дорогим копьём. Трёх змеев он уже убил и, возможно, в этом походе удача подарит ему четвёртого.
///
Дни складывались в недели, путешествие тянулось медленно и мучительно. Оредин переселился жить на крышу вагона, а старый Озрик не выдержал и спрятался внизу, где было тепло.
Когда тяготы дороги стали по-настоящему проявлять себя среди воинов, наследник прибег к старому и хорошо проверенному методу. Гномов, маявшихся бездельем за игрой в торжок, и устраивавших потасовки, он приказывал сотнями высаживать в полной броне, чтобы они по несколько часов бежали рядом с поездом, не сбавляя скорости. Заканчивались такие броски, как правило, у горных озёр, где измученные ратники бросались голышом в ледяную воду. После такого выбранное подразделение по нескольку дней испытывало умиротворённость и соблюдало строгую дисциплину.