Увидев эту громаду, Туарэй долгое время только переводил взгляд с одной её части на другую, изучал весь комплекс, собранный гномами в этой тайной мастерской. Затем он мгновенно вернулся в прежнюю форму и двинулся вперёд. Внезапно старший мастер бросился наперерез, Брахил распахнул крылья и возжёг меч, метнулся следом как вихрь, но гудящий клинок был перехвачен Туарэем над теменем гнома. Старший мастер упал перед богом на колени и закричал:
— Умоляю, господин, не разрушай её!!!
Туарэй отпустил раскалённый клинок.
— Не крамольничай, эта машина великолепна, и она моя! Проектировали на основе атанора?
— Д-да… В далёкой задумке… — Обескураженный старик, кряхтя, поднялся на ноги и засеменил рядом. — Изначально… мы не вполне можем об этом говорить. Чертежи пришли сверху, а мы просто воссоздали великую идею.
— Откуда? Кто разработал концепцию?
Старший мастер ответил без уверенности:
— Совет мудрецов, но говорят, что его вёл сам канцлер Ги, личный советник…
— Горного Государя. Помню, как же, видел его раз.
Бог двинулся вокруг гигантской металлической луковицы, он казался очарованным этой уродливой конструкцией, не переставал улыбаться, а когда вернулся с другой стороны, торжественно молвил:
— Тысячелетиями гномы пытались доказать, что Ремесло ничем не уступает искусству магии. У него есть свои преимущества перед ней, свои недостатки, но если механизм заработает… если получится… Вы победите в этом извечном споре!
Рунные мастера внимали богу с широко распахнутыми глазами.
— Когда закончилась сборка?
— Э… полгода назад, госп…
— Бог, я твой бог, смертный. Впредь оговорки будут караться. Полгода?
— Да… м-м-мой бог! С тех пор ежедневные опыты. У нас не будет права на ошибку, не будет генеральных испытаний, всё должно заработать с первого раза и идеально, иначе…
— За чем стоит дело?
— Э… топливо. Очень мало его, даже на испытания пока выделяется… выделялось совсем немного, — посетовал старший мастер.
— А топите вы его…?
Бледность проступила даже под его бесчисленными татуировками, морщинистые губы задрожали, но старик нашёл в себе силы:
— Драконья кость.
Фуриус Брахил медленно повернул голову и пронзил смертного взглядом жёлто-голубых глаз. Он прекрасно знал, что кости горят, особенно свежие, пропитанные жиром, зажигать их трудно, зато, когда разгорятся, дают сильный жар… и вонь. Неужели на это тратятся останки величайших зверей Валемара?
— Я прикажу сегодня же доставить вам весь запас драконьей кости из моей новой казны.
— А сколько там…
— Не менее десяти стоунов.
— О! Это крайне щедро… мой бог, но такого нам хватит лишь на плотный график испытаний, запуск и какое-то время стабильной работы…
— Две драконьи туши, свежие, возможно, немного обескровленные, станут решением проблемы? Одна из них весьма велика.
— Две туши… — хрипло прошептал карлик.
Фуриус Брахил видел блеск алчности, родившийся у того в глазах.
— Это же… это… мясо, кости, жилы, органы… сколько материала…
— Стало быть, две туши. Не сразу, но скоро.
По нем было видно, что старший мастер хотел вновь броситься на колени, уже не от страха, а от восторга.
— Я увидел моё новое сокровище, а теперь веди меня к старому, самому сокровенному.
— К… — запнулся старший мастер.
— К колодцу, — кивнул бог. — Живее.
— Т-тут… тут, мой бог… тут есть загвоздка…
Фуриус Брахил шевельнулся лишь чуть, медленно изменил разворот плеч, даже не распахнул крылья, но угрозы в его позе было столько, что рунные мастера стали пятиться. Пусть смертные не обманываются добротой бога, любое неподчинение являлось приговором.
— Он засел там! Как только стало ясно, что город падёт, он… он забрался туда с взрывчаткой, прямо к колодцу, и запретил нам приближаться! Он говорит, что взорвёт колодец вместе с собой, если… Мой бог, он очень стар и вполне может…
Старший мастер осёкся, увидев, что Туарэй ухмыляется.
— Идём, легат, тебя ждёт встреча со знакомым.
— Но мой бог, если…
— Не успеет, — обрубил Туарэй. — Веди нас.
И вновь потянулись запутанные переход, они вели всё дальше в лабиринт Рунной Палаты, через новые охраняемые врата и даже несколько потайных ходов, пока вокруг не сомкнулись стены совсем уж древнего подземелья, совершенно лишённого красоты, полного пыли и памяти. Тем не менее, проходы были широки, а в стенах торчали подставки для световых кристаллов.
— Кто там⁈ — донеслось издали, голос был хриплым, сильно надтреснутым. — Не шагу ближе! Иначе я…
Бог ринулся вперёд с такой скоростью, что стал незрим, а в коридоре завыл вихрь. Он оказался в конце, небольшом круглом помещении с голыми каменными стенами и низким потолком, где сидел на полу древний гном. В его дрожащих руках был зажат конец фитиля из грибного волокна и тлеющая алхимическая лучинка. Фитиль тянулся к связке продолговатых цилиндров из плотной вощёной бумаги и расходился, втягиваясь в каждый из цилиндров — шашки детротермита. Одним движением Туарэй схватил взрывчатку, а у гнома остался лишь огрызок фитиля.
Старик удивлённо моргал, глядя на него сквозь кристаллические линзы очков, тонкие узловатые пальцы выронили лучину, раздался тяжёлый вздох и руки бессильно упали. Мгновением позже появился Фуриус Брахил.
— Смотри, легат, я нашёл одного.
— Мой император?
— Одного из тех двоих, что сбежали от тебя.
Брахил навис над древним старцем, подцепил когтем его чёрную мантию, испещрённую рунами, всю грязную, измятую, оторвал от пола.
— Несомненно, вы правы, мой император, это советник принца Оредина.
Гном был слаб, но каким-то чудом ещё держался за свою бренную оболочку.
— Прикажете добить его?
— Да уж, было бы неплохо… Но я ещё… я ещё поживу…
Туарэй внимательнее пригляделся к ауре.
— Ты слышал, легат, он ещё поживёт. Воля высказана, этот смертный не хочет за Кромку. Эй вы!
Рунные мастера поспешили на зов.
— Обеспечьте старцу помощь и отдых.
Бог и его чемпион остались вдвоём, их рога царапали грязный потолок, теснота давила, но внимание Туарэя было приковано к колодцу, занимавшему центр. То был старый колодец, даже древний, сложенный из камней, поросших мхом, и из него светило разными цветами. Зелёный мягко перетекал в жёлтый, а тот — в синий, и обратно, без системы, без звука, только ноздри щекотал бесплотный запах чего-то растительного, дикого, старого как мир. По диаметру колодца на камнях виднелись руны, криво выцарапанные кем-то когда-то, уродливые, но зато все до единой, что знали гномы.
— Мы с тобой первые не-гномы, стоящие здесь. Мы с тобой первые, кто не является рунным мастером высшего ранга либо аристократом благороднейшей крови, но кто знает этот секрет. Волшебники не догадываются иные народы не подозревают, а сила Ремесла идёт отсюда.
— Что это, мой император?
— Колодец, как видишь. У Туландара было семь сынов, и семь кланов пришли за ним, и каждый из них имел вот такой колодец, сокровище превыше золота или самоцветов. Гномы настолько дорожили ими, что смогли уберечь тайну ото всего мира, основали семь великих городов Рунную Палату о семи куполах, а под каждой спрятали свои истинные сокровища. Осколки их родного мира…
Пальцы бога скользили по влажным камням, составлявшим щербатый край, свечение продолжало медленно переливаться, а вода была такой прозрачной, что её не получалось увидеть. Либо её внутри вообще не было.
— Больше шестнадцати тысяч лет истории этому колодцу, и неизвестно, сколько он существовал у гномов на родине. Сокровенная тайна.
— Он очень важен, мой император?
— Очень ли важен? — Лицо бога оставалось бесстрастным, янтарные глаза следили за ленивой игрой света. — Сколько сейчас Колен Туландаровых?
—…Шесть, мой император.
— Именно. Потомки старшего сына Дергвара — Дергваривары, они же Горные Государи. Перечисли остальных.
— Зэльгафивары, Фаурдхагивары, Вифендрокивары, Хакхалливары и Дордеривары.
— Славно, легат, что-то вы в своём Пепельном доле выучили за полторы тысячи лет. Но ты не назвал Гронкудениваров.
— Впервые слышу это имя, мой император.
— А я учил мировую историю когда-то. Сыны Гронкудена тоже сидели на Хребте, а потом остальные колена ополчились на них и изгнали прочь. Сейчас эти изгои живут на Стигге, под рукой тамошнего конана, их зовут белыми гномами Кастертора. Знаешь ли, за что им выпала такая судьба? Нет, разумеется не знаешь. И я не знал, пока не услышал шёпот старых костей. Сыны Гронкудена потеряли свой колодец, что-то произошло… и гномский народ стал слабее на одну седьмую. Остальные не простили им. Даже сейчас белых гномов в Царстве Гор не привечают.
— Значит, этот колодец достаточно ценен, чтобы из-за него изгнали целый народ. Что он делает, мой император?
— Что он делает, — прошипел бог, не отрывая взгляда, — что он делает…
Из глубины сквозь совершенно прозрачную воду, поднимался какой-то тёмный сгусток, бог протянул руку и с плеском достал его, помещение наполнилось шипением и дымом, — добыча скворчала, словно кус мяса, брошенный в раскалённое масло. То было нечто непонятное, камень странного вида, оплавленный, в чёрных наростах, с прожилками, медленно пульсирующими синевой.
— Чт…
Легат осёкся, видя, что чешуя на руке бога тоже шипит, дымится, спадает, оголяя жилы и плоть. Туарэй не обращал внимания на страшную боль, оно было занято лишь добычей.
— Вот из этого они делают руны, легат, смотри. Вот материал более редкий, чем анамкар, материал тварный, в дикой природе не существующий, сокровище, о котором не ведает мир, альтернатива магии, к которой гномы неспособны. Но знаешь, чем был этот бесформенный обгорелый кусок раньше?
Фуриус Брахил не сразу дал ответ.
— Драконьей костью?
— Именно, — улыбнулся бог, — именно поэтому гномы так жаждут владеть драконьими кладбищами, именно поэтому они так много вкладывают в школы драконоборцев, так рискуют. Драконы — истинные господа этих гор — являются важнейшим из всех ресурсов, сырьём для рун. Без драконьей кости не будет сверхпрочных механизмов, не будет непробиваемых доспехов и всесокрушающих топоров, не будет крепостей, вечных как горы, не будет покорных гулгомов. Любая страна, у которой есть сильная магическая школа, станет опасным противником для немогущих бородатых карликов.