В Храме Неба высшие армейские чины приняли коленопреклоненно его черную, с высокими отворотами шапку. До сих пор такую почесть оказывали только императору и наследным принцам! Следом ему был вручен портфель премьер-министра. Сановники разглядывали генерала, будто впервые видели: этот человек с жестким прищуром глаз, с твердыми складками у рта внушал им уверенность в правильном выборе. Особенно они приободрились, когда генерал намекнул цинам о возможности отдать в жены малолетнему императору Пу И свою дочь.
Юань Ши-кай, обретя власть, сразу приступил к делу: он предложил Югу перемирие и посулил установить конституционную монархию. Он знал, что кое-кому на Юге это покажется заманчивым.
Глава втораяСУНЬ ФО, ЕГО СОБСТВЕННЫЙ СЫН
— Ваше преподобие, утверждение, что китайцы не способны сами решить свою судьбу, модно в Европе, как и сто лет тому назад. Увы, это не более чем предлог дня вмешательства в дела Китая.
— История нас рассудит, мистер Сунь Ят-сен. И очень скоро. Вспомните мои слова, когда в Китае все пойдет по-старому. Сын мой, судьба каждой нации зависит от бога.
— В таком случае бог начисто лишен чувства справедливости, иначе он не обездолил бы миллионы людей. И позвольте вернуть вам «Империю мертвых», — Китай жив, Китай борется, и близится день, когда на развалинах империи будет создано новое, свободное и прекрасное государство — Китайская республика!
Шел декабрь 1911 года, когда огромный океанский пароход пристал к гонконгской гавани. К тому времени Сунь Ят-сен уже представлял себе истинное положение дел на родине. Он узнал, что первого ноября был распущен кабинет министров, состоявший из лиц императорской фамилии, а второго ноября промьер-министром кабинета был назначен Юань Ши-кай. Третьего же декабря совещательная палата представила императору проект конституции. После этого Юань Ши-кай предложил учанцам мир, если революционеры согласятся принять конституционную монархию, в противном же случае, угрожал Юань Ши-кай, решение вопроса будет достигнуто силой оружия. Хуан Син решительно отверг предложение премьер- министра, но в ряды революционной армии был внесен раскол. Уже в конце пути Сунь узнал, что Юань Ши-кай отдал приказ цинским войскам приступить к штурму Ханьяна, и вскоре революционный Ханьян пал. Но эта потеря, думал Сунь Ят-сен, уже не могла решить борьбу в пользу Севера: распад империи продолжался. Южные провинции одна за другой провозглашали свою независимость. Жестокая паника охватила Запретный город.
Во время непродолжительной стоянки в Гуанчжоу Сунь Ят-сен поразился: в городе вовсю шли толки о созыве временного парламента, а руководители кантонского отделения Объединенного союза поговаривали о дележе постов в еще не созданном революционном правительстве. Он услышал об этом во время поездки к Холму желтых цветов, где побывал, чтобы возложить цветы жертвам революции.
Ужин он заказал в каюту. Принесли китайские блюда, по которым он так соскучился на чужбине, но есть не хотелось. Сунь собирался спросить себе чаю, когда вошла Сун Ай-лин, секретарь для связи.
— Сяньшэн, вас спрашивает Ху Хань-минь, новый военный губернатор провинции Гуандун, — доложила она.
— Проси! — обрадовался Сунь Ят-сен. Он торопливо сложил салфетку и вышел из-за стола, на ходу поправляя воротник своего белого френча. Он прошел в холл, протягивая руку поднявшемуся ему навстречу Ху Хань-миню. Они сели на прохладный кожаный диван.
— Я счастлив видеть вас, сяньшэн, вы ступили на родную землю в великий час — революция победила!
— Я тоже рад вас видеть. Я на родине! Прямо не верится… — Сунь Ят-сен с минуту молчал, потом внимательно посмотрел на нового губернатора: вид у него был довольно беззаботный.
— А что вы скажете об игре, которую ведет на Севере генерал Юань Ши-кай? С одной стороны он выдает себя за сторонника прогресса, а с другой — не делает решительно ничего, чтобы уничтожить монархию.
— Но ведь он добился издания указа, разрешающего китайцам обрезать косы. Разве это не означает прямого отказа подчиняться императорской власти?
— А мне рассказывали в связи с этим, что кто-то из сановников, показывая свою отрезанную косу, спросил у Юань Ши-кая: «А вы, ваше превосходительство, когда лишитесь этого украшения?» На что генерал ответил: «Будьте покойны, коса мне нравится, мы еще подумаем, как ее сберечь». Нет, я пока многих действий Юань Ши-кая не понимаю… — В обычно твердом голосе Сунь Ят-сена сейчас звучало сомнение.
Губернатор помрачнел. Поднялся с места, походил по каюте. Снова сел, только уже не на диван, рядом с Сунем, а на жалобно скрипнувший под ним стул на тонких гнутых ножках. Сложив на коленях свои крупные руки, торопливо заговорил:
— Генерал Юань Ши-кай обещает уничтожить монархию. Конституционная власть при императоре — это только первый шаг, за ним последует второй — провозглашение республики. Юань дал об этом знать руководителям нашего Союза. Разумеется, тайно. Мы, кантонцы, считаем так: коли дело можно уладить мирным путем, есть резон согласиться. Вы бы остались в Гуанчжоу, сяньшэн.
Сунь Ят-сен слушал, подавшись всем корпусом вперед. Его вспыхнувшее гневом лицо сейчас даже отдаленно не напоминало того невозмутимого человека, который только что сидел перед Ху Хань-минем.
— И сколько же просит за услуги ваш генерал? Что ж вы молчите?
— В свое время генерал Юань сам был жертвой цинов. К тому же он достаточно богат, чтобы не требовать взятки. — Ху Хань-минь снова взволнованно встал.
— Интересно, за что же его держат при себе цины теперь. Нет, дорогой губернатор, Юань Ши-кай рвется к единоличной власти. Не думаю, чтобы старый тигр превратился в кошку.
Ху Хань-минь пожал плечами. Двуличие генерала ему, конечно, известно, об этом в городе поговаривают почти в открытую, но ведь Юань Ши-кай один из немногих, кто способен навести в стране порядок и объединить ее на основе конституционной монархии. Эта идея весьма популярна в правительственных кругах Японии, а это значит, что Китай в лице Страны восходящего солнца может приобрести влиятельного и верного союзника. Так думал Ху Хань-минь, но высказать это вслух не решался.
— Мне сдается, — осторожно начал он, — что вы, сяньшэн, заблуждаетесь относительно Юань Шикая. Судите сами: на днях он лично ходатайствовал об освобождении одного из членов нашего Союза, Ван Цзин-вэя, который покушался на жизнь императора. Мало того, Юань усыновил террориста! — Ху Хань-минь торжествующе посмотрел на Сунь Ят-сена, но тот молчал.
— Поступок Юаня в высшей степени благороден, не так ли, сяньшэн? Во всяком случае, он наводит на мысль, что генерал относится к нам, южанам, благожелательно. Не исключено, что именно поэтому в Объединенный союз за последнее время вступило много помещиков, а нам важно иметь в Союзе людей состоятельных.
— Так вот почему Союз так поправел! Скажите, губернатор, а вам не приходило в голову, что наша партия начинает служить ширмой для людей, которым наши интересы чужды? Конечно, и среди помещиков есть немало настоящих патриотов, но далеко не все они искренне принимают наши задачи, — хмуро произнес Сунь Ят-сен, потирая виски. — Чертова музыка! — В соседней каюте заводили граммофон — высокий женский голос, наверное, в сотый раз выводил слащавую немецкую песенку. В каюте было жарко. Сунь расстегнул ворот своего глухого френча.
— Может быть, Юань тоже подал заявление в наш Союз? И вы за него поручились?! — последние слова Сунь почти выкрикнул.
Ху Хань-минь от неожиданности резко опустился на шаткий стул Раздался треск и его долговязая фигура очутилась на полу. Оба весело и облегченно рассмеялись. Сунь помог губернатору подняться со скользкого, хорошо натертого пола.
— Все может статься, сяньшэн, — говорил Ху Хань-минь, продолжая разговор, — может, Юань, и в самом деле лиса в обличье человека, но за ним стоит сильная армия, у него средства, и, наконец, его поддерживают небезызвестные державы. А нам собственными силами страну не объединить. И лучше уж конституционная монархия, чем цины.
— Но разве мы боролись за конституционную монархию? Нет, Китаю этот спасательный круг не годится. Народ сам должен править страной. Нам нужна республика!
Ху Хань-минь не ответил — они явно говорили на разных языках.
В Шанхае худшие предположения Сунь Ят-сена подтвердились. Правые уже успели поддержать кандидатуру Юань Ши-кая на пост президента при условии, что тот отстранит от власти императора. «Может быть, это и вправду самый короткий путь к объединению страны, — думал Сунь, — но за этим нетрудно разглядеть и другое — неуверенность членов Союза в собственных силах, стремление переложить ответственность за судьбу родины на чужие плечи». Сунь горячо спорил, убеждал членов Союза не торопиться идти на сговор с Юань Ши-каем, пока не станет ясным его политическое кредо, но все было бесполезно: его внимательно выслушивали и даже соглашались с ним, но практического результата это не давало. Если Юань Ши-кай низложит императора — да здравствует Юань Ши-кай!
Всю неделю пребывания в Шанхае Сунь Ят-сен убеждал, агитировал, разъяснял, но все его страстные призывы разбивались о стену глухого противоборства. Его старый соратник и единомышленник Хуан Син советовал ему не предпринимать никаких шагов против компрадоров[19] и иностранцев, не то, упаси бог, наживем новые неприятности. Уж если Хуан Син произносит такие речи, то что остается говорить тем, кто загребает огромные капиталы на сделках с иностранными капиталистами! Даже губернатор Гуанчжоу господин Ху Хань-минь не свободен от влияния компрадорской группы — одну из них возглавляет его родной брат. Получалось, что китайские крестьяне в солдатских куртках совершили революцию, а пожинать ее плоды сбежались торгаши и спекулянты. Требование народного благосостояния, которое признавалось всеми членами Союза как одно из основных программных положений, теперь просто-напросто замалчивалось. «Если жизнь народа не изменится к лучшему, — думал Сунь Ят-сен, — народ отшатнется от любого правительства».