— Надеюсь, вы не забудете нас в своей глуши, дорогой Сунь, — сказала она, отвечая на почтительный поклон Сунь Ят-сена.
— Я никогда не забуду, что в этом доме были добры ко мне, — сдержанно произнес Сунь, но голос его дрогнул, а сердце тревожно сжалось, как бы предчувствуя, что много произойдет событий, прежде чем он снова увидит семью Джеймса Кэнтли. — Простите, мне пора. Пароход отходит очень рано. Спасибо за все. — И Сунь низко поклонился.
Вот уже несколько месяцев Сунь Ят-сен живет в Макао, но никак не может привыкнуть к медлительному, сонному ритму этого города. И все же он был доволен: до сих пор ему удавалось выполнить все, что задумано. Он работал в больнице. Но главное — друзья подыскали ему в аренду небольшой домик, и вскоре на нем появилась вывеска:
Аптека доктора Сунь Ят-сена,
лиценциата медицины и хирургии из Гонконга.
Медикаменты и лекарства были куплены в долг. В аптеку доктора Сунь Ят-сена потянулись больные — доктор из Гонконга лечил бесплатно. В его долговой расписке значилось: «Я, Сунь Вэнь, желаю лечить, не получая благодарности».
В Макао приехала его семья — жена и маленький сынишка. Теперь у него был свой дом, где могли собираться друзья и единомышленники, чтобы говорить и спорить о судьбе родины. Главным был вопрос, каким путем идти к намеченной цели — свержению маньчжурской династии цинов. Становилось очевидным, что решить эту задачу можно только боевыми силами, а значит, необходимо оружие, нужны люди, владеющие им. В аптеке у Суня хранилось десятка полтора пистолетов, купленных им из первого жалованья, полученного в больнице, но разве этого достаточно?
С некоторых пор осложнились его дела на службе. Как видно, местным медикам пришлось не по вкусу то, что Сунь принимает в своей аптеке больных бесплатно. Сколько денег уплывает теперь из рук португальских эскулапов! И все по милости какого-то китайца! Это было уж слишком! Недавно на медицинской выставке Суня отозвал в сторону фельдшер из их больницы. Сначала Сунь подумал, что случилось что-нибудь с пациентом, которому он недавно удалил аппендикс, но фельдшер, ничего не объясняя, потащил его в маленький ресторанчик неподалеку от выставки. Вид у фельдшера был очень удрученный.
В ресторанчике, битком набитом посетителями, стоял разноголосый шум. Они сели за столик. Сунь терпеливо наблюдал, как фельдшер наливает себе подогретой рисовой водки, не решаясь начать разговор. Наконец он собрался с духом.
— Доктор, — произнес он, поднимая на Суня покрасневшие глаза, — вы не представляете себе, что это за скоты! Вчера они заявили, что пускать в Португальское Общество медицинской помощи желтолицых шарлатанов — позор! Вы понимаете, кого они имеют в виду?
Сунь усмехнулся:
— Но вы же китаец, а вас принимают.
— Не обо мне речь, я китаец, но я учился здесь, в Макао. И мне вместо диплома врача выдали всего лишь португальское фельдшерское удостоверение. Они говорят про вас, доктор. И знаете что? Будто вы загребли себе всю хирургическую практику в городе, что больные обращаются теперь только к вам.
— Да ведь я единственный хирург на весь остров!
— Это никого не интересует.
— Но в Аомыне ежедневно гибнут из-за отсутствия самой простой хирургической помощи десятки людей! — Зато католических церквей здесь больше, чем ракушек на морском берегу.
— Эх, господин доктор, — безнадежно протянул фельдшер, отмахиваясь от официанта, знаком приглашавшего за ширму выкурить шарик опиума, — мало вы еще знакомы со здешними порядками! Мне стыдно вам говорить об этом, но они велели передать, чтобы вы уносили отсюда ноги, да поскорее. Вы не знаете, какие здесь все скоты, — с горечью повторил он, — тухлое черепашье мясо!
На улице Сунь Ят-сен подозвал рикшу и отправил фельдшера домой, а сам решил пройтись немного пешком и обдумать услышанное. Да, доктор Кэнтли знал, что говорил, называя Макао провинцией Португалии. Господам из Общества не нравится популярность китайского врача или, может быть, цвет его кожи? Нет, задача поставлена правильно: Китаем должны править китайцы! И, проходя мимо памятника некоему Жоржи Альваресу, захватившему почти четыре столетия назад китайский остров Аомынь и воздвигшему здесь колонну с гербом португальского короля, Сунь Ят-сен, оглянувшись, погрозил ему кулаком.
На другое утро первым, кто встретился Суню в больнице, оказался вчерашний фельдшер. Он не смел поднять на Суня глаз.
— Ну, ну, держите голову выше, — подбодрил его Сунь. — Сегодня мы оперируем, приготовьте все необходимое.
— Что, опять неудачное бинтование? — оживился фельдшер: на прошлой неделе им едва не пришлось ампутировать ногу четырехлетней девочке — ей так туго перевязали ступни, что худенькие ножки ребенка посинели и вздулись. Вдобавок под коленом левой ноги обнаружилась ранка от укуса ядовитого насекомого. Девочку едва удалось спасти.
— Нет, господин фельдшер, сегодня у нас трудный случай — операция на желчном пузыре. Я пригласил доктора Кэнтли из Гонконга. Он хирург очень опытный, а нам, возможно, понадобится его помощь. Жду его с минуты на минуту, я уже послал за ним в порт. — И Сунь направился в операционную.
Там он увидел, что старшая медицинская сестра подбирает с пола осколки — это было ее постоянным занятием: она без конца что-нибудь била.
— Сегодня вы можете быть свободны, — сказал Сунь, — вас заменит господин фельдшер.
Это решение пришло к нему внезапно — он вспомнил, с какой неохотой и брезгливостью эта заносчивая португалка выполняет его распоряжения, а сегодня предстояла сложная операция, и он должен быть совершенно спокоен.
— А собственно, что произошло? — повернулась к Суню медсестра и нагло оглядела его с головы до ног. — Вы, кажется, мне не доверяете?
— Любезная мадам Сальвариш, буду откровенен: я боюсь, что ваша обычная нервозность и рассеянность помешает мне сегодня сохранить присутствие духа.
— Что, что?! — повышая голос, переспросила медсестра. — Ах, присутствие духа! Это нам, португальцам, постоянно приходится держать себя в руках, чтобы работать с китайцем. Я уйду, — в голосе ее послышалась угроза, — но никто, слышите, никто не согласится работать с вами, желтолицым неучем, вообразившим себя хирургом. Ладно, если бы вы еще не совали нос в дела, которые не касаются вашей хирургии. «Ах, послушайте моего совета, господин Ли, вам следует отучить себя от скверной привычки курить опиум!»- сестра передразнила Суня настолько удачно, что он не мог сдержать улыбки. Но это разозлило ее еще больше.
— Да для вашего Ли опиум — единственная отрада в жизни! А знаете ли вы, что думают о вас наши доктора? — И она выхватила из-за корсажа, туго обтягивающего ее полный стан, какую-то бумажку и помахала ею у Суня перед носом.
— Вот, — торжественно произнесла она, — весь наш персонал подписался здесь под протестом против вашего пребывания в стенах этой больницы! Слишком уж много вы на себя берете!
Чем больше она распалялась, тем невозмутимее становился Сунь.
— Я запрещаю вам говорить со мной в таком тоне, — воспользовавшись короткой паузой, заявил он. — С этой минуты можете считать себя свободной от обязанностей старшей медицинской сестры в хирургическом отделении. Не хотите со мной работать — не надо. Я вас не неволю. Всего хорошего.
Сунь повернулся к столу, чтобы взять резиновые перчатки, которых, как всегда, на месте не оказалось, и увидел в окно доктора Кэнтли. В руках он держал хорошо знакомый Суню саквояж.
Пока больного готовили к операции, операционная постепенно наполнялась его родственниками и друзьями. Здесь это было принято. Зная, что выпроводить их не удастся, Сунь строго приказал им не шуметь и встать подальше от стола.
— Сами будете оперировать, учитель? — спросил Сунь, поздоровавшись с доктором Кэнтли.
— Нет, дорогой Сунь, я уверен, что вы прекрасно справитесь сами. Я буду только ассистировать.
Операция началась.
Доктор Кэнтли с удовольствием наблюдал за точными, скупыми, уверенными движениями своего ученика.
«Прирожденный хирург, талант! — подумал он с восхищением, глядя, как артистически работает Сунь Ят-сен. — За него можно быть спокойным!»
Наконец все было закончено. Сунь снял перчатки, вытер полотенцем потное лицо.
— Хирург Сунь Ят-сен, от души поздравляю вас с блестяще проделанной операцией! — Доктор Кэнтли крепко пожал Суню руку. Сунь улыбнулся:
— Спасибо. Счастлив слышать это от вас, учитель.
— Думаю, что вас ждет большое будущее. Да-да, я в этом не сомневаюсь, — добавил он, увидев на лице Суня горькую усмешку. — Кстати, не собираетесь ли вы в ближайшее время нанести нам визит, ну, скажем, в воскресенье? Миссис Кэнтли была бы очень рада.
— Сердечно вам благодарен. Я и сам об этом подумывал. Но до воскресенья еще далеко, не могу ли я попросить вас об одном одолжении: не захватите ли вы в Гонконг письмо для моего бывшего однокурсника — надежды на почту нынче плохи.
— Охотно, друг мой. Письмо для господина Чэнь Шао-бо? Давайте его сюда.
Но нанести в воскресенье визит доктору Кэнтли Сунь Ят-сену не пришлось. В Португальском Обществе медицинской помощи события развивались стремительно.
В пятницу Общество созвало правление, чтобы обсудить вопрос о соответствии доктора Сунь Ят-сена должности хирурга городской больницы. Дело было шито белыми нитками: подобного рода обсуждения проводились лишь в том случае, когда кому-либо из служащих следовало отказать от должности.
В зале, где заседало правление, стоял кислый запах давно не проветривавшегося помещения. За длинным столом восседали шесть ученых мужей — цвет медицинского мира колонии. Все они были знакомы Суню и в свою очередь хорошо знали хирурга-китайца. Но сейчас, плохо скрывая неприязнь, они рассматривали его с бесцеремонным любопытством, словно видели впервые.
Секретарь Общества, глядя в сторону, указал Суню на стул.
— Прошу внимания, господа, — он постучал сухими костяшками пальцев по столу. — Сегодня мы должны обсудить вопрос о замещении вакансии хирурга в городской больнице. Суть вопроса состоит в том, что, как вам известно, господа, на территории Португалии, согласно закону, разрешено практиковать только лицам, имеющим диплом португальского колледжа. Можете ли вы предъявить такой диплом, господин Сунь Ят-сен?