Скотт говорит все это с высоты своего опыта, но, когда его супруга забеременела в первый раз, эта новость сбила его с ног. Ему было двадцать четыре, и перспектива стать отцом в течение неполного года не входила в его планы. Тем не менее Скотту не потребовалось много времени, чтобы принять это и прийти к простому заключению: взялся за гуж, не говори, что не дюж. Первая проблема, вставшая перед молодым отцом, заключалась в том, что его новый статус шел вразрез с его образом жизни, и даже никто из его друзей не принимал эту новость всерьез.
Я хорошо посмеялся над ними, когда они стали отцами в свои тридцать – сорок лет, но удержался от звонков в три часа утра с требованиями «встретить меня в клубе». Подготовка? По-моему, мы купили книгу про беременность авторства глупой старой и сентиментальной Мириам Стоппард. Тогда ведь не было интернета, так что многое строилось на догадках. Я был абсолютно одержим вопросом безопасности моей жены и постоянно думал о микробах. Я стал абсолютно нетерпим к людям, чьи привычки находились, скажем так, ниже «стандартного» уровня. Да, мы посещали занятия по дородовой подготовке, но тогда там была какая-то завернутая на нью-эйдж ерунда. Как раз там я начал задаваться вопросом, во что я позволил себя втянуть, но, похоже, мое тело контролировали невидимые силы. Что-то вроде «папкиного транса».
Готовность Скотта тем не менее не была на высоте, и его впечатления от участия в родах не уступают по яркости впечатлениям от бразильского карнавала.
Часть меня хотела убежать оттуда и присоединиться к бродячему цирку, вступить в иностранный легион или выпить залпом сто пинт пива. На самом деле я был с женой от начала и до конца, у меня была самая лучшая точка обзора, и я видел все происходящее. Ни слова больше! Я не хочу обескуражить потенциальных отцов, читающих эти строки! Но в первый раз это тянулось часами и часами, я чувствовал себя обузой, но никак не помощником. Я чувствовал, что от меня было бы больше пользы, если бы я просто стоял за дверью, выкуривая две пачки «Мальборо» и кусая ногти, прежде чем наконец пойти и нажраться, «обмыв ножки», как это делали наши отцы. Однако шутки в сторону: когда роды пошли по-настоящему, я действительно был нужен жене, по-моему, она даже сказала потом, что я был «великолепен». Не знаю, правда, что она имела в виду. Все эти дыхательные упражнения хиппи, которым нас учили на дородовых занятиях, были бесполезны.
Возможно, многие удивятся, но в Великобритании в середине девяностых условия пребывания в роддоме тоже были далеки от санаторных. Британским роженицам, как и российским, прямо скажем, надо было готовиться к спартанской обстановке и соответствующему отношению.
Женский персонал обращался с роженицами в госпитале довольно странно, будто бы делал все, чтобы только увеличить их страдания. Сам госпиталь напоминал мне о странах третьего мира. Там же, между прочим, родился Оззи Осборн в 1948-м, и я сомневаюсь, что с тех пор в здании проводился хоть какой-то ремонт.
После часов и часов потуг, после созерцания нескончаемых сцен агонии жены в 3:36 родилась Мин. По словам Скотта, она так долго проходила по родовым путям, что ее голова напоминала по форме голову королевы Нефертити, а кожа была серая как камень. Не совсем то, что ожидал увидеть молодой отец.
Акушерка взяла ее за ноги, ударила слегка по попе и продула ее носик, пока та не задышала – все это напоминало работу ветеринара. После этого дочь передали мне. Линн была сильно травмирована после родов, ей требовалось, мягко говоря, восстановиться. Мин приоткрыла один глаз, посмотрела на меня, и с этого мгновения началось мое отцовство. С той самой минуты я превратился из здравомыслящего мужчины в совершенно неуравновешенного потенциального убийцу.
Чего не хватает счастливому новоиспеченному отцу? Отпуска! У Скотта была гарантированная оплачиваемая неделя. Но хотя он почувствовал связь с дочерью с самого момента рождения, ей нужна была только мама. Они уже и так провели девять месяцев наедине друг с другом, и на первых порах Скотт занимался преимущественно ремонтными работами по дому, обустройством среды обитания, покупками и заработком денег. Время от времени он находил силы, чтобы улыбнуться выходкам малышки, но когда Мин исполнилось три месяца, отец неожиданно оказался нужен дочери. Ребенок стал требователен, хотел взаимодействовать.
Кажется, следующие несколько месяцев – и лет – я только и делал, что носил детей и молился о том, чтобы они заснули. Я был вовлечен в это все с самого начала. Хорошо, что дочки не помнят, как я менял им подгузники – а я иногда делал это, – всякий раз думая о том, что могу травмировать их… Вообще когда у тебя первый ребенок, ты постоянно думаешь, что с ним что-то может быть не так, но я умудрился ни разу не уронить своих на голову или чего похуже. Однако чем больше у тебя детей, тем меньше ты беспокоишься. У нашего третьего, у Оса, диагностировали кисту, когда ему было всего шесть недель от роду. Он и так кричал на полную мощность, когда хотел есть, так что можете себе представить, какой был шум, когда мы его не кормили перед анестезией. После операции он заорал так, что мы услышали на другом конце госпиталя. Болезнь может прийти к любому в любое время.
Линн и Скотт разделили свои обязанности по уходу за дочерью. Проблемы с заменой подгузников и купанием ребенка, даже когда он измазан от попы и до шеи какашками, не возникало. Скотт пробовал ходить в родительские группы, но там преимущественно были женщины, в глазах которых он читал: «Какого черта этот мужик здесь делает?» И Скотт задумывался: «Черт, да! Какого я здесь делаю?» Перестав посещать эти группы, он приложил некоторое усилие, чтобы «социализироваться» с другими родителями на детских площадках и в яслях, но пришел к выводу, что взаимодействие с миром «нормальных» не относится к числу его сильных сторон. «Не могу сказать, что скучаю по такому общению, хорошо, что с этим покончено», – закрывает Скотт эту тему. У него, как у отца, хватало проблем помимо налаживания сомнительных социальных связей.
Все спокойно, пока они не замечают твое существование и не понимают, кто ты. А когда все-таки замечают, приходят стресс и давление: ты должен справляться, ты должен быть примером для каждого из них, ты не можешь отказать, ты должен просчитывать каждый ход. Я записался на курсы, чтобы стать преподавателем игры на гитаре. Это было нелегко, я не чувствовал себя достаточно компетентным, и там было еще сорок участников, каждый из которых казался профессиональнее меня. Но прошел первый курс, и нас осталось всего шестеро.
Я учился три года, чтобы повысить свою квалификацию, в итоге это помогло мне обеспечивать мою семью, это гарантировало им некоторую стабильность и внутреннее спокойствие. Конечно, они это и сегодня не ценят, маленькие неблагодарные засранцы: «Папа, почему ты мне тогда не купил лошадку?!»
Скотт и Линн жили далеко от своих родственников, так что помощи ждать было неоткуда. Но они сошлись с парой молодых родителей из числа соседей, и, по крайней мере, у них появилась компания. Потом родилась Сидни, стало труднее.
Когда она родилась, Мин стала экстремально требовательной, постоянно просила, чтоб мы не носили Сидни на руках: «Вы можете ее уже положить?» Но, конечно, мы не могли! Малыши хотят все видеть с высоты шесть футов над землей, как и ты! Но, по правде, когда старшие понимают, что могут быть полезны, они начинают помогать. Какое-то время. Отлично помню, как девчонки были напуганы, когда услышали, что мы ждем третьего. Сидни было семь, Мин было десять. Мы им сказали об этом за ужином, думали, что их это порадует, но старшая сказала: «О, нееееееет!», а младшая разрыдалась. Она была разбита новостью, что лишится статуса нашей «малышки». Хотя они полюбили Оса, когда он родился. Потом, впрочем, любви стало меньше, он взрослел и сильно раздражал их… Много написано о том, как на человека влияет то, каким ребенком по счету он был в семье. С детьми тяжело обходиться одинаково, как бы ты ни старался, просто потому, что контекст их положения и то, как они видят себя в конкретный промежуток времени, отличаются от того, что было раньше. Младшие знают, что есть старшие, которые за ними приглядывают.
Скотт переключился на воспоминания о первых месяцах с новорожденным и заметно оживился, когда описывал нервное истощение и эмоциональное перенапряжение, ставшие его постоянными спутниками на этот период. Многие с сочувствием припомнят, что сталкивались с подобным, а для кого-то эти байки в новинку – лично знаю таких счастливчиков. Сволочи.
Когда они были совсем крохотные, то мне случалось забывать выключить телевизор перед сном: я просто вырубался, и когда среди ночи я подскакивал от звука автоматически выключающегося телевизора – это было как удар в сердце. Я не забуду эту гонку на время: летишь подогреть молоко, чтобы оно было теплым, но не горячим, там внизу на кухне в чернильной тьме зимней ночи, а потом бежишь сломя голову наверх, чтобы засунуть бутылку им в рот и, наконец, прекратить этот крик. На следующий день все, что ты можешь сделать, – это использовать любую попытку вздремнуть. Гуляешь с коляской, а впереди прямой участок пути на сто метров? Прикрой глаза на двадцать секунд и вздремни, если ты во что-то врежешься, то непременно проснешься!
Такой режим сна доконает кого угодно, я гарантирую это, но Скотт, чья прежняя жизнь была хаотичной и непредсказуемой, нашел в этом плюс. Малышки преподали ему ценный урок и научили рассчитывать свое время точно, что привело Скотта к более рациональному планированию и более эффективной работе. Он считает, что достиг даже большего за время, когда дочери были младше, если сравнивать с временами до их рождения. Когда дети пошли и стали разговаривать, жизнь стала интереснее, потому что было невозможно не отвечать их растущим запросам.
Наша первая девочка была ангелом, вторая была ужасна, а парень – сущий к