Дочери Ричарда было почти три в 1995-м, когда между Перу и Эквадором произошло несколько боевых столкновений. Как часто бывает, стороны боролись за спорные территории на границе, с точки зрения правительства Эквадора несправедливо отданные Перу после войны 1941-го. Каждая из сторон потеряла менее ста человек, менее чем за полтора месяца конфликт был прекращен, но напряженность сохранялась до 1998-го. Перу постепенно выбиралось из экономического кризиса, вызванного политикой правительства в восьмидесятых, и эта война, получившая название «война Альто-Сенепо», не сильно сказалась на экономике. Плюс семья Ричарда была финансово обеспечена, так что никаких форс-мажоров в первые годы жизни дочери не было.
Ричард вспоминает, что период этого конфликта прошел для него спокойно. Вообще каких-то страхов или беспокойства он тогда не испытывал.
Начнем с того, что я не робкого десятка. Но я помню, что неслабо перепугался, когда вернулся с работы, а дочку увезли в больницу из-за очень высокой температуры. Тогда я сильно струхнул… А вообще, если честно, я не сильно участвовал в домашних делах. Сменил, конечно, пару подгузников. Мы никогда не спорили об этом, не делили обязанности, но я все равно был рядом, когда был нужен.
Ричард расстался с матерью Химены, когда дочери было всего четыре. Пара пыталась сохранить отношения, и через какое-то время после расставания они начали встречаться снова, но этого хватило ненадолго. Впрочем, разошлись мирно: у каждого на тот момент были новые партнеры. Ричард считает, что одной из причин сохранения доверительных отношений с дочерью было то, что они постоянно виделись и долгое время жили недалеко друг от друга. Сейчас, когда Химена уже взрослая, Ричард замечает, что их общение с дочерью закономерно изменилось.
Теперь я, конечно, не чувствую той же ответственности. Она уже давно сама отвечает за свои поступки, но это не значит, что я отказываю ей в поддержке, в том числе финансовой, или просто советом, если она нуждается в нем… Мы сохранили доверительные отношения до сих пор.
Чета Носсар никогда не оставалась один на один со своими проблемами. Когда Ричард и Рочи поженились, он жил в большом доме, и они переехали в большую, хорошо обставленную комнату под крышей с ванной. Когда Роксана забеременела, они переехали на второй этаж и поселились в комнате, в которой прошло детство Ричарда. Двоюродная тетя и ее родня всячески помогали паре, в общем-то, они все жили под одной крышей около года. А Химена была тихой девочкой и отлично спала по ночам – чудо, а не ребенок! Плюс Ричард был не особо загружен на работе, поэтому у него было достаточно свободного времени, чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке после рождения дочери.
Хотя для многих молодых семей первые месяцы с ребенком становятся серьезным испытанием отношений на прочность, Носсар пережили этот период без потерь. Неожиданное родительство не навредило их отношениям. Ричард считает, что именно помощь родственников и материальная обеспеченность сыграли в этом свою роль. Тем не менее он изменил своим привычкам: перестал гулять по ночам, посещать концерты и бары, социальная жизнь заметно просела. Сам он относился к этому спокойно.
Конечно, я был молод, в каком-то смысле дик, но все было в порядке. Просто изменился сценарий, это было что-то новое, к чему я относился с любопытством и доброжелательно. К тому же я не изменял своим увлечениям и, например, все так же слушал музыку. Со временем я познакомил дочь с самыми разными группами, не только тяжелыми… Она всегда знала, что я тоже пишу музыку. Но она никогда не была на концерте Matus, ведь это изначально был студийный проект… Но дочь была на наших репетициях, она фотографировала группу и даже записала несколько видео.
Когда Ричард обмолвился о госпитализации Химены, которая, к счастью, оказалась недолгой, разговор сам собой пришел к обсуждению организации здравоохранения в Перу. И медицину, и систему образования заодно Ричард охарактеризовал одним словом – «паршивые».
В 2003-м я слег с аритмией. Меня положили в ближайшую больницу, по месту проживания. Это была большая ошибка. Меня оставили в приемном покое, долго никто не появлялся. Какое-то время спустя меня облепили электродами и велели ждать кардиолога. Но я его так и не увидел. После четырнадцати или пятнадцати часов ожидания я выбрался оттуда и добрался до частной клиники, где все необходимые процедуры выполнили за двадцать минут.
Со школой были проблемы другого рода. Ричард помогал Химене с уроками, когда была нужна помощь, но изначально он был не согласен с выбором учебного заведения – религиозной школой. Просто мама Химены и теща учились там же.
Именно таким и было их объяснение – мол, это традиция, или что-то там такое же глупое… В итоге они поняли, что я был прав, Химена возненавидела это место и попросила перевести ее, поэтому закончила обучение уже в другой школе. Учеба в колледже ее никогда не привлекала. Она всегда проявляла художественные наклонности, артистизм, и она посещала занятия, которые помогли ей раскрыть эти навыки. В общем-то смена школы никак не повлияла на развитие этих талантов, потому что Химена демонстрировала их с рождения. Мы ведь познакомились с ее матерью в институте рекламы и графического дизайна. Каждый из нас обладал навыками работы с графикой, мы оба компетентны в этой области, и то, что дочь унаследовала наши таланты, очевидно. Мы всегда поощряли ее увлечение искусством, и я думаю, что мы проделали хорошую работу.
В 1996-м Ричард ненадолго разлучился с семьей: его жена получила роль в своей первой мыльной опере, а съемки проходили на берегу залива Паракас. Мыльная опера – дело затяжное, поэтому Рочи провела там с Хименой несколько месяцев. Когда дочь выросла, стала самостоятельной, у Ричарда появилось свободное время подумать о своем месте, и он понял, что Лима – не его город. Последние десять лет он часто путешествовал, предпринимая попытки переехать в другой город. Так он и оказался в Оксапампе.
Ричард и Химена давно живут каждый своей жизнью, и кажется, что он говорит о своем опыте отцовства даже отстраненно, однако это просто видимость, трезвый взгляд на жизнь.
Я не думаю, что, становясь родителем, ты по умолчанию становишься лучше как человек, этот вопрос касается человека как личности в целом. Вот у моего папаши было пять или шесть детей, никого из них я не знаю, кроме сводной сестры. Едва ли с кем-то из них он обходился лучше, чем со мной. Для своей дочери я стараюсь быть не просто отцом, но безусловным другом. Пусть она сама принимает решения, я уважаю их. Если она спросит совета, я дам его. Несомненно, многое можно было сделать лучше, но нет смысла оглядываться назад. Наградой мне служит то, что я вижу, каким удивительным человеком выросла моя дочь.
С начала карантина, достаточно жестко организованного в Перу, Ричард не видел Химену. Карантин был объявлен, когда Ричард гостил в Лиме с подругой, они как раз остановились в отеле. Она успела вовремя взять билеты на самолет и вернулась домой, но Ричард не смог вернуться в Оксапампу, потому что местные перелеты были закрыты аккурат за сутки до этого, а билеты на автобус взять было просто невозможно. Все пути домой были перекрыты. Несколько месяцев карантина он провел у своей двоюродной бабушки девяноста трех лет. На удачу Ричарда, бабушка нашла, где его разместить. Химена же провела карантин в безопасности с матерью и сводной сестрой, так что единственной заботой Ричарда было не подцепить вирус и не заразить бабушку.
Сначала это было некомфортно, но через несколько недель я свыкся с обстоятельствами. Большим стрессом была постоянная стирка после похода в магазин или банк той немногочисленной одежды, которая у меня была с собой. Я ведь планировал провести в Лиме неделю, а не несколько месяцев. Полагаю, мои меры безопасности были избыточны, но я боялся за здоровье бабули, которая была очень уязвима ввиду ее почтенного возраста. А так жаловаться не приходится. Я часами сидел в телефоне, смотрел видео на YouTube, слушал музыку, читал и писал. Мне очень не хватало музыкальных инструментов под рукой, и я не мог все это время записывать свои музыкальные идеи, ну и все же в наушниках с телефона слушать музыку тоже сомнительное удовольствие…
11. Мотокросс, натуральная медицина и тяжелый металл, или Как все успеть, когда работаешь шестьдесят часов в неделю. Дания
Рун Бек, тридцать семь лет, вместе с женой Камиллой воспитывает четырехлетнего сына Бурре. А незадолго до выхода книги у Руна и Камиллы родился второй сын. Наш герой работает сушефом в магазине органических продуктов, дерет глотку в местной тяжелой банде Uddød.
Когда я слушал записи громкой датской банды Plöw, я не мог представить их вокалиста Руна в образе отца. Восемь лет назад Рун был моложе, беззаботнее и мог позволить себе орать, не жалея глотки, про Бессмертного Скелета-Пахаря, капитана Фунгуса и прочих персонажей, воплощающих разные мятежные характеры. А видео, которое они сняли на песню High Tide? Собрались музыканты и самовыпиливаются посредством инструментов… Но это было семь лет назад. Plöw давно распались, Рун остепенился, но так продолжаться долго не могло, и теперь он вокалист Uddød…
Кажется, Рун легко вжился в новую роль и органично раскрыл в себе новые качества, о которых прежде не знал. Возможно, пример собственного отца вдохновлял его. По крайней мере, такое впечатление создается, когда слушаешь, насколько активно они вместе проводили свободное время.
Я всегда уважал отца. Он придерживался позитивного образа мышления, и я перенял его. Он проводил со мной много времени, мы плавали, участвовали в мотокроссе, он поддерживал мой интерес к игре на гитаре и к музыке в целом. Он привил мне интерес к натуральной медицине, или натуропатии. Мы до сих пор видимся довольно часто, и у нас всегда находится повод посмеяться, потому что нас смешит одно и то же.