— Я знаю, - шепчет, прекратив наш сладкий поцелуй. – Поэтому не спешил и не торопил. Я хотел, чтобы ты сама приняла решение, когда между нами случится первый секс.
— Ты действительно существуешь или я всего лишь тебя придумала? – смеюсь, смело убираю руки и поворачиваюсь к Роме. Он гладит мое лицо, нежно покрывает его поцелуями, не спешит, словно у нас впереди еще одна жизнь.
— Не идеализируй меня, солнышко, - чмокает в нос, а потом, прильнув к губам, заставляет меня забыться.
Я пылко, немного неумело и неопытно, отвечаю на поцелуи, на ласки. Я таю на его губах, на его руках. Я не могу сделать грудью полный вдох, потому что от счастья задыхаюсь, от его безмерной нежности, от его безграничной ласки. Наверное, так любят. По-настоящему любят. И эта мысль проникает в меня вирусом, оседает где-то в уголке души, чтобы потом неожиданно атаковать меня и заразить неизлечимой болезнью, название которой любовь.
Я его люблю.
Сильно. Отчаянно. Надрывно.
Жар наших тел смешивается, как и дыхание, становясь одно на двоих. Переплетаются наши руки, ноги. Мой стон глушат любимые губы, а слезы, катящие из глаз, стираю любимые пальцы. Крепче обнимаю Рому, почувствовав, как расстояние между нами вдруг увеличивается. Сильнее прижимаюсь к его груди, слыша бешенный стук его сердца, как свой собственный.
— Не уходи! – шепчу со страхом.
Мне кажется, что Рома сейчас встанет и уйдет от меня, словно я его чем-то разочаровала. Ищу в голубых глазах капельку недовольства или раздражения, но не нахожу ничего такого, облегченно вздыхаю. Он ласково мне улыбается, гладит по волосам, целует меня в лоб.
— Я никуда не ухожу. Я рядом, - ложится рядом, прижимает меня к себе, продолжая меня успокаивающе гладить теперь по спине.
Устраиваюсь на его плече, вырисовываю пальцем разные узоры на его груди. Он красивый не только лицом, но и телом. Возраст отражается только в выражении глаз и незаметной седине в темных волосах. Так, глядя на Романа, не подумаешь, что у него есть взрослая дочь. Подумав о подруге, улыбаюсь, прижимаюсь губами к бьющейся жилке на шее у Ромы. Регина будет в шоке и в восторге, если ее слова о том, что она не против моих чувств к ее отцу правда. Лика... Лика может меня не простить, если узнает, что из-за меня Роман с ней расстался.
Сколько по времени мы лежим, без понятия. Мы даже вместе задремали, но поверхностно, потому что я постоянно прислушивалась к дыханию Ромы. Пытаюсь понять, что чувствую после первой близости с человеком, от которого я бы с удовольствием родила ребенка. Эта мысль меня не пугает, она обычная, естественная для влюбленной девушки. Тело мое и в тоже время не мое. Я теперь как-то иначе воспринимаю прикосновения, поглаживания. Острее реагирую, более чутко и с полной отдачей.
Приподнимаюсь на локте, рассматриваю спокойное лицо Ромы. Он спит. Или делает вид, что спит. Одна его рука лежит на животе, на другой я только что лежала. Осторожно сползаю с кровати, подбираю с пола полотенце.
— Ты куда? – подпрыгиваю на месте от неожиданности, оглядываюсь через плечо. Голубые глаза прищурено меня разглядывают.
— Хочу принять душ. – щеки краснеют, а он понимающе улыбается. Не мужчина, а сказка. – Может поужинаем? – на мой вопрос реагирует мой желудок, громко о себе напомнив.
— Хорошо, - приподнимается, я отвожу глаза в сторону. Мне еще неловко находиться рядом с обнаженным мужчиной, самой не по себе стоять перед ним в одном полотенце. Рома усмехается, обматывается простыней, становясь сейчас похожим на греческого бога.
— Все в порядке? – подходит ко мне, приподнимает мой подбородок. Заглядывает в глаза, ища в них сожаление или досаду, но подобного я не испытываю, поэтому улыбаюсь ему.
— Все отлично, - уверяю его.
Думаю, что дискомфорт, который я сейчас ощущаю, вскоре пройдет. Нужно время ко всему привыкнуть. Привыкнуть к тому, что между нами теперь совершенно другие отношения, которые приятно будоражат кровь и волнуют воображение. Сейчас мне хочется быть для Ромы особенной, чтобы все женщины в прошлом, перестали существовать. Даже в воспоминаниях.
37 глава
— Я даже не почувствовала, что мы были в командировке, - смеюсь, прижимаюсь к Роме. Мы сидим в аэропорту Сеула, ждем рейс. Перед нами на столе стоят две чашки кофе и капучино со щепоткой взаимного счастья. Рома нежно меня обнимает за плечи, не разрешает далеко от него отсаживаться, я и сама этого не хочу.
— Нужно подумать, где мы вместе проведем Новый год, - сердце сжимается от этого «мы», сдерживаюсь, чтобы не зажмуриться и не ущипнуть себя. Я до сих пор не верю в свое счастье, в свое волшебное состояние. Мне хочется порхать как бабочка, светиться как стовольтная лампочка.
— Может дома? Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Или приедет Регина? – все реже я вспоминаю подругу и мачеху, а когда вспоминаю, стараюсь о них долго не говорить. Все еще чувствую себя разлучницей и воровкой чужого счастья, будто я оттяпала чей-то кусок пирога.
— Нет, Регина со своим бойфрендом, - последнее слово пропитано ядовитой язвительностью. Меня коробит немного, так как Рома видимо не осознает, что ситуация дочери идентична с нашей ситуацией, но об этом я ему не говорю.
— Они улетают в Швейцарию. Она мне недавно от этом писала.
— Правда? А мне ничего не говорила, - поправляю пиджак на мужской груди, меня ласково чмокают в щеку. – Мы ей скажем о нас?
— Если хочешь – говори. Я не собираюсь скрывать наши отношения, но и кричать о них на каждом углу тоже не планирую. Если кто-то из сотрудников нас увидит вместе, пусть вспоминают пословицу: седина в бороду, бес в ребро. Я не хочу тебя прятать от всего мира. Ты слишком красива для роли мышки, - когда он говорит, что я красива, а Рома об этом постоянно говорит, я краснею и дико смущаюсь. Мне до сих пор не верится, что восхищение и немое обожание голубых глаз направленно на меня.
Сеул положил начало моей персональной сказки, а Бали продолжило. Я впервые за долгое время ни о чем не волновалась. Я нежилась в объятиях Ромы и не думала ни о ком и ни о чем. Был только он и гостиничный номер. Мне даже выходить за пределы отеля было лень, намного интереснее было лежать в кровати рядом с самым лучшим мужчиной на Земле. Мой рай – это Рома. Его глаза. Его губы. Его дыхание. Его сердцебиение.
В этот раз девять часов полета прошли для меня незаметно, потому что мы летели ночью, я спала на плече Ромы. Когда самолет стал подлетать к нашему городу, он меня будит поцелуем в губы. Нежно, украдкой, почти воровато.
— Мы уже почти дома. Поедем ко мне в дом? Ты должна заценить размеры моей кровати, - пошловато шутит, улыбаясь. Я смеюсь, прикрывая зевок ладошкой.
— Я в другой раз оценю размеры твоей кровати.
— Как-то я привык засыпать и просыпать вместе с тобой. Кто будет меня теперь теснить к краю кровати? Почему ты не хочешь сразу поехать ко мне? Хотя, наверное, стоит заехать на квартиру и забрать твои вещи. Но сегодня я выдам тебе свою футболку, так уж и быть. Но ты знаешь уже, что мне нравится... – выразительно опускает глаза на мою грудь, обжигая меня своими пылким взглядом сквозь одежду.
Да, я знаю уже, что Роме нравится, когда я полностью обнажена и не стесняюсь своего тела. А я все еще стесняюсь, желание обмотаться простынью возникает каждый раз, когда встаю с кровати. И вообще он ненасытный любовник. Ему всегда мало. Впрочем, мне тоже мало.
— Мне нужно на свою квартиру. Там остались учебники, которые мне потребуются для подготовки к зимней сессии. Поэтому сегодня никак, а вот завтра... – нагибаюсь, дразню его губы своими губами, но не целую. – Завтра я перееду к тебе.
— Ловлю на слове. Тогда едем сначала к тебе, потом еще раз к тебе, думаю остаться у тебя...
— Ром, у меня ключи остались на твоей квартире. Поэтому давай ты меня завезешь за ключами, сам поедешь к себе домой, я самостоятельно съезжу за учебниками. Не хмурься, - разглаживаю его лоб, очерчиваю брови. Он недовольно вздыхает, но молчит, давая мне понять, что согласен с моим планом, хоть он его и не устраивает.
После посадки, держась за руки как влюбленные, а я влюбленная до безумия, что мне отпускать его руку не хочется, выходим из здания аэропорта. Садимся в заказанный автомобиль бизнес-класса. Всю дорогу до квартиры Ромы я поглаживаю его костяшки, а он мои, при этом во второй руке держа мобильный телефон, читает электронные письма. Мой любимый трудоголик. Неудивительно, что в компании дела идут в гору. С таким руководителем расслабляться некогда, когда он своим примером показывает, что готов трудиться почти двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
— Я тебе позвоню, - ему хочется более жадного поцелуя, но ограничивается скромным, потому что впереди сидит водитель. Я чмокаю его в щеку, мы вдвоем выходим. Он достает из багажника мой чемодан, ловит мою руку и не может ее отпустить.
— Ром... – осторожно освобождаю свои пальчики, он смеется и отпускает мою ладонь. – Я сама тебе позвоню! – приподнимаюсь на носочках, прижимаюсь к губам.
— Я уже считаю минуты, когда ты ко мне переберешься. Отсчет пошел. Собери вещи сразу, чтобы не нужно было по сто раз возвращаться.
— Слушаюсь и повинуюсь, - мне самой тяжело с ним расставаться. Я приросла к нему душой и телом. Мне не только душевно больно, физически невыносимо без него. Знаю-знаю, Регина и Полина скажут мне, что нельзя с головой растворяться в мужчине, но с советами уже поздно, я оседаю на дне его души.
Посылаю Роме воздушный поцелуй, подхватываю чемодан, радуясь, что он не стал меня провожать до двери. Иначе бы не ушел, я бы не поехала за книгами, а они мне нужны. Любовь-любовью, а сессия по расписанию.
Вещи не распаковываю, чищу зубы, привожу себя в порядок, переодеваюсь и в приподнятом настроении с ключами бегу к метро, чтобы через полчаса оказаться возле родной двери. Вставляю ключ в верхний замок, он не поворачивается. Нижний поворачивается один раз. Но я помню, что в последний свой приход закрывала на два замка.