– Согласен.
– Кстати, как думаешь, где он может быть?
– Думаю, в кабинете деда.
– У него и на даче был кабинет? – удивилась Яна.
– О да, – улыбнулся Марк. – Дед был страшным трудоголиком. Хотя он всегда говорил, что не работал ни дня в жизни, потому что занимался тем, что ему нравилось. Здесь часто собирались его приятели-ученые, приезжали студенты, которые помогали в исследованиях, так что у нас всегда был полный дом людей. Было весело. Я любил это место.
– Но ты давно сюда не приезжал, – вопрос прозвучал как утверждение.
– После смерти деда все так закрутилось, что я даже не вспоминал об этом месте. Как раз тогда я встретил… Неважно. Ладно, – Марк встал и оттряхнул с рук пыль, – готова идти на поиски картины или останешься здесь у огня?
Яне не хотелось оставаться одной, поэтому она поспешно встала и последовала за Марком по старой скрипучей лестнице.
Марк толкнул одну из дверей, и они оказались в небольшой комнатке, заставленной по периметру книжными шкафами. У окна стоял стол, на который Марк пристроил подсвечник и зажег свечи. Несмотря на легкую запущенность, кабинет сразу показался Яне таким уютным, и она поняла, почему Лев Яковлевич любил здесь работать.
Марк тем временем открывал и закрывал шкафы в надежде обнаружить в одном из них картину Натана Рахлиса.
– Так, похоже, я ошибся, здесь ничего нет.
– Давай еще посмотрим наверху, – Яна указала на высокие книжные шкафы.
Марк подтащил к одному из шкафов шаткий стул и осторожно забрался на него. Стул угрожающе скрипнул, а Яна на всякий случай подошла ближе, чтобы поймать Марка, если шаткая конструкция не выдержит его веса. Марк только улыбнулся этому, но Яна в полумраке этого не заметила.
Когда все шкафы были осмотрены, Марк разочарованно заключил:
– Пусто.
Яна задумалась. Если бы она хотела спрятать что-то дорогое сердцу так, чтобы другие этого не нашли, но она сама могла достать это в любой момент, какое место она бы выбрала? Догадка пришла неожиданно и поразила своей простотой.
– Я знаю! В детстве я часто устраивала тайники за книгами. Мать никогда не стала бы там искать, а я могла достать свои сокровища, когда хочется.
Марк еще раз оглядел комнату и скомандовал:
– Я начинаю слева, а ты – справа.
Они принялись вытаскивать книги, складывая их аккуратными стопками на полу. Но, чем дольше они опустошали полки, тем более порывистыми становились их движения, в конце концов, Марк просто начал сваливать книги неаккуратной кучей на полу.
– Есть! – воскликнула Яна. Она как раз снимала с полки собрание сочинений одного из классиков, как вдруг заметила у дальней стенки шкафа какой-то предмет.
Марк, не церемонясь, смахнул все оставшиеся книги на пол, и аккуратно вытащил прямоугольный предмет, завернутый в посеревшую от пыли ткань.
– Похоже на картину, – сказал он.
– Разворачивай скорее, – поторопила его Яна.
Марк положил их находку на стол поближе к свету и аккуратно развернул.
У Яны перехватило дыхание. С картины прямо на нее смотрела Симона. Огромные глаза с чуть опущенными уголками делали ее лицо печальным и каким-то беззащитным, но в них горел огонь, а губы были чуть приоткрыты, словно на них застыл прерванный поцелуй.
– Это она! Не могу поверить!
– Теперь понимаю, почему дед предпочел скрыть такую покупку. Портрет действительно довольно откровенный. – Девушка на картине была полностью обнажена, только на ее шее поблескивал золотой медальон с причудливым узором на крышке. Но не ее нагота смущала, а нечто интимное, глубоко личное, что застыло во взгляде. Как будто тот, кто смотрел на портрет, увидел то, что не предназначалось для чужих глаз.
– Жаль, что придется его уничтожить.
– Так, – Марк накинул на портрет ткань, в которую тот был завернут. – Пойдем, пока ты не передумала.
Они вышли во двор, дождь немного утих и перешел в легкую морось. Марк провел Яну к старому кострищу, пристроил в центр портрет и чиркнул спичкой. Яна пожалела, что они не взяли с собой никакой горючей жидкости, но, как оказалось, это было без надобности – огонь быстро занялся и поглотил картину целиком. Спустя всего несколько минут от нее остался только тлеющий подрамник.
– Вот и все, – Марк улыбнулся. – Мы, конечно, уничтожили произведение искусства, но зато теперь тебе ничто не угрожает.
Яна почувствовала, как ее накрывает волной облегчения. Она начала смеяться, не в силах поверить, что ее кошмар, наконец, закончился. Марку быстро передалось ее веселье, и они несколько минут хохотали до слез.
– Давай вернемся в дом, пока дождь снова не начался.
Они зашли в успевшую прогреться гостиную, и Яна уютно устроилась в кресле, подвинув его поближе к огню.
– Знаешь, мне не кажется, что после всего этого я могу проспать дня два, не меньше.
– Два дня обещать не могу, но до утра вполне можешь подремать. После такого дождя я бы не рискнул ехать по грунтовке к шоссе.
– Что ж, – сонно пробормотала Яна, – тогда я немного посижу тут с закрытыми глазами? – Ответ Марка она не услышала, потому что уже крепко спала.
Дождь снова усилился и громко барабанил по крыше. Марк подбросил в печь немного поленьев, укрыл спящую Яну теплым клетчатым пледом, а сам устроился в дедовом кресле-качалке у окна. То, что дед оказался замешан во всей этой истории, его удивило. Лев Яковлевич ни разу не обмолвился о том, что был знаком с Симоной, хотя очевидно, что она много для него значила, в противном случае он не стал бы приобретать ее портрет и потом прятать его от посторонних. Во всем этом чувствовалось что-то личное, желание скрыть от чужих нечто важное и дорогое его сердцу. Но какие отношения их связывали? Дружба? Любовь? Единственный человек, который мог об этом рассказать – Елена Львовна, но после его последнего визита вряд ли она захочет откровенничать на эту тему, да он и не горел желанием знать правду. Марк не знал своей бабушки, но дед всегда с теплотой и любовью о ней отзывался, поэтому у него не было никаких сомнений, что даже после смерти супруги Лев Яковлевич продолжал ее любить. Покупка портрета другой женщины никак в эту картину не вписывалась. Может быть, все дело в том, что дед подозревал, что в полотне заключена часть энергии души Симоны? И он, как пытливый исследователь, надеялся получить подтверждение тому, что после смерти душа может задержаться в этом мире? В таком случае в покупке портрета нет никакого романтического подтекста, а исключительно научный интерес, тем более, если деду было известно о том, что возлюбленный Симоны состоял в обществе «Круговорот». Но почему в таком случае он никому о нем не рассказал? Мог бы поделиться своей теорией хотя бы с Марком… Ладно, правды он все равно уже не узнает, так что нет смысла забивать себе этим голову. Марк закрыл глаза и, вслушиваясь в мерный шелест дождя, заснул.
Глава 24
Яна потягивала горячий кофе из стаканчика и смотрела на мелькающие за окном автомобиля деревья. Ей до сих пор не верилось, что у них с Марком все получилось, но ночью она спала без сновидений, и в остальном Симона тоже больше себя никак не проявляла, так что вполне возможно, что ее душа отправилась наконец на встречу с возлюбленным и больше девушку не побеспокоит. Очередная почти бессонная ночь не прошла даром: голова раскалывалась, а все тело сделалось каким-то ватным и неповоротливым. Более того, после сна в неудобном кресле страшно разболелась шея, и Яна ерзала на сиденье машины, пытаясь найти позу поудобнее. Но ее грела надежда, что теперь, когда кошмар закончится, она быстро восстановит силы и, наконец, заживет нормальной жизнью, в которой не будет места ночным вылазкам и пугающе реалистичным кошмарам.
Марк тоже выглядел не лучшим образом: на лице темнела щетина, волосы топорщились в разные стороны, футболка помялась, и он то и дело потирал покрасневшие глаза. С самого утра он был на удивление молчалив, но Яна списывала это на усталость – ей и самой не сильно хотелось поддерживать дружескую беседу, хотя где-то в глубине души она чувствовала, что его что-то тревожит, но расспрашивать не стала, захочет – расскажет сам.
Когда они уже подъезжали к Москве, Яна достала телефон и позвонила Лике – подруга ждала подробного рассказа об их ночном приключении.
– И это все? Она просто исчезла? – не поверила Лика.
– Ну вроде того, – подтвердила Яна.
– А как ты это поняла? Почувствовала дуновение ветра или увидела сияние в небе?
– Нет, а должна?
– Не знаю, но в фильмах освобождение духа всегда сопровождается какими-то спецэффектами.
– Ничего такого, но я уверена, что мы все сделали правильно.
– В таком случае предлагаю это отметить!
Яна покосилась на Марка, но он делал вид, что полностью сосредоточен на дороге, хотя не мог не слышать их разговора.
– Знаешь, хорошая идея, только дай мне пару дней. Хочу хоть немного прийти в себя и наконец нормально выспаться.
– Дружка своего красавчика не забудь пригласить.
Яна промычала что-то невразумительное, попрощалась с Ликой и убрала телефон в сумку.
– А твоя подруга права, нам действительно стоит отметить твое избавление от Симоны.
– Не верится, что она от меня отстала. За это время я успела к ней даже привыкнуть.
Марк усмехнулся и сказал:
– Что ж, если тебе понравилось, можешь попробовать поискать новую «нехорошую квартиру».
– Позже обязательно этим займусь, – улыбнулась в ответ Яна.
Коммунальная квартира встретила ее необычной тишиной: все работающие жильцы уже отправились по своим делам, а из комнаты Елены Львовны не доносилось ни звука. Яна отправилась в ванную и впервые с момента своего переезда с наслаждением принимала душ, не дергаясь от тревоги и беспокойства, что за полупрозрачной шторкой может стоять Симона, напевая свою незамысловатую песенку. Яна не спеша прошла по коридору, который больше не казался мрачным и пугающим: ей уже не чудилась угроза, затаившаяся в его темных углах. Надела свое любимое летнее платье, уложила волосы и в прекрасном настроении отправилась в магазин.