— Группа? — решил он сосредоточится на этой части.
Мысленный удар по лбу. Я болтала о группе, а он ничего о ней не знал. Я быстро кивнула и прикоснулась к рулю его мотоцикла. Это был первый раз, когда я вообще касалась мотоцикла.
— Да, вы видели тех парней, что только-только уехали? — спросила я, имея в виду мальчиков.
Зейн коротко кивнул.
— Это моя группа, — воскликнула я с усмешкой.
Я нахмурилась, осознав, что пока могу называть их только «моя группа».
— Нам еще нужно придумать название. Между парнями это, своего рода, камень преткновения, — объяснила я, вспоминая о нескольких спорах, которые нам с Ноем уже пришлось урегулировать. Я пожала плечами. — Творческие умы и все такое.
Зейн не ответил, но это меня не беспокоило. Я бродила по его полупустому гаражу в поисках чего-нибудь, что могло бы рассказать мне о нем больше.
— Вы должны прийти и послушать нас, как только мы немного сыграемся, — предложила я, думая о своей миссии свахи.
Возможно, мне даже удастся уговорить его остаться на ужин. Ужин, который приготовлю я, а не мама. Я очень хотела, чтобы она ему понравилась, а ее кулинарные способности не пробудят в нем любовь. Они могут его отравить. Я пересмотрела свое предложение.
— Или, может, когда будем выступать на нашем первом концерте, — добавила я, думая, что так будет безопаснее.
Мои глаза зацепились за то, что вызвало во мне волнение.
— Эй! — воскликнула я. — Я не знала, что вы играете!
Я ухмыльнулась, глядя на старый футляр Fender, лежащий в углу под слоем пыли, отчего становилось печально, учитывая, каким замечательным инструментом была эта гитара.
Повисла долгая пауза.
— Когда-то давно, — объяснил Зейн охрипшим голосом.
Я повернулась и посмотрела на его ничего не выражающее лицо. В его глазах мелькнуло нечто. Нечто непонятное, но узнаваемое.
Боль.
Я улыбнулась ему.
— Вам стоит поиграть со мной, — застенчиво предложила я.
В прошлом музыка помогла мне излечиться от боли. Конечно, ничего плохого со мной никогда не случалось. Но оно случилось с Зейном. Я даже не представить не могла, что именно, ведь моя жизнь не принесла мне ничего, чем можно было бы измерить мелькнувшую в его глазах боль, но я догадывалась, что это что-то плохое. И тут мне в голову пришла мысль.
— Может, вы даже смогли бы меня кое-чему научить, — пробормотала я, смахивая пыль с футляра. — Мама не могла позволить себе оплату уроков для меня, особенно после того, как купила мне гитару, поэтому я, в основном, училась сама.
Тут до меня дошло, как это прозвучало.
— YouTube — это здорово, — быстро добавила я. Мои глаза остановились на нем. — Но было бы классно поучиться в живую у человека.
Это было бы более чем классно. Я смогу провести время с Зейном и, возможно, узнать его достаточно, чтобы помочь ему осознать, насколько замечательная у меня мама. Мною не полностью двигали альтруистические мотивы; мне нравилась компания Зейна. А еще он был частью семьи Киллиана, частью Сынов Тамплиеров. У меня желудок свело при мысли об этом, о Киллиане. Мальчике, который, скорее всего, больше не хотел иметь со мной ничего общего.
— Да, малышка, хорошо. Может, однажды, — ответил он, снова сосредоточившись на байке.
Я ухмыльнулась, сияя изнутри и снаружи. Тяжесть в животе при мысли о Киллиане на мгновение забылась.
— Правда? Круто, Зейн! Я свободна когда угодно. Ну, очевидно, кроме того времени, когда я в школе. Но в любое время после. Серьезно. Когда вам будет удобно. — От волнения я затараторила, будто разговаривала с мамой. В таком состоянии меня не мог бы понять ни один нормальный человек.
Зейн, должно быть, понял хоть что-то из моей скороговорки, потому что снова кивнул.
Я не возражала, что он не ответил. На самом деле, мне это даже нравилось. Подойдя к тому месту, где он сидел возле мотоцикла, я секунду глядела на него, а затем опустилась на холодный бетон.
Во взгляде Зейна сверкнула искорка удивления, прежде чем он скрыл его.
— Не возражаете, если я посижу здесь и немного понаблюдаю? — спросила я тихим голосом, в котором больше не слышалось волнения. — Иногда мне нужно немного тишины после того, как музыка заглушает весь шум в моей голове.
В этот момент я больше всего нуждалась в тишине. В тишине, которую давало присутствие Зейна. Думать о Киллиане мне не хотелось.
Зейн снова молча кивнул, переводя внимание на байк. Я испытала облегчение от того, что он не велел мне уйти. Я не думала, что многим огромным и пугающим байкерам понравилось бы общество глупых девочек-подростков, но Зейн был другим. Я знала это.
Было приятно и долгожданно наблюдать, как он возится со своим мотоциклом. Интересно, проводили ли так время другие девочки со своими папами: сидели с ними в уютной тишине, пока они что-то делали.
Я жаждала чего-то подобного, чего, я знала, у меня никогда не будет. Но на краткий миг Зейн подарил мне это.
Решив, наконец, что злоупотребляю его терпением, я встала, чтобы уйти, хотя мне не хотелось впускать шум обратно, но я понимала, что это неизбежно.
— Слышал вас, — заявил он, нарушая молчание. Он посмотрел на меня. — Группу. Вы хороши.
Я улыбнулась ему и всю дорогу до дома чувствовала тепло от его слов. Так продолжалось некоторое время, но недостаточно долго.
Как только я вернулась в свою комнату, в мои мысли вторгся Киллиан, и не выходил весь вечер. Мама и Ной спорили о том, кто из звезд боевиков победит в смертельном поединке.
Я же боялась, что Киллиан никогда не покинет мои мысли. Будет преследовать меня вечно.
Единственный способ успокоить свой разум — начать писать песни после завершения фильма и ухода Ноя.
Глава 8
— Лекси, можно поговорить с тобой минутку? — спросил приторно сладкий голос.
Я остановилась, сосчитала до пяти и глубоко вдохнула.
— Конечно, Стейси. — Я закрыла шкафчик, чтобы видеть ее лицо. — О чем ты хочешь поговорить?
Она поправила хвостик и закусила губу, покрытую розовым блеском.
— Мне как-то… неловко, — начала она с ложной нервозностью. — Речь о Киллиане. Ты ведь с ним, да?
Она говорила легко, будто болтая по душам. Только я знала, что каждое ее слово было тщательно подобрано.
От ее вопроса внутри все сжалось. Я не упустила ее косые взгляды и не столь тонкие колкости, которые она бросала в мой адрес при любой возможности, и то, как она следила за Киллианом в столовой. Мне очень не хотелось доставлять ей удовольствие, давая понять, что после этих выходных я уже не думала, что мы с Киллианом вместе. Себе я в этом тоже не хотела признаваться.
— О Киллиане? — вместо этого спросила я, крепко прижимая к себе учебники.
Она чуть придвинулась ко мне на своих высоких каблуках, ее глаза бегали по сторонам, будто она собралась открыть мне национальную тайну.
— Ну, — начала она голосом лишь чуть громче шепота, — честно говоря, обычно я бы ничего не сказала, ну, ты понимаешь, не совала бы нос не в свое дело.
Я приложила все усилия, чтобы сдержать недоверчивое фырканье. Вместо этого промолчала.
— Но это, вроде как, мое дело, поскольку у меня уже имелся… опыт общения с Киллианом. — Она осмотрела меня с головы до ног. — Как я уже сказала, обычно я бы даже встревать не стала, но ты кажешься мне такой милой девушкой. Я бы не хотела, чтобы ты влюбилась в Киллиана, как многие другие, а потом испытала боль, когда он бросит тебя.
Полагаю, «многие девушки» приравнивались к ней.
Я больше не могла сдерживать свое раздражение.
— Выкладывай уже, Стейси, — огрызнулась я, удивившись резкости своего голоса.
Стейси, очевидно, тоже удивилась, потому что слегка отшатнулась и вскинула брови. На мгновение с ее лица сошло фальшивое беспокойство, обнажая скрытое под ним самодовольство.
— Я просто хотела предупредить, что как только Киллиан получит желаемое… ну, ты понимаешь, — она многозначительно посмотрела на меня, — ты станешь для него никем. Невидимкой. Ему нужно только одно.
Она открыла рот, чтобы, без сомнения, выплеснуть еще больше ложной дружбы и чуши о беспокойстве. Но мое терпение лопнуло.
— Может, ему нужно только одно, потому что ты даешь ему только одно, — заявила я ей. — А теперь, спасибо за твою заботу. Ты настоящая подруга. Но мне пора на урок.
И даже не дождавшись, пока мои слова проникнут сквозь ее налаченные волосы в мозг, я протиснулась мимо нее и помчалась на следующий урок.
Во мне кипел гнев. Раньше я никогда ни с кем так не разговаривала. Не грубила так открыто. Моя мама, возможно, и отличалась эксцентричными методами воспитания детей, но она всегда учила меня вежливости. Но еще и тому, как важно иметь характер. Я не собиралась позволять этой местной стерве — а в каждой школе была, по крайней мере, одна такая — попытаться саботировать то, что у нас было с Киллианом.
Если у нас вообще что-то было.
В чем после выходных я сомневалась.
Вот где витали мои мысли все утро. Слова Стейси походили на медленнодействующий яд. Вначале они причиняли боль, но логическая часть моего сознания оттолкнула их, распознав, как оружие презренной женщины.
Я обнаружила, что когда дело касалось Киллиана, я полностью лишалась рационального мышления. Поэтому пережевывала на протяжении всего урока истории. Пусть у меня почти не было опыта общения с мальчиками, но я знала, на что намекала Стейси.
Секс.
Очевидно, его у меня никогда не было. Я даже ни разу не целовалась. Ну, не так как следовало бы. Парочка слюнявых поцелуев от неопытных мальчишек не в счет. Техническую сторону процесса я знала. С подробностями. Мама родила меня в пятнадцать, поэтому рассказала мне о сексе, когда мне исполнилось двенадцать. Для моего первого раза она убеждала меня быть уверенной, абсолютно уверенной. Мне прочитали лекции о всех видах противозачаточных средств, представленных на рынке, и мама настояла, чтобы я обратилась к ней, прежде чем что-либо предпринимать. Она также убеждала меня соблюдать целомудрие до тридцати лет. Я знала, что этого не произойдет, но и не предполагала, что это случится в ближайшее время. Меня это не беспокоило; я не думала об этом, как большинство девочек моего возраста. Иногда я праздно задавалась вопросом, когда же будет мой первый раз, но с легкостью игнорировала эти мысли, так как ни один мальчик не проявлял ко мне интереса.