— Что же, мне придется хранить этот маленький секрет при себе, чтобы продлить наше время вместе, — ответил он, посмеиваясь.
Я кивнула.
— Ты должен, — согласилась я, отправляя еду в рот.
Взгляд Киллиана обратился к моему контейнеру.
— Веснушка, что это? — спросил он, наклонившись вперед и рассматривая мой обед, как странное насекомое.
Я застенчиво проглотила.
— Салат с курицей и киноа под лимонно-базиличной заправкой, — ответила я, надеясь, что ни одна частичка базилика не застряла у меня в зубах.
Широко распахнутые глаза Киллиана вернулись к моему лицу.
— Киноа? — поддразнил он.
Я оборонительно выпятила челюсть.
— Это суперфуд ацтеков, — встала я на защиту своего обеда.
Киллиан, посмеиваясь, покачал головой.
— Господи, — пробормотал он.
— Это полезно.
— Без сомнения, — согласился он, но прозвучало так, будто он думал совсем иначе.
Я наклонилась вперед, передав ему контейнер и вилку.
— Нельзя выражать столько презрения к блюду, не попробовав его, — заявила я.
Замерев, он посмотрел на контейнер, а затем на меня.
— Верю тебе на слово, Веснушка, — сказал он с улыбкой.
Вместо ответа я потрясла перед ним контейнером. Мама точно так же высказывалась о моих «здоровых привычках». Говорила, что здоровое питание равносильно нюханию клея… пока не попробовала мою стряпню. На мой взгляд, я хорошо готовила.
Киллиан драматично вздохнул и наклонился за контейнером, устраивая настоящее представление из того, с какой медлительностью подносил вилку ко рту.
— Я не заразная, — выпалила я.
Киллиан остановился, его взгляд обратился ко мне.
— Я прекрасно об этом знаю, — сказал он, сверкая глазами.
От его слов мои щеки вспыхнули. Больше я ничего не сказала, и он сунул вилку в рот и поморщился. Прожевал, проглотил, а затем посмотрел на вилку и на меня.
— Вкусно, — сказал он в изумлении и сунул в рот еще порцию.
Я победоносно ухмыльнулась.
— Очень вкусно. Ты, должно быть, хороший повар, если киноа в твоем исполнении такое вкусное. — Он вернул мне контейнер.
— Мне, вроде как, приходится готовить, живя с мамой, чей главный кулинарный талант — это разморозить пиццу, — ответила я с усмешкой.
Его лицо быстро утратило дразнящую улыбку.
— Да, но это лучше, чем у меня, Веснушка. Я почти уверен, что выживал на хлопьях, пока сам не научился готовить, и не стал достаточно взрослым, чтобы зарабатывать деньги на продукты. — Он несколько секунд помолчал. — Что произошло примерно через год после смерти отца. А до этого я ел горячее, только когда Эви притаскивала меня к себе и Стегу на ужин, что случалось часто. И все же.
Я перестала улыбаться в тот момент, когда он начал рассказ. Отложив в сторону контейнер, я полностью о нем забыла.
— Килл, это… — начала я срывающимся голосом.
— Такова была моя жизнь, Веснушка, — прервал он. — После смерти отца она развалилась довольно быстро. Моя мама слабая. Она и при жизни отца была дрянной матерью, но хотя бы что-то делала. Еле-еле. Но после его смерти…
Он замолчал, покачав головой.
— Она почти забыла о моем существовании. Не большая потеря для меня, — сказал он, встретившись с моими слезящимися глазами. — У меня был клуб. Они — единственная семья, которая мне нужна. Они дали мне работу. Познакомили с мотоциклами. Кейд отдал мне кучу хлама, которую я отремонтировал, чтобы на нем можно было ездить.
Киллиан с благоговением говорил об этом «Кейде», которого я встречала всего один раз. Он был президентом мотоклуба Сыны Тамплиеров, семьи Киллиана.
— Только благодаря им я могу прокормить себя и принадлежу чему-то большему, не перебиваясь отбросами. Я рассказываю все это не для того, чтобы добиться от тебя сочувствия, — сказал он, вытирая слезу с моей щеки. — Только понимания и прощения.
Я удивленно моргнула.
— Прощения? — повторила я недоверчиво. — Мне нечего тебе прощать. Килл, ни в чем из этого ты не виноват.
— Ни в чем из этого я не виноват, — согласился он. — Но в прошлые выходные я плохо с тобой обошелся.
Его голос звучал непреклонно.
— Ты — единственно хорошее, прекрасное создание, вошедшее в мою жизнь с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Меня… вывернуло наизнанку, когда я увидел свое прекрасное создание так близко к тому уродству, от которого я пытался тебя оградить. — Он отвел взгляд в сторону. — Я не хотел, чтобы это уродство было рядом с тобой, Веснушка. Черт, я провел все выходные, споря сам с собой о том, стоит ли мне вообще быть с тобой, тянуть тебя вниз, запятнать тебя тем, что ты с кем-то вроде меня.
Не в силах слушать, как он отзывается о себе, я двинулась вперед и встала перед ним на колени.
— Килл…
— Это, — перебил он, указывая на исчезнувший синяк под глазом, — я получил, отбиваясь от дилера моей матери, который хотел воспользоваться ею, пока она лежала в отключке на диване.
От этих слов, рвущих сердце на части, я вздрогнула, мой разум не мог даже представить нечто подобное. Такое я видела в кино, в новостях, но не в реальной жизни. Не в той реальной жизнь, к которой я привыкла.
Киллиан наклонился вперед и коснулся моей щеки пальцем.
— Видишь, — прошептал он, — даже слова об этом портят прекрасный мир, частью которого ты являешься. Сотрясает его, рвет на части. Зная, что в моей жизни есть такое дерьмо, что оно каким-то образом может затронуть тебя… — Он сделал паузу, черты его лица стали суровыми. — Я не могу этого принять, Веснушка.
— Остановись, — приказала я. — Прекрати немедленно, Киллиан.
Киллиан ничего не сказал, скорее от удивления, чем от чего-то еще.
— Ты много в чем ошибаешься. Во-первых, мне нужно тебе кое-что сказать. Родители моей мамы были алкоголиками. Она росла в трейлере. У нее было тяжелое детство. Подробностей я не знаю, потому что она не слишком любит ими делиться.
Мама рассказала мне самый минимум о своем детстве и раскрыла эти подробности только в прошлом году, когда почувствовала, что я достаточно взрослая, чтобы справиться с ними. Мне было интересно, что еще она от меня скрыла, для чего, по ее мнению, я недостаточно взрослая.
Мои мысли вернулись к текущему моменту.
— Из всех людей в этом мире моя мама для меня важнее всех, самая особенная. Моя лучшая подруга. Могу только предположить, но мне кажется, у вас с ней было схожее детство, к несчастью.
Я проглотила лезвия, царапающие горло при мысли о том, что маме приходилось иметь дело с мыслями, подобными тем, что озвучил мне Киллиан. Уродливые, ошибочные мысли, вызванные людьми, которые должны были защищать от подобных вещей.
— Самый важный человек для меня, которого я люблю и уважаю превыше всего, являлся частью мира, в который ты, судя по всему, меня не включаешь. Твое детство каким-то образом заставляет тебя считать, что оно определяет то, кто ты есть. Ты прав. Оно определяет, кто ты. Но не делает тебя плохим. Оно делает тебя еще прекраснее, чем я могла бы стать, если бы росла в этом уродстве и превратилась… в тебя, — тихо сказала я.
Киллиан долго смотрел на меня, момент, который казался почти вне времени. В его глазах отражалась такая сила. А затем он наклонился вперед, с чрезвычайной нежностью обхватил мое лицо и поцеловал. Его губы двигались медленно и терпеливо, отгоняя звуки окружающих нас людей, отгоняя демонов, пришедших вместе с разговором. Вокруг нас все исчезло. Были только я и он.
— Как же я рад, что встретил тебя, Веснушка, — сказал он, прервав поцелуй и прильнув лбом к моему лбу.
— Я тоже, — прошептала я.
Я не думала, что когда-либо за целую жизнь смогу быть более рада встрече с человеком. С человеком, который быстро стал огромной частью моего мира.
***
— Меня сейчас стошнит, — простонала я.
В мою ладонь скользнула большая рука, сжимая ее.
— Ты выступишь великолепно. У нас все будет круто, — пообещал Сэм. — Пожалуйста, не блюй. Это испортит мой прикид. Это наш дебют. В группе я позиционирую себя как самый привлекательный и модный, — добавил он с усмешкой.
Я издала сдавленный смешок, который, казалось, расцарапал мое пересохшее горло.
В мою вторую ладонь скользнула другая рука.
— Мы будем рядом с тобой, Лекс, — пробормотал Ной, кивнув в сторону сцены, на которой нам предстояло играть примерно через одну минуту.
Я кивнула, мои глаза остановились на том месте, где я собиралась стоять. Перед зрителями. Перед целой толпой.
— Дыши, — напомнил мне Ной.
Я сдавленно вдохнула.
Мои мысли были обо всех людях в зале. Потом я сосредоточилась только на одном человеке. На маме. Той, кто обещала мне, что все пройдет замечательно, что я буду великолепна. Той, кто поддержала мою мечту. Я не собиралась ее подводить.
Потом я подумала о другом человеке. Которого там не было. Хотя он был в моей голове. Будто приобрел в моем мозгу элитную недвижимость.
Киллиан.
Ранее сегодня я стояла посреди своей спальни и смотрела на весь мой гардероб, разбросанный по всем поверхностям комнаты. Почему я не купила новый наряд, когда мы сегодня ходили по магазинам? Мне нечего было надеть!
Я уже собиралась разрыдаться или издать раздраженный крик, когда стук в дверь заставил меня подпрыгнуть примерно на пять футов.
Сперва я подумала не открывать. Я была не в состоянии общаться с людьми, а моя мама-предательница куда-то ушла, обещая скоро вернуться. Какая мать бросает дочь в разгар такого кризиса? Наверняка имелась организация, куда я могла бы донести на нее.
Второй стук привел меня в движение, отправив открывать дверь.
— Киллиан, — удивленно воскликнула я при виде него.
Его взгляд скользнул по мне, а затем с ухмылкой вернулся к моему лицу.
Черт.
На мне была футболка Гриффиндора и серые шорты. Волосы собраны в узел на макушке, и ни капли макияжа.
— У нас ничего не получится, — серьезно заявил он.
Моя досада быстро растаяла, сменившись ужасом.
— О чем ты? — спросила я тихим голосом.