Слезы мамы стали воспоминанием благодаря моему безумному другу, и ее лицо расплылось в улыбке.
Я показала Сэму язык — по моему мнению, это был жест любви.
Мама улыбнулась ему, а затем обвела взглядом комнату и на мгновение задержалась на Ное.
— Ребята, вы определенно были лучшей группой, чье выступление я видела вживую, — заявила она с гордостью.
Я подняла бровь. Не думаю, что мама посетила много рок-концертов, но гордость в ее голосе была очевидна. При этом внизу живота разлилось радостное тепло.
— Спасибо, миссис Эс, — сказал Сэм с ухмылкой. — Мы очень ценим, что вы привели нас сюда и не отнеслись слишком по-родительски к месту и времени. Мы просто должны раскачивать... знаете, никаких правил, — протянул он так, словно давал концерты десятилетиями, а не несколько минут.
Я закатила глаза, но улыбнулась. Я была благодарна маме. За то, что она позволила нам это сделать и привела сюда. Не многие родители пошли бы на такое.
— Ладно, ребята, единственная причина, по которой я не отношусь слишком «по-родительски», — процитировала она термин Сэма, — заключается в том, что мы взорвали это заведение за минуту до того факта, что ваши ранимые подростковые чувства еще не испорчены тем, что происходит в этом баре, и я боюсь, что длительное пребывание здесь может представлять опасность для вашей музыкальной карьеры и репутации Клэя. Собирайтесь, — приказала она с усмешкой.
Поскольку мы знали, как нам, несовершеннолетним школьникам, повезло выступить в баре, мы поспешили выполнить ее просьбу. Нам нужно вести себя хорошо или, как сказал Сэм, по крайней мере, поддерживать видимость хорошего поведения, чтобы нас снова пригласили. У него имелись самые разные идеи относительно нашей «репутации», которую он намеревался создать. Я помогала собираться, не обращая слишком пристальное внимание на беседу мамы с Клэем, владельцем клуба. Укладывая гитару в футляр, я заметила, что он стоял довольно близко к ней, и испытала странное раздражение. Клэй был хорошим, на самом деле, великолепным, позволив нам выступить в его баре. На мой взгляд, он выглядел вполне себе симпатичным, если говорить о мужчинах постарше. Он был высоким и не таким мускулистым, как здоровяки из Сынов Тамплиеров. В его черных волосах блестела седина. Он казался грубоватой версией Джорджа Клуни.
Но меня раздражало не это. Он просто не подходил маме. А вот Зейн подходил. Эта мысль была совершенно иррациональной. Я понятия не имела, что между ними происходит, но это не имело значения.
— Хрена с два она с тобой пойдет, — глубокий голос вывел меня из размышлений.
Я подняла глаза и изо всех сил попыталась подавить ухмылку, обращенную к владельцу голоса, использовавшего ненормативную лексику.
Зейн стоял позади мамы, как бы прямо за ней, и глядел на Клэя. Я не совсем понимала, куда Клэй собирался с мамой; возможно, он пригласил ее на свидание. Что бы ни намечалось, судя по всему, это произойдет только через труп Зейна.
— Святое дерьмо, — пробормотал Уайатт, не сводя глаз с противостояния двух мужчин.
— Как бы мне ни хотелось это увидеть, пожалуйста, не позволяй Буллу убить Клэя. Он нужен нам для нашей карьеры, — прошептал Сэм мне на ухо.
Зейн притянул мою маму к себе и обнял за плечи. Мои глаза расширились, и где-то в глубине души я пустилась в танец счастья, осознавая значение этого жеста.
— Я же говорил, — пробормотал Сэм рядом со мной.
Я проигнорировала Сэма и позволила маленькому источнику тепла, возникшему ранее от гордого взгляда моей мамы и вида мамы и Зейна в такой позе, разрастись. Глядя на них, и не подумаешь, что они подходят друг другу. Мама не была крошечной, но Зейн затмил ее. Она выглядела гламурно в черном платье и сапогах на шпильке. Он выглядел грубым и опасным, весь в татуировках, одетый во все черное и мотоциклетную жилетку… или как там его правильно называли. Но они подходили друг другу.
— Зейн! — позвала я, закинув гитару на плечо и направляясь к маминой компании. — Я так рада, что ты пришел! Этот концерт офигенно рулит! — сказала я, улыбнувшись.
Внимание Зейна на долю секунды задержалось на моей маме, а затем переместилось на меня. Отпустив маму, он снял с моего плеча гитару с гораздо большей легкостью, чем я. Возможно, она и являлась прямым продолжением моей руки, но весила много. От этого простого жеста мое сердце растаяло. Так бы поступил отец по отношении к своей дочери. Конечно, Зейн не был моим отцом. Я не заблуждалась в этом, но было приятно осознавать, что такой маленький жест имел большое значение.
Зейн легонько потянул пальцами за мой локон. Его лицо ничего не выражало, но он выдал одну из тех улыбок, которые доставались только мне и, когда мама их не видела, то и ей.
— Ты была великолепна, Лекс, — сказал он мне, и его глубокий голос превратился в нежный гул. — У тебя огромный талант, девочка.
Я улыбнулась ему. Мне часто это говорили, но то, что эти слова исходили от него, от важного для меня человека, который, как мне хотелось думать, был важен для нашей семьи, имело огромное значение.
— Чувак, ты в Сынах Тамплиеров? — прервал этот момент Сэм. — Это... полный отвал башки!
Я не удержалась от улыбки. Только Сэм назвал бы «чуваком» одного из самых крутых байкеров, которого я когда-либо встречала.
Внимание Зейна переключилось на одного из моих лучших друзей, улыбка в его глазах исчезла. Лицо приобрело суровое, даже пугающее выражение. Сэм даже не побледнел, но мой пыл поубавился. Я обнаружила, что больше всего на свете хочу, чтобы Зейн любил и уважал моих мальчиков.
— Ладно, пошлите отсюда, ребята. Вам всем пора возвращаться к родителям, и если я не привезу вас домой в ближайшее время, уверена, они подумают, что я повела вас на вечеринку, — сказала мама, хлопнув в ладоши и прерывая убийственный взгляд Зейна на Сэма.
Я с облегчением вздохнула. В тот момент мама выступила в роли супергероини.
Клэй открыл дверь, и мальчики, особенно Сэм, довольно быстро выбежали наружу. Я немного отстала, дожидаясь маму и желая попрощаться с Зейном.
Клэй смотрел на мою маму, невзирая на обращенный на него взгляд Зейна.
— Предложение по-прежнему в силе, детка... позвони мне, если передумаешь. Несмотря ни на что… — его взгляд остановился на мне, и я сглотнула, оказавшись частью этого разговора, — …я о ней позабочусь.
Я посмотрела на маму, не имея ни малейшего понятия, что это значит. Она выглядела такой же растерянной, хотя паниковала немного сильнее, чем я.
Зейн посмотрел на меня, его взгляд на секунду скользнул в сторону, прежде чем он повернулся к маме.
— Отведи Лекси в машину, — скомандовал он.
— Зейн, — запротестовала мама, переводя взгляд то на него, то на Клэя. Я предположила, что она беспокоилась о возможной драке.
— В гребаную машину, детка, — его тон не допускал споров.
Я улыбнулась про себя, несмотря на напряженную атмосферу. Здорово слышать, как Зейн называл маму «детка». Это означало что-то хорошее. Может, не в данный момент, но в будущем, уверена.
После беглого взгляда на Зейна мама взяла меня за руку.
— Пойдем к машине, малышка, — сказала она с притворной легкостью. — Дадим мужчинам... поговорить
Она многозначительно посмотрела на Зейна и пробормотала что-то ему на ухо.
Я еще раз ухмыльнулась про себя.
— Почему Зейн так разозлился на Клэя? — спросила я с ложной невинностью, как только мы добрались до парковки.
Мама оглянулась.
— Разозлился? Он не разозлился. Он просто большой плохой байкер. Они на всех злятся. Это их способ общения. У них свой язык, вроде, немецкого. Постороннему человеку кажется, что они постоянно ссорятся, но так они взаимодействуют. Назовем это разговорами альфа-самцов.
Я закатила глаза и покачала головой, когда мы подошли к машине.
***
Не в силах заснуть я лежала в постели. Отчасти потому, что экран моего телефона продолжал вспыхивать от сообщений мальчиков.
Сэм: Нам нужно название. Очевидно, мы станем всемирно известными. Нам нужно название, которое отражало бы нашу будущую славу.
Уайатт: Как насчет «Music & Tonic»?
Сэм: Давайте без шуток. Вы вообще хотите Грэмми?
Это была не единственная причина моей бессонницы. Я была взбудоражена, как после четырех чашек кофе. Или миллиона. Я не могла усидеть на месте; мой разум гудел так, словно там застрял миллион пчел. Я записывала мысли в блокнот, и уверена, перечитав их утром, половина из них окажется полной ерундой. А еще я ждала. И ждала я сообщения, но не от Сэма или Уайатта, а от Киллиана. Я специально выбрала мятно-зеленую пижаму и укротила волосы, избавившись от укладки «рок-звезда», и оставила их распущенными, потому что знала, что ему так нравится.
Я не сомневалась, что он придет.
Но вот наступило и перевалило за 2 часа ночи.
Потом 3 часа ночи.
А потом наступило сомнение.
Глава 11
Можно подумать, что на следующий день после первого успешного концерта группы я парила бы на седьмом небе от счастья, и бродила бы повсюду с улыбкой на лице.
Отнюдь.
Я проснулась безбожно рано, потому что сон не давал утешения моему разуму. За неимением возможности погрузиться в страну грез, мне казалось, что мои глаза не перестают смотреть на экран телефона, ожидая и надеясь, что он загорится. Это было вредно для здоровья. На самом деле это было отчаяние. Я очень злилась на себя. Поэтому решила: раз мой разум не может быть здоровым, то мое тело, черт возьми, точно будет.
Поэтому встала до восхода солнца и избавила наш дом от кофе с мыслью, что это вредно и для мамы, и для меня, а зеленый чай намного полезнее. Я бы также избавила дом от вредной еды, если бы в шкафах нашлось что-то большее, чем банка арахисового масла.
Мы много ели вне дома и давно не ходили за продуктами.
Я подумывала о пробежке, но пришла к выводу, что мои предательские ноги могут повести меня к дому Киллиана, и я закреплю за собой роль чокнутой преследовательницы. Вместо этого я выбрала DVD с уроками по кикбоксингу, что оказалось плохой идеей, когда мама еле сползла вниз по лестнице и пристально посмотрела на меня.