— Пикник, — прошептала я. — Ты устроил пикник.
Киллиан посмотрел на меня и осторожно забрал пакеты из моих рук.
— Технически пикник устроил не я, учитывая, что мой приятель Джейс обеспечил нас едой. Я просто подаю ее в другом месте, — поправил он, вытаскивая контейнеры из одной пакета и тарелки из другого.
С трепещущим сердцем я наблюдала за ним.
— Ты устроил пикник, — тихо повторила я. — Идеально.
Киллиан поставил контейнеры на плед и снова выпрямился.
— Рад, что ты так думаешь. Хотя признаюсь, мною движут эгоистичные мотивы. Я хочу, чтобы мы были одни, и никто нас не отвлекал. Только ты и я, — заявил он, делая шаг вперед, обхватывая меня за бедра.
Жест и слова были потрясающими и вызвали бы во мне прекрасные чувства, если бы не давление пальцев на ушибленное место, отчего я испортила момент, издав непреднамеренный писк боли и вздрогнув от его хватки.
Киллиан мгновенно насторожился, вся легкость исчезла. Он обеспокоенно посмотрел на меня.
— Что такое? Я сделал тебе больно?
Я шагнула вперед, коснувшись его рук в попытке успокоить.
— Нет, — быстро заверила я. — Это я ушиблась. Просто забыла об этом. Не волнуйся. Я в порядке.
Я надеялась, что он не будет расспрашивать дальше, и мне не придется позориться.
Киллиан нахмурился.
— Ты ушиблась? Где? Что случилось? — спросил он взволнованно.
Я вздохнула и покраснела от смущения.
— Вчера ночью мне немного... не терпелось встать с постели, и, возможно, я вступила в бой со своей простыней. Бой я проиграла, а край моей тумбочки выиграл, — пояснила я тихим голосом.
Затаив дыхание, я ожидала смеха. Когда его не прозвучало, я подняла глаза. Лицо Киллиана было непроницаемым.
— Покажи мне, — приказал он.
Я вздохнула и подняла подол блузки, все еще чувствуя на щеках пламя румянца. Я обнажила бедро и багровый синяк над поясом джинсов с низкой посадкой.
Киллиан с шипением втянул воздух сквозь зубы, легко касаясь моей кожи.
На этот раз я покраснела совсем по другой причине. Это уже было не просто его прикосновение к моему лицу или к моей руке. Это было более... интимно.
— Господи, Веснушка, — пробормотал он, глядя на синяк.
Наши мысли явно не совпадали. Опять же, он не был таким неопытным, как я. Такое прикосновение, вероятно, не имело для него большого значения. При этом я почувствовала укол боли, более сильный, чем от синяка на бедре.
— Все в порядке, — успокоила я его. — На моей коже легко остаются синяки.
Я все еще придерживала подол блузки, чувствуя на верхней части бедра прикосновение его пальцев.
Льдисто-голубые глаза встретились с моим взглядом.
— Я запомню это, — сказал он. — Постараюсь проявить особую осторожность, чтобы не навредить тебе.
Его глаза не отрывались от меня, а пальцы скользили по моему бедру. Я глубоко вдохнула, и выражение его глаз изменилось, в них вспыхнул жар, и я увидела, что теперь его мысли отражают мои недавние. Киллиан отдернул руку, и я отпустила блузку.
— Давай поедим, пока не остыло, — сказал он хриплым голосом.
Я прочистила горло.
— Хорошая идея.
Потом мы ели, разговаривали мало, наблюдали за закатом и наслаждались компанией друг друга.
***
— Ты серьезно рассчитывала поступить в Хогвартс? — спросил Киллиан.
Я кивнула.
— Проверяла почту каждый день перед моим одиннадцатым днем рождения и выглядывала в небе сов, — серьезно ответила я.
Тело Киллиана дрожало от смеха рядом со мной. Он поднял наши переплетенные руки вверх. Я рассматривала их в лунном свете на фоне ночного неба. Мы уже давно закончили наш восхитительный ужин и лежали на спине бок о бок, глядя на звезды и рассказывая неловкие истории из детства. Ну, это я рассказывала неловкие истории из детства. Киллиан же только слушал и задавал вопросы.
— Что твоя мама об этом думала? — спросил он, когда прекратил смеяться.
— Конечно, я ей не сказала. Она могла быть магглом. Я не хотела ставить под угрозу свои шансы поступить в самую престижную школу волшебства в мире только из-за своего болтливого языка.
На этот раз Киллиан не просто засмеялся, он разразился хохотом, и этот звук зазвенел в тишине. Это было классно. Пусть он смеялся надо мной, но я не возражала. Мне нравилось заставлять его смеяться, либо вместе со мной, либо надо мной. Не думаю, что в его жизни у него имелось много поводов для смеха.
— Конечно, — продолжила я, — вскоре после того, как мне исполнилось одиннадцать, я пришла к печальному выводу, что не поеду в Хогвартс. Когда несколько лет спустя я рассказала об этом маме, она очень досадовала из-за того, что я не поделилась с ней этим раньше. Сказала, что сама написала бы письмо, лишь бы только я не расстраивалась.
— И что бы она сделала, когда маленькая Веснушка собрала бы чемодан и ждала отъезда в школу? — спросил Киллиан веселым тоном.
Я повернула голову, чтобы видеть его профиль.
— Я задала ей тот же вопрос. Она сказала, что нашла бы способ доставить нас на вокзал Кингс-Кросс и наблюдала бы, как я врежусь в перегородку между девятой и десятой платформами.
Киллиан снова рассмеялся.
— Господи, детка, твоя мама сумасшедшая. В хорошем смысле.
Я кивнула.
— В самом лучшем.
Нас снова окутала уютная тишина, но мне не хотелось купаться в ней, как раньше, наслаждаясь присутствием Киллиана рядом, нашими переплетенными руками.
— Что случилось с твоей мамой на этих выходных? — тихо спросила я.
Последовала долгая пауза, Киллиан вздохнул и погладил большим пальцем тыльную сторону моей руки.
— То, что и обычно, — ответил он, наконец, ровным голосом. — Дерьмо, которым она накачивает свое тело, привело к тому, что мне пришлось убирать за ней. Хотя не только мне одному. Клубу ее дерьмо тоже доставило хлопот. Они по-прежнему преданны моему отцу, хотя он уже пять лет в могиле.
Я замерла на секунду.
— Может, они преданны не только твоему отцу, — прошептала я. — Может, и его сыну тоже, который считает клуб своей семьей.
— Семья или нет, им не следует иметь дело с этим уродством.
— Как и тебе.
Во мне кипел гнев от чувства ответственности, которое семнадцатилетний мальчик испытывал к своей матери-наркоманке. Мальчик, который мне нравился. Сильно.
— Но для этого и нужна семья. Не просто наслаждаться хорошими моментами, а объединяться в плохие, — заметила я.
Киллиан повернул ко мне голову. Даже в темноте я чувствовала тяжесть его взгляда.
— Откуда такая мудрость, Веснушка?
Я улыбнулась ему. Даже если он не мог меня видеть, я ничего не могла с собой поделать.
— Из опыта общения с семьей. Не кровной, но которая любит тебя, несмотря ни на что.
Киллиан сжал мою руку.
— Стив и Ава? Они не твои бабушка и дедушка?
— Мои. Они не биологические родители мамы, но это не значит, что они не мои бабушка и дедушка. Они приютили маму в юном возрасте, а меня — младенцем. Дали ей работу. Дали нам семью. Я никогда не думала о них как о ком-то другом. Семья — это не фамилия. Речь идет о чувствах.
Киллиан сжал мою руку.
— Я рад, что они есть у вас, Лекси. Вы заслуживаете этого.
В ответ я сжала его руку.
— А я рада, что у тебя есть клуб, — прошептала я. — И ты заслуживаешь не только этого, но и много чего еще.
Киллиан наклонился, нависнув надо мной, а его рука легко легла на мое бедро.
— У меня есть много чего еще, Веснушка, — сказал он возле моих губ.
Прежде чем мы успели произнести хоть еще одно слово, он накрыл мои губы поцелуем. Он походил на поцелуй в машине, отличавшийся от любого другого, который у нас был. В животе у меня разлилось тепло, поскольку этот поцелуй длился дольше. Рука Киллиана на моем бедре напоминала раскаленное клеймо, а нависшее надо мной тело утянуло в прекрасное забвение. Я не думала ни о чем, кроме как вечно жить в этом моменте. Целовать Киллиана вечно.
Из глубины моего горла донесся смущающий звук, протестующий против того, чтобы его губы покидали меня. Далеко они не ушли. Они все еще нависали надо мной, и я чувствовала на лице его прерывистое дыхание. Киллиан напрягся и замер на долю секунды. Затем, к моему ужасу, сел, осторожно потянув меня за собой.
— Уже почти десять, — сказал он ровным голосом. — Нужно отвезти тебя домой.
И даже не взглянув на меня, встал и стал собирать разбросанные контейнеры.
Меня смутила дистанция, которая, казалось, зияла между нами, когда несколько мгновений назад мы были так близки. Я поднялась и закатала рукава его кожаной куртки, чтобы помочь. На мгновение вдохнула его запах. Он отдал мне куртку, когда прохлада ночного воздуха стала проникать сквозь тонкую ткань блузки. Прямо как в кино.
Однако теперь совершенство нашего свидания, похожее на сцену из кинофильма, было разрушено, и мы молча собирались. Я сдержала слезы, когда Киллиан, едва посмотрев в мою сторону, схватил вещи, которые я ему дала, и пошел к машине, чтобы положить их туда.
Терзаемая сомнениями, я последовала за ним, когда он открыл для меня пассажирскую дверцу. Тишина окутывала нас в темноте на пути от скалы до машины, далее по грунтовой дороге и извилистому серпантину. Я, не переставая, теребила пальцы, украдкой поглядывая на Киллиана. Когда фары другой машины осветили его лицо, я увидела, насколько оно напряжено и сурово, костяшки его пальцев побелели, сжимая руль.
Больше я не могла сдерживаться.
— Я плохо целуюсь? — выпалила я, покраснев, как только слова сорвались с моих губ.
Киллиан на секунду повернул ко мне голову.
— Что? — резко спросил он.
— Я плохо целуюсь? — повторила я, продлевая свое унижение, но была полна решимости разобраться. — Потому что все было... чудесно, пока мы не поцеловались, и теперь ты со мной не разговариваешь.
Киллиан не ответил, но атмосфера в салоне изменилась. Он свернул на обочину, как раз перед въездом в город, заглушил двигатель и наклонился, обхватывая ладонями меня сзади за шею.