Отходной маневр — страница 38 из 48

— Нет! Нет! Нет! — завизжал Дацык, будто его начали кастрировать, и трижды ударил по столу обоими кулаками. — Не верю я тебе, подошва ты рифленая! Не верю, ерш унитазный! Батяню своего не признал, до больницы довел, угробить старика хочешь! Убью, падла! Из последнего глаза яичницу сделаю! Ты думаешь, что сможешь заполучить наш чемодан?! Ты думаешь, я возьму и вот так отдам его тебе?!

— А может, правда? — тихо засомневалась Лера. — Стихи все-таки неплохие. За душу берут…

Мураш: вскинул голову, глянув на Леру, как на милиционера, который очень вовремя появился за спинами хулиганов.

— Я правду вам говорю… — хлюпая носом, проговорил он. — Мой отец ехал на десятой модели с номерным знаком «два ноля…»…

Дацык вдруг вскочил, вцепился обеими руками в Мураша и повалил его спиной на стол. С рычаньем, которого испугался бы самый кровожадный хищник, он принялся расстегивать молнию на его груди; бегунок тотчас заело, и Дацык рванул края куртки, вырывая молнию «с мясом». Его волосатые руки с длинными костистыми пальцами бегали по груди Мураша, словно два испуганных паука. Затрещали пуговицы на рубашке. Едва не оторвав нагрудный карман, один из «пауков» впился своими членистыми мохнатыми ножками в изрядно помятый, обернутый в мутную пленку паспорт. Дацык раскрыл цаспорт на первой странице, перевернул вторую, третью…

— А-а-а! — завопил Дацык и принялся хлестать паспортом по лицу Мураша. — Все сходится, оглобля неструганая! Ты врешь, но сопротивляешься! Убью! Убью!

При каждом слове Дацык наносил по сизому носу Мураша удар паспортом, у которого уже порвался листок с отметкой о регистрации.

— Это совпадение, — всхлипывал Мураш, не пытаясь хоть как-то защититься. — На свете бывают всякие, даже самые удивительные совпадения…

Мне было противно смотреть на Мураша и озверевшего от ненависти Дацыка, и я встал из-за стола.

— Любуйся, любуйся! — остановил меня Альбинос. — Твой приятель. Ты его сюда привел.

— Мне надо просушить ботинки, — ответил я.

— Дацык тебя проводит!

Экзекуция наконец закончилась. Дацык свернул паспорт трубочкой, вставил его в рот Мурашу и только после этого оставил его в покое. Он вытер со лба пот, поправил воротник своей куртки и выудил из заветной коробки початую бутылку. Наполнил рот водкой, прополоскал горло и проглотил.

— Чтобы через пять минут духу здесь твоего не было! — сказал он Мурашу.

— Я должен… я должен, — зашлепал губами Мураш, словно еще смаковал вкус обложки паспорта. — Я должен найти место гибели своего отца…

— Кто-нибудь! — взмолился Дацык. — Закройте ему рот! — И, с укором взглянув на Альбиноса, который снова занялся своей трубкой, добавил: — А ты говоришь, меня должно тошнить от крови. Да умертвить этого бешеного скунса — это подвиг, который станет достоянием нации!

Бежать отсюда! Бежать прочь от этих психов, которые представляются людьми! Бежать немедленно, без колебаний и страха! Чавкая мокрыми ботинками, я пошел к своей хибаре, Дацык понял меня почти что правильно.

— Эй, не гони! — хмыкнул он за моей спиной. — Мне тоже противно на этого Антошку смотреть. Вот же паскудный тип, да? Батя в больнице загибается, а он здесь нам песенки чирикает…

Вот и мой сарай. Больше ты не будешь для меня приютом, старина! Сгущаются сумерки. Ночь станет моим верным союзником. Сейчас как никогда я чувствовал себя сильным и свободным. Ай да молодец Альбинос! Какой умный ход сделал, чтобы уличить Мураша во лжи. Как ему удалось разыскать его отца? Наверное, отправил запрос в справочную Нальчика… Но об этом потом. А сейчас все внимание на дверь, на почерневшую от солнца и снега дверь в хибару… Я остановился перед ней. Дацык, нахмурив брови, смотрел на меня. Он что-то заподозрил?

— А ты что ж, даже ужинать не будешь? Тебя мы с довольствия не сняли. Напротив, водочкой сегодня побалуем.

— Сначала просушу ботинки.

Сейчас он должен приказать мне отойти на несколько шагов, после чего сунет пистолет за пояс и возьмется за скобу. Но чего он медлит? Почему смотрит себе под ноги?

— Чьи это следы? — пробормотал Дацык и поставил ногу рядом с четким отпечатком рифленой подошвы. — Не мои… А ну-ка, задери ногу! У тебя какая подошва?

— Не надо ничего задирать, — вдруг прозвучал незнакомый мужской голос. — Это мои следы.

37

Дацык не успел обернуться, как ему в затылок уперся автоматный ствол. За его спиной стоял невысокий коренастый милиционер в серой форме с лейтенантскими погонами. На поясном ремне висела портативная радиостанция, которая безостановочно шипела, будто внутри нее жарилась яичница. У лейтенанта было широкое доброе лицо, на котором чеканно вырисовались хроническая усталость и лень. Дацык оторопел и стал медленно-медленно разгибаться и поднимать руки, словно он был водолазом и работал сейчас на глубине. Я обратил внимание, что пистолета в его руке уже не было, он успел незаметно сунуть оружие в карман куртки. Наивно полагать, что внезапное появление в бандитском логове гаранта справедливости и законности привело меня в чувство восторга. Наверное, я испытывал те же чувства, что и Дацык. С моим заклятым врагом мы вдруг стали союзниками.

Лейтенант убедился, что Дацык правильно отреагировал на его появление, опустил автомат и перевел взгляд на меня.

— Вацура Кирилл Андреевич?

Я пожал плечами, будто надеялся, что эту непреложную истину еще можно будет поставить под сомнение. Лейтенант сдвинул кепи на затылок, промокнул платком вспотевший лоб и как-то нерешительно, словно был согласен рассмотреть альтернативные предложения, произнес:

— Ну что? Пойдем к столу?

На Дацыка страшно было смотреть. У бедолаги было такое лицо, будто он всю жизнь верой и правдой вкалывал на заводе и вдруг ему объявили, что пенсии у него никогда не будет, да еще в грубой форме выставили за ворота. Я чувствовал себя не менее скверно. Милиция нашла меня там, где я меньше всего ждал ее.

Компания, сгруппировавшаяся у стола, пережила появление милиционера еще тяжелее, чем мы с Да-цыком. Надо сказать, что Альбинос и Лера, которые сидели лицом к склону, не сразу разглядели за моей спиной низкорослого лейтенанта. Получилось, что мы подсунули им милиционера неожиданным сюрпризом, буквально вручили его, как хлеб-соль. При виде человека в форме и с «Калашниковым» наперевес Лера потеряла дар речи. Раскрыв рот, она с откровенным ужасом уставилась на погоны со звездочками. Альбинос остался внешне спокойным, даже трубка не дрожала в его пальцах, но держал он ее криво, отчего тлеющие угольки сыпались ему на грудь. Альбинос не замечал этого, как и едкого запаха горящей синтетики. Шоковая пауза затянулась. Дацык, не желая, чтобы ответственность за появление милиционера Альбинос возложил на него, развел руки в стороны, пожал плечами и пробормотал:

— Вот гость к нам пожаловал… Вот только откуда — ума не приложу!

— Лейтенант Рукомойский, — представился милиционер, снова вздохнул и добавил: — Уголовный розыск. Прошу документики на стол.

— А мы ничего плохого не сделали! — не вовремя обрела дар речи Лера.

— Охотно верю, — ответил лейтенант, сел за стол, снял кепи и тщательно протер влажную лысину платком.

Альбинос протянул ему два паспорта — свой и Леры. Лейтенант покосился на меня и Дацыка:

— Присаживайтесь пока… А то торчите, как вышки за колючей проволокой.

Мы сели рядом с Альбиносом и Лерой. Лавка под нами угрожающе заскрипела.

— Чем занимаемся? — спросил лейтенант, листая паспорт Дацыка.

— Спасательными работами, — тотчас ответил Альбинос. Я чувствовал, как он ерзает и сучит ногами. Наверное, давил на ноги Лере, чтобы та прикусила язык.

— Спасательными, — повторил лейтенант, открывая чистую страницу «Семейное положение» в паспорте Леры.

Моего паспорта он не спросил. Значит, знал, что тот уже в милиции… Напрасно я надеялся, что милиционер появился здесь для заурядной проверки документов. Он пришел за мной.

— Интересное имя, — произнес лейтенант, возвращая паспорт Альбиносу. Затем вернул документы Лере и Дацыку. — И как? Многих откопали?

Он поднял голову и уставился на меня. Я предпочел промолчать, чтобы ненароком не усугубить свое положение.

— Во всяком случае, трупы нам пока не попадались, — ответила Лера несмотря на то, что Альбинос отдавил ей все ноги.

— Это хорошо, — произнес лейтенант и только сейчас заметил сидящего поодаль Мураша. — А это кто?

— Это не наш, — ответил Альбинос, энергично раскуривая трубку. — Горнолыжник. Неудачно съехал со склона. Мы его тут малость подлечили. Он скоро уйдет.

— Эй, горнолыжник! — позвал лейтенант. — А документы у тебя есть?

Дацык начал нервно барабанить по столу. Лера терзала кончики волос, наматывая их на палец. Альбинос активно раскуривал трубку, окутывая себя дымом, словно почуявший опасность кальмар чернилами. Прихрамывая, к столу подошел Мураш. Он жутко улыбался одной половиной рта. Уцелевший глаз сверкал подобострастно. Мураш едва слышно поздоровался и протянул милиционеру паспорт.

— Ты что, жевал его? — удивительно точно подметил лейтенант. — Мятый, рваный, в слюнях… Разве можно так обращаться с документами?

Он посмотрел на фотографию, затем поднял взгляд на Мураша.

— Не похож. Что с лицом?

— Ударился, — ответил Мураш.

— Об угол стола, — добавил лейтенант. — И так десять раз подряд. Да?

Мураш, Дацык и Лера напряженно засмеялись. Тут на горизонте замаячила Тучкина с подносом, заставленным алюминиевыми тарелками.

— А это еще кто?

— Это тоже лишняя, — встряла Лера.

— Это наша кухарка, — пояснил Альбинос и выразительно посмотрел на Леру.

Пожалуй, только Тучкина обрадовалась появлению в лагере милиционера.

— Ой, у нас гости? — воскликнула она без тени напряжения и стала расставлять посуду. — Вы с нами ужинать будете?

Кажется, лейтенант ей понравился. Освободив руки, она тотчас принялась поправлять прическу, потом одернула телогрейку и пошарила руками по своей груди.